Шишко Лидия

НА ОСТРОВЕ ТУРКИНСААРИ

Проходи в мою осень печали,
подивись на рябиновый свет.
Криком чайка находит причалы,
сторожит можжевеловый цвет.

Днём туман превращается в сари
переспелых брусничных дорог.
Здесь, на острове Туркинсаари,
в жёлтый сон бы с тобой да в чертог.

Сто столетий трепещут осины,
прогибаясь угодно ветрам.
я сложила двух слов половины,
оглянулась, осталась...А там

дышат глыбы, что шёпотом станем
одичалых бузин и в протест
улетели все милости камнем
в горний дух, из заброшенных мест.

подожду в этой осени с ветром
столько дней, сколько ты мне сказал
и в безумии гордом, оседлом
буду думать, что остров-вокзал.


НЕДОСУГ...
                Что здесь было, не вспомнит никто.
                Да кому это собственно надо.
               
                Василий Мельников

Ветры теряют на улице
всё, что угодно, им недосуг…
Божьи мы дети (не узники)
соприкоснувшихся рук…

Время в мгновениях сцеплено
белой печалью полной луны,
эхом мелодии ветреной,
чуткими снами весны.

Свет отражается колющий
в окнах чужих (слепящих) домов.
Врозь, как полярные полюсы,
мы замерзаем давно.

Нотой короткой, вполголоса,
я долетаю (только на миг).
Души… вибрации… полосы…
Пальцы как крылья … и мир…

Ветры срывают, разлучники,
всё, что угодно, им недосуг…
Линии счастья – наручники
на перекрёстках разлук.


НА ПЛАНЕТЕ МОЕЙ НЕБО ХМУРИТСЯ

На планете моей небо хмурится.
А планета  моя – дворик, улица…
Перекрестки судьбы, расставания.
Только «Здравствуй», уже «До свидания».

Первым слышу тебя утром ранним я.
Ты колдуешь неровным дыханием
безупречной безудержной живости.
Новый звук тишиной на губах притих.

На планете моей до свидания
жил неведомым мне непризнанием.
Только вечер и день в миг один - стезя.
Мимо как пройти, если до нельзя

разойтись не смогли: вот случилось так...
Буйный ветер в лицо ударяет в такт,
хлещет в сердце моём неземной азарт,
проведя по ладоням сто линий-карт.

Я шагаю беспечно и радуюсь.
Рядом счастье расцвечено радостью.
А у счастья глаза – льдинки талые,
чистотой берегут в дни усталые.

Проливными дождями всё смоется
то, что хмурится, и то, что ноется.
И останется "Здравствуй" рубежное,
обрамлённое давней надеждою.