Без названия

В одну минуту занялось все небо
Багряным пламенем погибшего светила,
И словно кровь, стекавшая по венам,
Струилась алая вода по каменным могилам.
Неслась ручьем сквозь серые преграды,
Лаская древних узников молитв,
С ступень срывалась диким водопадом
И исчезала, землю опьянив.
Седые листья рвал нещадно ветер,
И грохотал вдали раскатом гром.
А солнца луч, велик и светел,
Сверкал поверженным в бою мечом…
Кровило небо… облака-ошметки
Стремились рану рваную закрыть.
А гром все раздирал, ликуя, глотку,
И продолжал в свои тамтамы бить.
А камни стонут, мысленно, безвольно,
И шрамом пробегает вниз вода.
И листья шепчут: «Больно! Больно!»
Срывает ветер их, уносит в никуда.
Земля разверзлась… Плиты покосились…
Как пули капли тело бьют ее.
В прощальном свете солнце закатилось,
И сумрак ночи поглощает все.
И вот встают забытые века,
Отряхивают прах с себя могильный,
И вурдалаков корча из себя,
Протянут вой печальный, заунывный.
Рассядутся под проливным дождем,
Затекшие суставы распрямляя,
Поделятся житьем своим, бытьем,
Значенья этих слов не вспоминая.
Сидят, скрипят, клянут весь мир земной
И плачут, свою жизнь припоминая.
Всегда душе всесильной, но больной
Хотелось увидать ворота рая.
Но тот «грешил», тот пил, а тот играл,
Тот врал, а этот с ленью повенчался,
Им прозвучал совсем иной хорал,
Врата открылись… ад начался…
И прочитали, верить не хотя:
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»
Как не молись, но плата ждет тебя,
О, человек, в пороках прозябавший!
Теперь лишь в час, когда закат погиб,
И дождь с небес полил волной единой,
Они сидят под сенью древних лип
И вспоминают жизни миг недлинный.
И плачутся, пытаюсь замолить
Грехи, что за ошибки принимали.
Но по прошедшему напрасно слезы лить,
Им верно жить отнюдь ведь не мешали.
А дождь прошел, и ветер приутих,
Вновь возвращаться нужно им под плиты.
И звезды удивятся, глядя в них,
Слезами, не дождем они умыты…