Поездка на Птичий рынок

Помню, ехал я однажды от метро Выхино в автолайне на Птичий рынок, находящийся посередине, между Москвой и городом Люберцы. Расположен Птичий рынок буквально рядом, через стенку с вещевым рынком "Садовод". Ехать нужно было долго, около 30 минут. Рядом со мной расположились китайцы, ехавшие как раз на этот самый рынок "Садовод", расположенный рядом с Птичьим рынком. Взрослые мужики, прилично поддавшие русской водки, не стесняясь ничего, вдруг, крикнули мне в лицо:
– Пливет! – и стали громко ржать.
Врожденная вежливость заставила меня ответить с улыбкой.
– Здравствуйте, вы очень хорошо говорите по-русски. Чжунго ваньсуй! Элосы ваньсай!
(Да здравствует Китай! Да здравствует Россия!)
– А ты гавалиш по-китаски? – спросил меня один.
– Нет, – ответил я, - Знаю только несколько слов.
– Надо учить китайская язык, скола нужна будит тебе, – сказал второй китаец.
– Да, я хотел бы, но очень уж сложный ваш язык, – произнес я.

Окончательно поняв, что перед ними тупой лаовай (с китайского – иностранец, а дословно - заморский чёрт или, если уж переводить политкорректно, - заморский дедушка) они принялись обсуждать свои дела. Обсуждали с энтузиазмом, громко, и скоро вся маршрутка был в курсе, что они те самые страдальцы, которых выкинули с Черкизовского рынка.
– Почему выгнали нас с лынка? – задали они оба с напором один и тот же вопрос. Придурковатая улыбка, та, о которой в свое время писал в указе Петр I, не сходила с моего лица, и я ответил:
– Может, потому, что вы торговали плохими товарами?
– В Китаи нету плахих висей, китайский качества каласо! – брызжа слюной, кричал на меня тот, что выпил больше водки.

Китайцы, сидевшие позади них, мгновенно зауважали своих сородичей, предположив, что их корявая речь на русском правильна и чиста, словно наша водка, а главное, за то, что те давят иностранца, чуть ли не главного виновника всех бед их черкизовской эпопеи. Затем они стали громко разговаривать друг с другом на русском, явно играя на публику. Они возмущались, что гостиницы в России плохие, а стоят как самые дорогие отели в Китае, а в номерах между тем даже термосов нет. Российская милиция с жаждой наживы останавливает всех китайцев, зная, что можно содрать денег. Ругались на то, что русские сами не следили за таможенниками-взяточниками, а наводить порядок стали только теперь. Кричали, что лучше торговать с Европой, но там сейчас не заработаешь ничего.

В общем, несли банальщину, а потом снова перекинулись на меня:
– Пачему не говолиш по-китаски? Надо говолить по-китаски!
Они стали рассказывать мне, что русские, с которыми они торгуют уже десять лет, тупые и за все время так и не выучили ни одного слова по-китайски… Хвалили свое правительство, которое сразу пришло на выручку бизнесменам, отправив в Москву официальную делегацию, и русские, испугавшись китайцев, замяли конфликт, выдав весь груз со склада. Второй китаец, все время заливавший в себя пиво, «полируя» водку, решил поучаствовать в беседе. Глядя на меня краснющими глазами, крикнул:
– Зачем вам стока тилитолиии?!
Все-таки верно говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. По гулу, прокатившемуся по салону нашего маленького автобуса, я понял, что сидевшие в нём пассажиры недовольны словами этих двух алкашей.
И тут я решил взять слово.
– Потому что, – сказал я, – у нас много ядерных ракет, нашим солдатам на маневрах и России мало, потому что у нас самые глубоководные атомные подводные лодки и потому что вся наша территория нужна нам для души! Широкой русской души!