Придорожный песнопевец, книга

 /Часть 1/
               

ПЕТРУШКА
И  ЕГО  ДВУЕДИНАЯ  МЫСЛЬ
--------------------------------------------

1. БЕЛЫЙ  ЛЕС

Белым-белы
деревьев лапы.
Стволы топорщатся патлато.
Шагая по сугробной роще, 
бредут, когда сказать попроще.

На них равняясь, я брелу.
Кому бреду здесь на беду?

Иду по лесу,
по сосновому.
Вполне, как видится, не новому.
Потом,  в пустой побыв  избе,
готов я так сказать себе:

-  Кто б тут  по спорому уму
дал в морду черту  самому?

2. ЗОЛОТО  И   ЦЕПИ

Я не драчун.
Прохожий просто.
Людей люблю большого роста,
что не обидят ребятишек,
мальцам не крикнут: ну-ка, тише!

В домах,
в лесу, ох,  никого.
И  злое  черта естество
Руси  справляет обнищанье.
Тут знаки
с жизнью расставанья.

----------------------------------------

От Красной площади  цепей
идет беда на всех людей.


      
УПРЯМЫЙ
------------------
/побасенка/
      
Кабан бродил среди дубов.
Там наломал немало дров.
      
В кусты залез и просипел:
да тут  -  гляди!  -  велосипед.
Его бояться, как огня?
Уж дудки! Выдержит меня
машина со стальною рамой.
Я прокачусь. Ведь я упрямый.
Меня попробуй-ка затронь.
Что мне железный конь-огонь?!
Его я оседлаю ловко.
Такая есть во мне сноровка,
что в удивление придет
от седока лесной народ!
      
Летит педальная машина
вдоль по тропинке. Только шины
визжат на поворотах резко
и стонет каждая железка.
      
Поскольку хрюкать он горазд,
кабан-седок и  хрюкнул раз.
Решив, что хрюкает красиво,
стал хрюкать он без перерыва.
      
Собой кабан доволен был.
Остались позади дубы.
А впереди…ну, что за вздор!?
Там показался светофор!
И красный там зажегся свет.
Пути вперед пока что нет.
      
-  Ах, так!?  Мы этого не ждали!  -
седок захрюкал.
На педали
нажал сильней.
…Велосипед,
Ох,  -  говорят  -  потом скрипел,
когда ему чинили раму.
О чём скрипел?
Возить упрямых
отказывался напрочь он,
ремонтом долгим удручен.


/Часть  2/


ТЕБЕ
--------------

Открою всем:
ты мой чудесный маг!
И потому кричу я, как простак.
И потому не вру тут ни на волос:
умен на диво твой прекрасный голос!

Когда случится:
проглотил аршин,
увидев, как скромна и как тиха,  -
то для меня ты выше всех вершин
и так бедны алмазы и меха.

Я пред тобою низок, что трава.
Слова теряю.
Вот уж голова
свое теряет место на плечах.
Всё, что осталось, всё мое  -  впотьмах.


ДАЛЬ
---------------

В той далекой дали, где кончается небо,
где кончается небо и гаснет звезда,
в той далекой дали, где ни разу я не был,
голубые летят провода.

Это я их протягивал. Выше и выше.
Торопился к тебе. Сам не зная куда.
Посмотри, как стартуют от крыши,
голубые летят провода…

Ты живешь далеко, так пускай навсегда
в ту далекую даль, где нет слова привета,
где нет встреч и бесед, нет дождя и рассвета,
голубые летят провода.


/Часть  3/


ПРИДОРОЖНЫЙ  ПЕСНОПЕВЕЦ
------------------------
         
/стихотворение  в  прозе /


               
            По всему владимирскому ополью исправно плыли белые кучевые облака, празднуя середину жаркого лета. И приключилась такая история, что прилетели на покосную делянку сбочь Муромского леса воробей с воробьихой, примостились на березе, стали поглядывать туда и сюда.
            Повседневное их местообитание к сенокосным хлопотам не имело отношения. Несомненно имело всего лишь к дому в деревне Малиновая гора, где жил  Игнат -  где смастерил  парнишка  для юрких пичуг  на высокой жердине прочный синичник из сосновых плах.
            Поселение по прозванию Малиновая гора привечало и зарянок, и скворцов, и   тех овсянок, что любили петь в кустах черемухи возле тихой речки Пекши.  Если воробьи вопреки Игнатову желанию всё ж таки угнездились на  синичкином шесту, то  слишком много  у них шустрости  было  -  хватало и на другие бойкие занятия.
            Вот, значит, ерепенится глава семейства, крутит головой и крыльями не забывает похлопать, сидя на толстом суку.
            При всем при том  сей бойкий володимерец на березе что сотворяет особо незабвенного?  Он знай себе поглядывает черным глазом-бусинкой  на школьников, что решились в помощь косарям быть возчиками  здешнего сена и выбрали Игната бригадным начальником.
            Посуетится минуту-другую воробей, затем нацелит клюв, сглотнет зеленую гусеничку с листа и сам себе докладает:
            -  Я не так, чтоб разобиженно гляжу. У меня, к примеру, может быть и наоборот. Когда строгости  поубавится, что мне тогда воробьихе вдруг толковать? Про бабушек наших, которые гостей завсегда привечали, а потом с радостью провожали  туда, откуда те заявились, мне беседы беседовать  нынче нет обязательности. А вот насчет парнишки этого… касательно Игната  причина есть, чтоб не смолчать.
            Меж тем  ребята, покончив с покосными хлопотами, принялись возить зерно со ржаного поля на  ток.  Дядя Трофим, что считался  бригадиром у взрослых в деревне,   держал в уме:  шестиклассник Игнат сделает всё что полагается. Как раз ответственно подучил его на конюшне дед Воронихин, когда доброхотный помощник день за днем обихаживал рысачку Нежданку.
            Нынче паренек без подсказки враз готов очутиться рядом с тем школьником-возчиком, у кого приключилась нежданная заминка с конем. Истинно, что долгой не будет остановки в пути  от комбайна  уборочного, в дороге от полевой загонки  -  да на ток, где зерновому золоту самое верное место. Там, на площадке с краю деревни,  по ночам сияли во всю мочь электрические лампы.
            Как сушилка, так и веялка,  они без передыху горячились  -  ловкие механизмы.
            Сутками напролет шумели всеми рабочими частями, задавая живую быстроту нынешней хлеборобской прилежности. Их железная старательность наполняла четким таканьем пылеватые простенки строений. Коль до элеватора в районном городке не близкая дорога, то при большом урожае годились на первый случай всякие старые сараюшки у реки, в низах  Малиновой горы. По таковской поре подле серых бревенчатых амбаров мякинные вороха приподнимались безостановочно.
            Ввечеру электрическое сиянье здесь послушно разгоралось, и заметно терялись звезды-искорки, решившие обозначиться на потемневшем небосводе. Мошкаре светлые окрестности в известную благость: почему не мельтешить возле  теплых пирамид блестящими слюдяными крылышками?
            Однако на крошечных летунов шибко большого внимания  -  чтоб на особицу рассерженно и крикливо   -  никто не обращал.  Уборочная страда, она ведь не что иное, как догожданная  работа. И благодарность ржаному полю за всё щедро пригожее, которое дадено сельским обитателям наперекор погодным неурядицам.
            Игнат, как настанет час ребятам отдыхать, отправит их по домам. Сам порой задержится на току.
            Охота ему на железные механизмы посмотреть, пройтись вдоль берегового уреза  Пекши,  посмотреть на тихую воду, послушать черемуховые заросли, где постепенно затихают птицы.
            Вкруг деревни все места до завлекательности красивые. Знай путешествуй  тут пешим ходом  хоть днем, хоть вечером. Завсегда глазам есть на что прицелиться,  прочувствовать кое-что и в доподлинной любознательности  понять. Можно у реки даже задаться кое-какими вопросами, коль появится желание поразглядывать звездную над головой глубину.
            
 
            
            Непрочь Игнат, возвращаясь  позже домой, поразмыслить:  в тех далеких мирах хватает, небось, всяческих интересностей, однако есть и у нас,  в  неумолчной Малиновой горе,  на что глянуть - умельствам поудивляться, каким золотым пригожестям порадоваться. Наблюдаются тут сегодня и толпотворенье работяще снующих людей,  и таканье упористо громких машин,  и даже таковское дело различишь, как бойкое  ржанье конское.
            Лошади очень даже пригодились. Хоть молодые, как рысачка Нежданка, хоть пожилые, как Зорька, за которой конюх  советовал поусердней приглядывать и которую нагружать сильно все ж таки не советовал.
            По дороге с поля на ток скрипят потихоньку повозки ребят.
            А если жеребцы и кобылы позволяют себе высказываться, то ведь не по причине томительных тягостей  -  Игнат внимательно смотрит, чтоб  кажинный заботливый совет деда сполнялся. Дружка дружку завидя, они приветствиями обмениваются, делятся  особым довольством: вышли  мы из конюшни на полевой простор, поближе к вольным веселым  ветрам, как раз оно и прекрасно!
            Что касается Нежданки в непременности,  сильно Игнат рад, что с рысачкой  много ране подружился  и первой она пошла у него по верной тропке вспомоществованья малиновогорской страде. После нее обозначились в школьной бригаде все ходкие проживатели заведения,  где командовал Воронихин.
            Пожилой малиновогорский обитатель Малиновой горы имел свою постоянную пристрастность, именно она повелевала ему толковать неунывающую правду  -  крепкую,  ровно испеченно свежая  ременная упряжь.
            -  Трудятся мои подопечные ответственно.  Взять хоть гривастых тяжеловозов, а хоть и тех, которые порывистые,  быстроного рысистые.  По мне когда, нет спора: хорошо, по мере вполне приличной, все они видны во ржаных и пшеничных раздольях нашего ополья.
            Случалось механизаторам кое-каким очутиться вдруг поблизости и посомневаться в правоте конюха, но тот никому спуску в докучливых рассуждениях не давал. Раз и за другим разом вскидывался, выказывал твердость: право слово, не ко времени, совсем не к спеху всем нам отказываться от упряжных лошадок!
            Ему было не с руки, коль набрал солидное беремя годов, играть в молчанку с любителями всяких  мудрено бойких железок. Немало веских соображений имел за душой, и точнее точного, что не лишними смотрелись те для обнародования.
            Не забывал он, отправляя в дорогу  -  в упористое старание  -  колонну молодых возчиков, дать ребятам нужное доброе напутствие. При всем том возьмет и подмигнет с видом заговорщика:
            -  Не потребляет конь бензина. Вот какая замечательная штука у нас обрисовывается.
            Иной раз подойдет поближе,  заботливо подивится на колесные ступицы, переведет вгляд на вожжи в Игнатовой руке, на крепкую ременную упряжь Нежданки,  затем прошепчет, вроде как выдавая  наибольший в мире секрет:
            -  Что бы там ни пели  справные малиновогорские механизаторы, охочие до юркой ловкой скорости, только лошадному возчику полагается хранить завсегдашнюю зарубку на умном носу. Насчет того, что и телега заметно скрипучая и тягловая сила пофыркивает, однако же всё для  пользительности  -  для прославления доподлинно экономного рода транспорта.
            Может Воронихин подпустить дружному школьному товариществу мимоходную вдруг усмешечку:
            -  Разрешите доложить! Дыму от повозок никакого. Ни под каким предлогом, ни боже мой. Отходы если приметите, что ж тогда… ищите им подходящее место. К примеру, очень пригодятся они в капустных огородах. Это я вам говорю, старый деревенский жилец. Для молодежи напраслину городить нет у меня досуже горячей  нужды, спорить охота?
            Никому возразительно поспешать не желалось, поскольку произносилась речь с доподлинным толком. С чувством по всей правде сильным и для понимания вполне подходящим.
            Всё ж таки расположенного молчания юных доброхотов не доставало конюху как раз для безотказного успокоения взволнованного сердца. Требовалась беседчику непременная сиюминутная поддержка, и он подступал к Игнату, которому завсегда в удовольствие было погладить Нежданкину холку:
            -  Что, молодой бригадир? Стоишь, помалкиваешь?  Намерение заимел  вдруг соседиться к рысачке? Когда супротив моей седой бороды захочешь высказывать какие словеса  вне всякой ожиданности, то вмиг здесь обозначится большая напраслина.
            Но тот рта не раскрывал, а все прочие если куда поторапливались, то лишь в неоспоримую улыбчивость и явное нежелание отвечать на дедов наступ. Не приключилось ведь причины голос в задорности возвышать.
            Говорливость  конюха имела резонную подпорку  -  много чего знал он, старый деревенский проживатель,  и много всего повидал на своем веку, чтоб с механизаторами, на особицу громкими, не соглашаться.
            Тем временем заревое лето шло неуклонно. Отличалось оно тем, что было и благосклонно теплым и громовым в солидную облачную силу. Ржаные колосья зрели себе вполне сообразно, а в садах, в огородах Малиновой горы всё прочее тако же наливалось беспрестанно. Хватало кажинную короткую неделю радостного, хлопотливо жадного труда.
            Ребятам скучать не приходилось,  они день за днем правили коней туда, в поле за скошенным лугом. Хлеборобам помогали с непоказным прилежанием, с неуступчивой готовностью ездить в погоду, хоть не очень теплую, хоть шибко жаркую.  Хозяйственной попечительности в повадках молодых возчиков заметно прибавлялось.
            
    
            
            Когда честным трудовым часам воспоследует нехилая добавка, то почему бы парнишке новейших сил  не набираться, не мужать?
            Взять да посмотреть на Игната, так ведь  руки и шея набрали загару по вполне приличной мере, волосы на голове от упорной светлости солнечной выбелились. Если по февралю  доводилось тройку раз  ему покашлять простудно, то нынче хвори в сторонку отошли, не мучили  больше.  Затаились, небось.
            А скорее всего напрочь из  парнишкиных жил сбегли в пятки. И, пожалуй, дальше:  в сырые,  сплошь тенистые лесные урочища, где им обитать солнышком ярым даже по летней поре всё-таки не возбранялось.
            Коль скоро кому знать интересно,  командир Нежданки что ни утро выпивал кружку парного молока из дойного бидончика. Не уклонялся,  застольно потчевался ложкой свежего цветочного меда из липовой баклажки, расписанной по кругу алым лепестом.
            Не забывал и того мудро настойчивого упражнения, чтоб перед завтраком старый железный лом вверх поднимать  с растущим счетом. И пять, и шесть раз, и  заметно больше  при обнаружившейся добавке сил.
            Пользу выведал от парней постарше и не отказывался упористо вздымать, а тако же приседать с неизменной тяжестью на плечах. Порой  подбадривать себя приходилось, но легкие дышали свободно, с радостной пылкостью и нестихающим желаньем крепкого  -  вполне  справедливого по малиновогорской  страдной  поре  -  здоровья.
            Сколь много весила длинная стальная штуковина, если призадуматься, то и не так уж важно. Однако плечи она добросовестно тянула книзу,  день за днем укрепляя тело.  Ну-ка, спина, распрямляйся! Выправляйся, грудь! Ноги, давайте старайтесь, пружиньте прочней!
            Становая сила растет невозбранно? И ладно.
            Утруждались мышцы Игнатовы с любой стороны,  знай наливались новой крепостью. Теперь что усердность таить,  множились они по  таковской простой причине: наклончики, поднимания, да опускания, да приседания при тяжеловесном  ломе  не имеют привычности  проходить даром.
            Немочь простудная, может, являлась парнишке по февралю, но летняя пора свое проговаривала. Вечерние омовения в речке-невеличке присовокупляли ко широкоплечей крепкотелости еще и веселую бодрость духа. Оттого возлюбил Нежданкин погонщик посвистывать черемуховой пташкой, проезжая  мимо конюшни по деревенскому прогону.
            Другие ребята из школьной команды, заметив однажды его новейшие пристрастия,  смеяться не кинулись, вошли в понятие: бригадир по всей форме заимел право быть завсегда стойким,  радостно толковым  начальником.
            За тем временем Игнат,  утренними часами поупражнявшись, вдруг подвинулся в песнетворчество  -  пошел от негромких посвистов  в тот голос, когда слова сами просятся наружу.  Опять  деревенские  сотоварищи смекнули:  не к месту здесь потешаться, а нужно по уму рассудить.  Не напраслинная проклюнулась у паренька дорожная звучная мелодичность.   
            В  широкую любезную силу обернулись для  него прохладные речные купания. Вызвали они что?  Подъем довольных чувств.
            Есть нынче у бригадира  умельство и способности, когда хорошо слышны, видны малиновогорские чудеса.  И  зеленые перешептывания черемух возле речки, и все необыкновенно причудливые подвижки высоких облаков, также и та веселая бурливость, с какой  струится вода на речном перекате понизу огородов.
            Сашок, приятель Игнатов,  прямо сказал прочим ребятам:  ну да,  в луговых проселках объявился  нынче задорный песнопевец! и что здесь особливо страшного?  по-глупому,  ровно с черемухи свалившись, никто у нас не  будет пронырливо лезть в артисты, неожиданно  исключительные!
            Про таковскую луговую да полевую напевность прознали вскорости все, в том числе и мамка школьного командира.
            Соседкам что встречно проговаривала? Только то  -  сильно крепкотелым стал парень. Прочным  дубком уже смотрится. Если шибко длинный лом годится для сына,  тогда нечего супротивно встревать в его ретивые занятия. Пускай себе поднимает с утра пораньше нелегкое железо.
             Родительское слово завсегда настолько объемистое, что нисколько не пустое. Оно и правда: неплохо то, когда свистом да песнопеньями дорожными  прочь гнать  всяческие хворобы, а сверх того  -  бригадно приподнимать урожайные бдения во ржаном поле сбочь Муромского леса и на громком току.