Ширяев

Когда-то в детстве на машинах,
Возивших щебень на дорогу,
Любил кататься вместе с другом.
С Коляном нас свели дороги,
Моторов гул, крутые склоны.
В карьере пыльном экскаватор,
Ползущий с грузом самосвал,
И мы, счастливые, в кабинах
У добродушных шоферов.

В тот день я был на огороде,
И вдруг услышал: задавили!..
И я по Суровской помчался
На место гибели мальчишки,
Лежащем в страшной луже крови.

Посёлок Колю провожал,
И увозили гроб его
На том же самом самосвале,
Под чьи колёса угодил он,
Влетая с ходу на подножку.
И ветки хвойные за ним
Ложились плавно на дорогу.

Да, жизнь его, едва начавшись,
Прервалась грубо и нелепо.
Так в чём его предназначенье?
Не в том ли, чтоб предупредить
Мальчишек всех про осторожность.
А мне его предначертанье
Как назидание про память,
Чтоб  я о людях рассказал,
Кого неправедно забыли.
А Колька был весёлый, шумный,
Его водитель дядя Миша
Любил, как сына.
Фронтовик
Поколесил он за баранкой:
При взрыве посекло лицо.
Припав на холм могильный, он
Ревмя ревел над убиенным.
Он осуждён был на пять лет.
Потом не слышал, что с ним стало.

Ширяев Коля в десять лет
Погиб из-за любви к машинам.
На сельском кладбище не раз
Я навещал его могилу
И думал, как порой судьба
Бывает к нам несправедлива.
В последний раз я не нашёл
Забытый камень у ограды.
Полвека с лишним простоял…
Могильщик местный тихой сапой
На место Колино
Другого
Усопшего успел пристроить.
И я смотрел на всё в печали:
Нет места ангельской душе…
Всё в мире бренно, преходяще:
Здесь память стёрта,
И покоя
Нигде не сыщешь на земле.