нам ли ревности делить-

Когда на чувства волен быть,
но боюсь откровенно одного.
Любви мгновение продлить,
по веленью сердца своего.

Пусть судьба мной неволит,
повинной ревностью судить,
если совесть мне позволит,
снова вас мне разлюбить.

И в своём каталоге имён,
лишь вашим именем польщён.
Красой пленённый обаянья,
уподоблен ангелу страданья.

И не я ли вами был пленён,
вашим взором обаяния?
И влияньем вашим обречён,
на лестны грёзы покаяния.

А сколь былых своих мечтаний,
я вам в признанье посвятил?
И вас на зыбкий мир желаний,
мне бог на милости дарил.

И я вспомнил томные глаза,
словно звездами сияли.
И ваша чистая слеза,
свод небесный обаяли.

Когда в одиночество и скуку,
в мечтах лишь вами я дышу.
Пожать твою, мой ангел руку,
о, как я искренно спешу.

Так, дайте раз на лестную волю,
в поле слёзы с вами лить.
Жребий пал на злую долю,
мне вас искренно любить.

К чему невзгоды теребить,
пришло время мне остыть.
И, как прежде вас любить,
и печаль свою забыть.

Затлелись лучиком яви,
надежды нежные любви.
Но встречи прошлые сошли,
как прошлогодние дожди.

Язык любви, уж вам докучен,
стал печален, - ангел мой.
Сух на слух, не в меру скучен,
лишь неволит ваш покой....

И ваша холодная рука,
уж давно огнём не тлеет.
И когда-то трепетна душа,
любовной негою не млеет.

Уж мне вещают ваши вежды,
что давно утрачены надежды.
И поют мне реквием уже,
на жар любви в моей душе.

А сколько грима в обозримом,
на избыток чувства я молил?
Но намереньем вашим, под нажимом,
я в гримасу масок обратил.

Где, те давние мечтания,
когда чувства пылкие грядут?
Навоженных чувством обаяния,
любви так сладостных минут.

Когда вас в объятия заключаю,
обольщённый чувствами любви.
Душёй и плотью вас ласкаю,
мечтой пленительной струи.

И взор влечёт на девичьи красы,
чуть ниже тальи полосы.
О, как я взором их ласкал,
кода-б ваши ножки целовал.

Живо чувствуя желание,
вас так трепетно любить.
Спешу на новое свидание,
лишь душевны грёзы охладить.

И вместо лестного привета,
вновь я слышу твой укор.
Не мне-ль назойлива примета,
что суть не видишь ты в упор.

Нет, уж чувства в твоих очах,
одно лукавство в твоих речах.
И нет души в тебе самой,
на поклонах некогда святой.

И пусть не сразу польщены,
кому соблазн любви доверить.
Но на пороге счастья я и ты,
и в это хочется мне верить.

Но, есть видно выбор между тем,
вам куда идти, зачем и с кем.
И я не хочу печалить вас ни чем,
если любовь угасла не совсем.

В чаду-же ваших заблуждений,
на ошибках странных мнений.
Я на сужденьях истину искал,
но терпел фиаско и обвал...

Ужель не притворны были вы,
так полны чудной простоты?
Иммунитет врождённый обрели,
от проказы клятвенной любви.

И клясться вам пока не стало,
пока удачей мне блистало.
И верен долгу стал я вдруг,
вам любовник, толь супруг.

Давай-ка милая мириться,
друг-друга станем уважать.
Нам-ли упрёками делиться,
невзгоды жизни пожинать?

И, что сулит судьба в замен,
в минуту ревности измен?
На краткий миг довольства,
на крайний случай хлебосольства.

      ---она---
Довольно милый слёзы лить,
толь бывало мы скучали!
Нам ли ревности делить,
в пору сладостной печали?

Можно мыслить тут двояко,
как мил на ревности за мной.
Но, вменило время мне однако,
что болеет милый головой.

Моё внимание приковал,
лишь гитары нежным тоном.
Мечтой небесной ликовал,
увы, своим печальным звоном.

Безумных лет веселье,
порочный круг досуг.
Пожнём любви похмелье,
не вешай носа милый друг!

Забудем прошлое любезный,
забот досужих сузив круг.
Предмет досуги бесполезный,
пышных бёдер у подруг.

Жребий пал, судьбе отрада,
вожделённых радостей моля.
Себя отдать бы была рада,
любви превратности деля.

Но твои льстивые слова,
мысли лестные хоронят.
Слететь готовы с языка,
к суровой прозе клонят.

Давно ли, это было?
Любовью тешились на тет.
Не я ль тебя крестила,
на забавах страстных лет?

Не умом большим блистала,
над пылким мальчиком любви.
И без стеснения посвящала,
в тайны девичьи свои.

Но не долго радушно цвела,
в искусстве резвого ума.
Улыбкой ясности внесла,
в соблазненный образ ремесла.

Наивной детской простотою,
девчонкой ветреной цвела.
С душой томимой пустотою,
для вас, я кажется, была.

С тобой делить была бы рада,
ветошь счастья маскарада.
Постылой жизни мишуру,
плоти бренную хандру.

И с той поры горю мечтою,
одним желаньем с вами быть.
Склонна кротостью к покою,
невзгоды жизни все забыть.

Но вновь ты хмуришь бровь,
покорно слову убежденья.
Твоя безрассудная любовь,
лишь достойна извращенья.

В подобье шахматной фигуры,
я тебе уподобилась в натуры.
И моею правишь ты судьбой,
каждым шагом следуя за мной.

в послесловие....
Так тих, бывало, равнодушный,
в подобье ангелу послушный.
На интимных хлопотах похвал,
обречённо духом вдруг он пал.

О ком мечтал в душе лелея,
немым лобзанием любви,
кого судить на мысль не смея,
отдав на жертву чаянья свои.

А сколь исполненный печали,
на яд любви польстился мир!
И колыбельной песней отзвучали,
с грустных струн унылых лир.

И бледным призраком надежды,
судьбы коварства испытал.
И оставил отрок ваши вежды,
когда на ревностях блуждал.

На любовь лоялен, кстати,
отрок бога благодати.
А лафой любви на божий грех,
на печали ветреных потех,
во власти страсти теша всех,
на лимит интима зрел успех.

И Хронос эры в подотчет,
в прикидку прибыли влечёт.
Забыв никчемные ошибки,
на поцелуй, - милы улыбки.

Отчуждённым взглядом награждён
и тем обижен, унижен, оскорблён,
с глубоким чувством сожаленья,
покинул отрок умиленья,
красу пленительных похвал.
И с главой поникшею блуждал,
в оскорблённых чувствах униженья,
испытав безумные волненья,
и минувшей былью вспоминал,
на что надежды лишь питал.

И судить намерен воздержаться,
на всех инстанциях склонять.
О вас нелестно отзываться,
на ваше имя пасквили писать.

Уж мне больше сердце не питать,
бальзамом по каплям страсти.
И себя не стану презирать,
за разврат в порок напасти.