Графская дочь

В далёком прошлом град Гелиодор
Был неприступным. Войны и раздор
Не мучили жестоко населенье,
Ничто в былые дни цветенье
Гелиодора не могло остановить.
Теперь хочу вниманье обратить
На персонажей, о которых мой рассказ:
Вот граф Артур, он знатен, но сейчас,
Увы, не лучшие для графа времена —
Практически пуста его казна.
А в этом инциденте виноваты
Из рук закона ускользнувшие пираты.
У графа и жены его отрада
Единственная в жизни — дочка их.
Уж выросла она, теперь же надо
Найти ей мужа. Не один жених
Искал руки и сердца нашей Лии.
Вам интересно, за достоинства какие
Была она завидною невестой?
Себе юнцы не находили места,
Увидев эту девушку хоть раз.
Всё в ней пленяло: плавные движенья,
Копна волос, аквамарины глаз,
К познанью нового упорное стремленье,
Блестящий интеллект, фигура и манеры
В ней выдавали воплощение Венеры.
Согласно современников словам,
На празднествах любых средь прочих дам
Дочь графа не заметить невозможно.
Могу предположить неосторожно,
Что многие завидовали ей
Супруги иностранных королей,
Их дочери смотрели Лии вслед
И утешались только тем, что нет
У графской дочери нарядов дорогих.
Но обходилась, тем не менее, без них
Красавица, что всё же всех затмила
И общество девиц тех не ценила.)
У графа был один знакомый,
Что денег в долг ему давал.
И этим аргумент весомый
Барон с той целью создавал,
Чтоб позже обрести влиянье
Над другом собственным. Страданья
От чуткой совести своей
Считал он блажью тех людей,
Которым в мире места нет,
Иль стариков на склоне лет.
Однажды Диармайд могучий
Решил использовать тот случай,
Что граф совсем уж обеднел.
Барон предположить посмел
О пользе брачного союза
Их отпрысков. Тогда падёт
С плеч Диармайдовых обуза:
Быть может, сын его поймёт,
Что измениться уж пора,
Ведь сидя с ночи до утра,
Всю жизнь пируя без рассудка,
В мгновенье ока можно стать
Рабом у прихотей желудка —
Врагу того нельзя желать!
Граф неохотно согласился...
Подумать только! Кто решился
С таким вопросом подойти!
Уж слов Артуру не найти,
Чтоб выразить своё смятенье.
Как можно! Как же передать
Души отеческой смущенье,
Когда потенциальный зять —
Сплошное недоразуменье!
Как дочь свою ему отдать?
А главное: что скажет Лия?
Не пощадила ты, судьба,
Девицы годы молодые!
Граф знает: будет и мольба,
И дочки горькие рыданья…
За что ему сии страданья?
Но денег вовсе не осталось,
Хоть он и знатен. Оказалось,
Что граф Артур теперь банкрот.
О небо! Дочь он продаёт
За жемчуг, серебро и злато,
Как велика за деньги плата!
Так мучась, благородный граф
Осознаёт, что он не прав.
Однако Диармайд упорный —
Не отступает всё же он
И графу говорит: «Бесспорно,
В сомнений омут погружён
Мой друг старинный, в чём вопрос?
Уже жених для вас подрос.
Ответь мне: ну, так в чём же дело?
Иль дочь твоя уже успела
Поклонником обзавестись?»
Граф отвечает: «Не сердись,
Сам посуди, необходимо
Нам подготовить их незримо
К решенью нашему, ведь брак —
Весьма серьёзный в жизни шаг».

Мрачнее тучи бедный граф...
Покой душевный потеряв,
Идёт он к дочери своей,
Но не ясна сначала ей
Причина сильного волненья
Отца печального, мгновенья
В молчанье тягостном летят,
И Лиин удивлённый взгляд
Об объясненье вопрошает.
Тут граф сказать ей всё решает
И говорит ей: «Дочь моя,
Когда б ты знала, что тревожит,
Что беспокоит так меня,
Какое горе душу гложет…
Барону я пообещал,
Что будешь отдана в супруги
Ты отпрыску его. Не знал
О том я раньше, ведь услугой
Барон союз ваш называл,
Когда мне денег в долг давал.
О вашем браке он ни слова
До этих пор не говорил,
Простить предателя такого
В душе моей совсем нет сил.
Так вот, сегодня состоялся
Наш с Диармайдом разговор,
Сперва совсем я растерялся,
Поверить сложно было: вздор
В речах приятеля звучал,
Но отчего-то я молчал.
Потом, понизив голос резко,
Барон вдруг начал рассуждать
Насколько только можно дерзко,
Как он сумеет повлиять
На мнение о нас у света,
Дворян и даже короля…
«И у кого просить совета?
Что делать мне, душа моя?» —
Он молвил с тяжким чувством боли.
Понятно, что отцовской воли
Нельзя не выполнить — позор
Тогда семейство ожидает,
И молча дочь ему внимает.
Граф, завершив рассказ унылый,
Спешит уйти, а Лии милой
Противен белый свет — она,
Предчувствий тягостных полна,
О днях грядущих размышляет
И тихо слёзы утирает…
Вдруг Лия слышит диалог
Отца и матери в гостиной.
Мать восклицает: «Как ты мог?!
Ужели с этой образиной
Решил ты дочку обвенчать?
Ведь я боюсь и представлять,
Что Лия с ним хоть рядом встанет…
Мне эти мысли душу ранят!
Неужто хочешь ты, злодей,
Меня терпеть заставить это,
Иль жаждешь гибели моей?
Артур, я всё же жду ответа!» —
Графиня Белла говорит.
Супруги голос столь сердит,
Что медлит граф наш с объясненьем.
Затем, вздохнув, он со смущеньем
Ей молвит: «Сам я не желаю
Такое чудо зятем видеть.
Барон, позором угрожая,
Меня заставил ненавидеть
И дружбы нашей дни былые,
И те червонцы золотые,
Что он по дружбе мне ссужал.
Давно предатель помышлял
Об оскорбительном обмане,
Ведь при бароновых средствах,
При золоте в его кармане
Желанный гость он во дворцах
У лиц знатнейших в государстве,
А власть его — в его богатстве!
Настигнуть может нас позор,
И будет весь Гелиодор
Осведомлён о том прекрасно…
Как золото над всеми властно!» —
Наш граф печально умолкает
И с болью смотрит на жену,
Затем супругу оставляет
В гостиной светлой он одну.
И кстати, я совсем забыла
Графиню нашу описать.
О Белле есть что рассказать:
Природа в ней соединила
И острый ум, и доброту,
И неземную красоту,
И лёгкость дивную походки,
И взгляд то пламенный, то кроткий.
Немудрено, что так же был
К ней граф привязан в день текущий,
Как раньше он жену любил
Во время юности цветущей…

Оставим графскую чету
И вспомним мы про Лию нашу,
Про эту девушку-мечту,
Что многих дев на свете краше.
Ошеломлённая вестями,
Пыталась Лия осознать,
Что никакими уж путями
Венчанья ей не избежать…
Раздался горький плач девичий:
«О, до чего жесток обычай!
Покину скоро дом родной
И нелюбимому женой
Уж завтра на закате стану...
Не излечить души моей
Жемчужным ожерельям рану,
Не возвратить прошедших дней —
Поры счастливого цветенья
Среди семьи, среди подруг,
Что дружелюбным окруженьем
Со мной делили мой досуг!»
И после длительных рыданий,
Утратив уж огонь надежды,
Она свои сомкнула вежды* —
Переместилась в мир мечтаний.
Примерно через полчаса
Сон жуткий видит наша Лия:
Слышны ей чьи-то голоса,
Звенят колокола литые —
Её в карете доставляют
К воротам древнего собора —
Собор сей сердцем называют
Великого Гелиодора.
И Лию в платье подвенечном
Уж прямо к алтарю ведут,
Там жениха все вместе ждут…
Невесте юной бесконечным
Казалось это ожиданье,
И, кое-как сдержав рыданья,
Стоит среди толпы она,
Лицом как лунный свет бледна.
В дверях вдруг чей-то силуэт
Перед гостями показался —
У девушки сомнений нет,
Кто «суженым» её являлся.
Прибывший подошёл к невесте.
Несчастная едва ль на месте
Сумела молча устоять
И возглас горестный сдержать.
Но стал в толпе вдруг слышен ропот,
Все за оружие взялись,
Как будто в бой вдруг собрались —
И тут раздался гулкий клёкот…
Девица ужас испытала,
Когда понятно стало ей,
Что остальных так испугало:
С ней рядом гоблина страшней
Чудовище расположилось,
Толпа в истерике забилась.
А монстр к Лие лапы тянет —
Кому же страшно тут не станет?
Как жутко, ведь всё ближе он,
И нет путей для отступленья…

Очнулась дева — то был сон!
Мгновенным было пробужденье,
С ним осознание пришло:
Всё, что во сне произошло,
Могло частично явью стать —
Решилась девушка бежать.
Служанку позвала она,
Чья помощь ей была нужна:
— Бригитта, принеси ключи!
                — Отец Вам разрешил?
                — Молчи,
Тебя прошу я, ведь прекрасно
Ты знаешь: буду я несчастна,
Коль в брак вступлю сегодня с тем,
Кто неприятен мне совсем!
                — Вы встретиться успели?
                — Верно,
Но, право, мало толку в том,
Вот что сказать могу о нём:
Себя ведёт он крайне скверно,
Ни капли вежливости нет —
С таким зазорно выйти в свет!
Не выдержу я с ним и дня…
Бригитта, ты спасёшь меня?
— Идите с Богом, госпожа,
На сердце руку положа,
Скажу, что с Вами я согласна,
Но здесь беседовать опасно.
Ведь Ваш отец, наш славный граф,
Имеет очень строгий нрав…

Отметить надобно, что Лия
Чуть приукрасила рассказ.
Уловки были в нём какие?
В её словах смущает нас
О женихе упоминанье,
О том, чьё сватовство рыданья
У девы вызвало несчастной,
Над собственной судьбой не властной.
И, несмотря на то, что вскоре
Вступленье в брак им суждено
(Что для девицы нашей — горе,
Да и родным не всё равно),
Жених с невестой не знаком,
Но был он личностью известной
И славой окружён нелестной.
Пожалуй, расскажу о нём:
Барона Диармайда сын
(Барон был важный господин)
Заочно с Лией был помолвлен
И волею отцовской сломлен.
А звали жениха Киниром,
Единственным его кумиром
Был беззаботный Дионис*.
Наш будущий барон на бис
Мог бочку целую вина
За вечер осушить до дна,
Что часто публику дивило.
Но пиршеств шумных заводила
Таким был только за столом.
Уж если грянет битвы гром,
То убегает без оглядки
Кинир отважный, только пятки
Увидеть суждено врагам.
Зато среди придворных дам
Про то частенько он вещал,
Как в поединках побеждал.
Ах да! Совсем я позабыла
Кинира внешность описать,
Хоть мало боевого пыла
В его натуре отыскать
Сумели мы, но внешний вид
Немало также говорит
Об увлеченьях и привычках.
Барона сын — герой в кавычках —
Лишь хвастать на пирах привык.
Здоров Кинир наш, словно бык.
Таверн весёлых посетитель
(Визитов чьих не перечесть)
Был не дурак совсем поесть
И выпить тоже был любитель.
Покоя, в общем, он не знал…
Наутро же Кинир вставал,
Страдая от того веселья —
Как тяжко было от похмелья
Ему оправиться потом…
Но всё ж не думал он о том,
Что нужно что-то изменить,
И продолжал пирами жить.
Так день за днём, за годом год...
Обжоры талия растёт,
Уж сложно надевать доспехи —
Вот результаты сей утехи.
И, несмотря на капитал
Достопочтенного барона,
Его наследник не прельщал
Девиц младых, да хоть корона
Венчала б голову его —
Всё было б тщетно. Ничего
Субъект сей делать не желал —
Ночами ел, а днями спал.
Был граф знаком с Киниром лично
И наблюдал за ним не раз,
Что выглядел весьма комично
Барона отпрыск из-за фраз,
Звучавших часто невпопад,
Иль подводил его наряд,
Не подходящий по размеру.
Имел он странную манеру
Придворным верить колдунам,
Но зачастую — шарлатанам.
Не замечал порою сам
Кинир, опутанный обманом,
Что предсказанья эти — вздор.
А так как был Гелиодор
Такими полон мудрецами,
То наблюдал за «чудесами»
Довольно часто наш герой,
Карман опустошая свой.

Теперь же мы его оставим
И в замок графа взор направим.
А время между тем идёт,
Герольдов* пёстрый рой снуёт
По светлым в ближних замках залам,
Уж приглашения вассалам
Разосланы во все концы,
И возвращаются гонцы…
На площадь высыпал народ —
Уже гостей известных ждёт.
И вдруг в безоблачной дали
Предстали гордо корабли
Пред шумною толпой зевак:
Людей серьёзных и ломак,
Торговцев, мастеров, крестьян;
Провинциалов, горожан;
Мужчин и женщин, детворы —
Людьми наполнились дворы.
Быстрее солнечных лучей
Доходят вести до людей.
Уж пристань корабли находят,
Прибывшие на землю сходят.
Барон с наследником своим
Стоит, ничем не возмутим
И не смущён корыстной думой.
Смутился сын его угрюмый,
Он не желает подчиняться
Отцу суровому совсем:
С весёлой жизнью расставаться
Ему не хочется. Зачем?
Меж тем прислуга всё упорно
Выносит множество даров:
Каменьев здесь цветные зёрна,
Не счесть со златом сундуков,
Там жемчуг и шелка Востока…
И не охватит взором око
Всего, что нынче привезли
По приказанию барона,
За чем края все обошли
От Бухары до Альбиона.
Всё радует прохожих глаз:
Рубин, коралл, сапфир, алмаз…
Барон лишь только молвил слово —
Уж и процессия готова.
И в тот же миг подводят ей
Гнедых породистых коней.
Жених, судьбу свою кляня,
Сверзился всё-таки с коня.
И, на чём свет стоит ругаясь,
Он в пруд ближайший угодил,
Костюм парадный извозил,
Из грязи выбраться стараясь.
Весь в тине, в ряске; мокрый, злой,
Не видя бочку со смолой,
Он пулей устремился прочь…
Ну что сказать? Ему помочь
Пыталась вся отцова свита.
И вот уж бочка та разбита,
«Герой» оттуда извлечён
И на гнедого водружён.
(Хоть пострадавшего пытались
В порядок слуги привести,
Успехом всё ж не увенчались
Старанья их, и отскрести
С одежд смолу не удалось —
Поехать дальше им пришлось.)
Барон дар речи потерял —
Каким посмешищем предстал
Перед прислугой сын его!
Сим зрелищем он был унижен
И к дикой ярости приближен.
«Масштаб позора моего
Ни с чем на свете не сравнится!
Неужто мне всю жизнь стыдиться?» —
Так думал Диармайд, но вот
Он видит замка светлый свод,
К его воротам подъезжает —
А там барона граф встречает.
Хозяин замка улыбнулся,
Гостей приветствовать решил,
Но вдруг свой взгляд остановил
Он на Кинире и запнулся…
Упал на землю бедный граф,
Сознанье тут же потеряв…
Скорей за лекарем послали
И горы злата обещали,
Коль сможет графу он помочь.
Сказал коллега Авиценны*:
«С монетами ступайте прочь!
Не нужно денег мне — бесценны
Людские жизни, я готов
Без лишних действий, глупых слов
Здоровье графа я спасу —
За то ответственность несу!»

Проходят чередой мгновенья,
Уж час, наверное, истёк,
И с нескрываемым волненьем
Ждёт весть народ — ужели смог
Мудрец опасность отвратить
И здравие восстановить
Владельца замка? Хоть бы так…
Откуда ж взялся грозный враг,
Что был опасен видом страшным?
Ведь был Артур весьма отважным,
И сколь опасным счесть того,
Кто напугать сумел его?
Вот наконец-то граф очнулся,
Над ним со снадобьем согнулся
Придворный лекарь. Тут подняться
Хозяин замка пожелал,
Стал разум графа проясняться,
И мудреца он вопрошал:
«Что за чудовище лесное
Сегодня было у моста?
Оставит пусть меня в покое!
Иль появилось неспроста
Злых сил чудное порожденье?
Не в силах я предать забвенью
Ту встречу — страшно было мне,
Ни наяву и ни во сне
Таких я монстров не видал!»

Спокойно лекарь отвечал:
«То сын барона неуклюжий,
Покрытый тиной и смолой,
Явился из ближайшей лужи
И тем нарушил Ваш покой».

Граф даже сел. Он в изумленье:
Возможно ли?.. Не может быть…
Да… Что тут скажешь, коль везенье
Его покинуло, и жить
Им всем труднее предстояло,
Всё бедность — разных бед начало…

Друзья, оставим на мгновенье
В раздумьях бедного отца…
Уж кончены приготовленья,
Обдуман Лией до конца,
До мелочей побег из дома.
Ведь рассудивши по уму,
Она решила: по-другому
Не измениться ничему…
Уж слуги предупреждены,
Что разыграют похищенье,
Но несколько минут нужны
Для всех деталей повторенья.
Хоть Лией нашею давно
Спастись побегом решено,
Но жалко ей отца и мать,
А также дом свой покидать
Не хочется… Уже закат!
И голосов нестройный ряд
Из зала эхом доносился,
Пока что вроде не хватился
Никто невесты молодой.
А значит, будет миг-другой,
Чтоб слугам знак подать условный.
Она к окну с платком идёт
И машет им. Кивок безмолвный
Ответом служит ей. Народ
Сейчас спасает графа дочь.
И, кажется, что им помочь
Намеревалось Провиденье,
Ведь графом принято решенье
Со свадьбой сильно не спешить,
Её на завтра отложить.
А между тем уж нарядили
Тайком в разбойников лихих
Шесть звероловов молодых
И скакунами их снабдили;
Охрану подкупить пришлось,
И представленье началось…
Нарушив сумерек покой,
Помчались всадники стрелой
К давно назначенному месту,
Чтоб увезти скорей невесту…
Ключи им стражники отдали,
Что только час иль два назад
За сей спектакль деньги брали…
Зато теперь не сообщат
Ни графу, ни жене его
О плане Лии ничего.
Она давно уж собрала
Пожитки в дальнюю дорогу,
А после у окна ждала
Прийти решивших на подмогу
Находчивых и верных слуг…
Вошли «разбойники» в светлицу,
Оттуда вывели девицу,
И тайным ходом наконец
Они покинули дворец,
Коней поспешно оседлали
Да лесом к порту поскакали.
Но в каждом плане, к сожаленью,
Весьма возможен недочёт.
Сей случай не был исключеньем:
Всё дело в том, что звездочёт,
У графа живший при дворе,
Привык ложиться на заре,
Спать днём, а ночью продолжать
Созвездий тайны изучать.
Так вот, успел заметить он,
Как «кража» Лии состоялась.
Идея в мозг его закралась,
Что будет он вознаграждён,
Коль всех разбудит в сей же миг.
Засуетился тут старик
И сразу к графу побежал.
Но не его он отыскал,
А полусонного барона,
Что с сыном собственным сидел,
Чтоб убежать тот не сумел.
Выслушивал неблагосклонно
Барон пришедшего. Но скоро
От недоверчивого взора
Не сохранилось и следа.
Скорее графа разбудили,
Об обстановке доложили,
Он приказал: «Скорей туда!»

Толпа у замка собралась,
И тут погоня началась…
Вдали заслышав конский топот,
Собачий лай и крик людской,
Беглянка вздрогнула. Порой
Взволнованной девицы шёпот
К попутчикам её взывал —
Скакать быстрее умолял.
И в порт туманный еле-еле
Добраться всадники успели.
Плащ с капюшоном Лие дали,
Корабль нужный отыскали,
Что по лазурной глади вод
Дочь графа к крёстной привезёт.
Уже и вещи погрузили,
И за каюту заплатили.
С ней звероловы попрощались,
Седлали вновь своих коней
И дальше через лес помчались,
Чтоб след запутать посильней.
Манёвр этот удался —
«Спасителей» ватага вся
Уж не на правильном пути —
Они по лесу лишь кружились,
И в тёмной чаще заблудились —
Теперь им Лию не найти.
Досада графом овладела,
Он размышлял в тиши глухой:
«Как мне всё это надоело!
Ведь только снится мне покой!
И денег нет, и дочки нет —
Мне опротивел белый свет!
Теперь бы хоть домой добраться,
В лесу навеки б не остаться!»

Была тяжка сия утрата
Для нашего аристократа,
Но, к удивленью и несчастью,
Не вызвал бедный граф участья
У псевдодруга своего
И рассердился на него.
Не представляю, чем всё это
Тогда закончиться могло,
Но наконец-то рассвело.
И этого хватило света,
Чтоб стала вдруг тропа одна
Для заблудившихся видна.
По ней идти они решились
И прямо к замку возвратились.
Ну что ж, друзья, оставим их,
Сейчас мы с ними расстаёмся
И поскорей перенесёмся
От замка и от троп лесных
К судьбе дальнейшей нашей Лии.

Чуть скрылись звёзды золотые,
Чуть небосвод светлее стал —
Корабль начал вдруг движенье,
И было слышно вод волненье,
Их слабый плеск о груды скал,
Как будто всё кругом заснуло…
Но глаз ни разу не сомкнула
Дочь графа в мирной тишине,
И думать позабыв о сне.
Хоть убежать она сумела,
Тревога ею овладела.
Девица стала размышлять:
«Чего от будущего ждать?
Приеду к крёстной я своей,
Там затаюсь на пару дней.
Прекрасно, ну а что потом?
Тогда меня домой вернут
И точно замуж отдадут.
Прознают люди обо всём
И догадаются, в чём дело:
Неужто я б попасть сумела
Из рук разбойников лихих,
Что, не боясь отцовской стражи,
Меня украли у родных
В чертоги крёстной? Глупо даже
Всерьёз надежды возлагать
На этот план несовершенный —
Его провал ждёт несомненный…
И что ж теперь мне предпринять?»

Но тут неведомая сила
Корабль к скалам потащила…
Команда вся насторожилась,
На волны тщательно смотря,
Вдруг перед ними появилась,
Как бездна, чёрная змея —
С кривыми длинными клыками
И мутно-жёлтыми глазами.
Была не каждая страна
Такой длиной наделена,
Как это жуткое созданье.
Не поддаётся описанью
Тот страх, что в столь ужасный миг
В сердцах команды всей возник.
Лишь капитан не растерялся,
Сдаваться он не собирался
И молвил: «Хватит вам бояться!
Довольно в панике трястись!
Нам предстоит сейчас сражаться,
Коль от змеи хотим спастись!
Её клинком не победить —
Возможно только отравить».

Гарпун схватил тут капитан,
А вместе с ним – бутылку яда
Из сока флоры дальних стран —
Авось проймёт морского гада!
Он только-только замахнулся,
Как вдруг корабль покачнулся…
Отважный капитан упал,
Но силы духа не терял —
Решил сей редкостный храбрец
Достойно встретить свой конец.
Уж монстра пасть над ним склонилась,
Смертельный источая смрад…
В глаз чудища стрела вонзилась,
Подействовал мгновенно яд.
И прежде, чем уйти ко дну,
Змеи уродливое тело,
Скрываясь под водой, задело
Вдруг мачту корабля одну.
А мачта всё ж не устояла
И потому причиной стала
Для целой дюжины смертей.
Средь изувеченных людей,
Едва дыша от жутких ран,
Лежал отважный капитан.
Искал он помутневшим взглядом
Того, кто зверя одолел,
Увидел, наконец, что рядом
С ним воин молодой сидел.
Тут капитан его спросил:
«Ты ль, друг мой, тварь ту победил?»

И, получив кивок в ответ,
Продолжил речь: «Я много лет
Змею пытался истребить,
Чтоб смог народ спокойно жить.
Мне самому немало боли
Глубин исчадье принесло,
Твоё вмешательство спасло
Меня от незавидной доли…
Однако ж, к делу: я слабею,
Я точно больше не жилец.
За то, что спас меня от змея,
Матросам выжившим, юнец,
Ты будешь новый капитан —
Бесстрашных любит океан».

Успел он фразу завершить
И приказал всем долго жить.
Во время общей скорби вдруг
Раздался непонятный звук,
Обломки мачты тут слегка
Раздвинулись, и показалась
Меж ними хрупкая рука…
Её владелица пыталась
Свою случайную темницу
Покинуть. Бедную девицу
Из-за завала извлекли,
Воды ей чистой принесли,
Немного провианта дали
И удивленья не скрывали —
Узнать хотели: кто она,
Чья дочь, сестра или жена.
Однако же, была чужая
Для каждого на судне том
Сия особа молодая,
Чей образ нам давно знаком —
Мы с Лией повстречались снова.
Передохнув, она готова
Была ответить на вопросы,
Что задавали ей матросы.
Им честно дева рассказала,
Зачем и от кого бежала,
Но имени не назвала
И графский титул утаила —
Красы и молодости сила
Ей в этом очень помогла.
Однако юный тот герой,
Что предводителем являлся
Команды этой небольшой,
Весьма задумчивым казался,
Как если бы не доверял
Тому, что ныне услыхал,
И с ней поговорить хотел,
Но сделать это не успел.
Увидел он, что скалы близко,
Что волны судно к ним несут,
И есть лишь несколько минут,
Чтоб им покинуть зону риска.
Тут вспомнил воин и о том,
Что управлять их кораблём,
Столь повреждённым, невозможно.
Однако, если осторожно
Им шлюпки на воду спустить,
То от опасности уплыть
Они б наверняка смогли
И жизни бы свои спасли…
Сей план в реальность воплотили,
Погибель видя корабля,
От скал скорее прочь поплыли —
Вдали видна была земля.
Сперва матросы ликовали,
Друг друга шуткой ободряли,
И говорили все: «Да, братцы,
Нам повезло в живых остаться!»

Их предводитель молодой
Проблемой занят был другой —
Он с Лии взора не сводил
И разговор начать решил:
«Предположить посмею я,
Развлечь Вас сможет, вероятно,
И будет хоть чуть-чуть занятным
Рассказ о том, что за земля
Сейчас виднеется пред нами…»

Кивнув учтиво головою,
Внимала девушка герою,
И, изучив его глазами,
Решила графа дочь, что он
Весьма собою недурён.
Усердно слушать перестала,
Хоть виду и не подавала,
Остались в памяти у ней
Одни фрагменты тех речей.
Всецело дева погрузилась
В мечтаний сладостную даль,
И ей теперь совсем не жаль,
Что убежать она решилась…
В момент сей значимый, друзья,
К прекрасной половине я
Своё направлю обращенье —
Пусть милых дам воображенье,
Для коего барьеров нет,
Напишет вот какой портрет:
Весьма высок, лицом приятен,
Силён невероятно, статен.
Взор проницательный его
Не упускает ничего:
Ни собеседника волненья,
Ни помыслы скрывать стремленья.
Запали, верно, в душу Лие
Те очи серо-голубые…
Имел он с Ланселотом сходство
Иль с Камелота королём —
При взгляде на него во всём
Всем было видно благородство.
Смогли мы внешность передать.
Что ж о характере сказать?
Его бесстрашие успели
Мы с вами разглядеть давно.
Но много ль значит, в самом деле,
Сие достоинство одно,
Что может быть весьма опасно,
Коль человек не мыслит ясно?
Добавим острого ума,
Для всех полезного весьма,
Уменья в свете находиться,
Что также в жизни пригодится…
Вот и закончен наш портрет,
Но имени, как прежде, нет.
Тогда позвольте всё исправить:
То Вальтер, славный наш герой,
Защитник Лии молодой.
Ну что ж, готово описанье,
И вновь пойдёт повествованье.

Плывя к спасительному краю,
Все изумились, наблюдая,
Как тучи грозные сгущались
Над сушей. Тут же раздавались
Раскаты грома, ветра вой…
Вдруг волны поднялись стеной,
Собою небеса закрыли,
Все шлюпки тотчас подхватили,
На берег мрачный и пустой
Их с жутким рёвом опустили…
Придя в себя, матросы стали
Друг друга поскорей считать,
Чтоб никого не потерять.
Они совсем не ожидали
Узреть в тревожное мгновенье
Двух человек исчезновенье.
И точно — не было средь них
Героев наших молодых.
Команда стала их искать,
Но что же можно увидать
Сквозь появившийся нежданно
Густой, мерцающий туман?
Подумали матросы: «Странно…
Куда же делся капитан?»

И поиски возобновили,
Но никого не находили —
В тумане не видать дороги,
С трудом и собственные ноги
Могли в той дымке различить
Искавшие. Что ж говорить
Тогда о правильном пути?
Команда не смогла найти
Исчезнувших. О них сейчас
Как раз-таки пойдёт рассказ:
Едва ль волна от шлюпки той,
Где Лия с Вальтером сидели,
Отхлынула, едва ль успели
Исчезнуть тучи над землёй,
Едва ли ветра шум исчез,
Как вдруг под куполом небес
Со стороны затихшей суши
Возникли грузные две туши
Огромных птиц. Сии творенья
Злой магии иль тьмы самой
Не получили оперенья
От их создателей. Собой
Они гибрид напоминали
Стервятников и стимфалид* —
Столь безобразен был их вид.
Что странно, шум не издавали
Гиганты при полёте. Рядом
С командой нашей пролетев
И леденящим душу взглядом
Её с вниманьем оглядев,
Дуэт чудовищный приметил
Девицы нежные черты.
Упали камнем с высоты
Два монстра. Их мечом бы встретил
Небезызвестный наш герой,
Но в битве жаркой со змеёй
Он рану в ногу получил,
Да в общей спешке позабыл
О ней совсем. Она ж открылась
И алой кровью обагрилась,
Запас сил жизни иссякал —
Сознанье воин потерял…
И Лия в том же состоянье,
Но не телесные страданья
Тому виной. Её душа
Не выдержала, к сожаленью,
Пугающего приключенья.
Лежала дева чуть дыша,
И были бледными ланиты*,
А очи девушки закрыты…
За лодку чудища схватились
И с ней с мгновенье ока скрылись.
Туман для этих тёмных сил
Надёжной ширмою служил…
Полёт недолго продолжался —
Вдали вдруг замок показался,
Полуразрушенный, безлюдный,
Туманной дымкой окружён…
И в то поверить было трудно,
Что некогда Верделион
(Так замок звался в дни былые)
Известен был богатством зал,
О нём в округе каждый знал.
И были улицы пустые
В селениях вокруг него
Лишь ночью. Ныне ж никого
Здесь и в помине не осталось.
Причиной этого являлось
Колдуньи злой возникновенье
В той местности. За год-другой,
Устав от страха, населенье
Переместилось в край иной.
Но так как не дремало зло,
Не всем уехать повезло:
Увы, не все спастись могли,
Ведь козни ведьмы извели
Несчастных жителей немало…
Природа тоже пострадала:
Ни рек, ни заливных лугов,
Ни рощ тенистых, ни лесов
Злых чар губительная сила,
Как и людей, не пощадила.
И прежнего лишился вида
Верделион. Владела им
Безжалостная Дамаскида,
Что только именем своим
Была способна испугать.
Коль доводилось увидать
Её кому-нибудь вживую,
То все бросались врассыпную,
Боясь попасться в лапы к ней.
Она энергией камней,
Которых Тьма произвела,
Чужую жизнь забрать могла.
Коль жертву погубить успела,
То, словно времени назло,
Колдунья эта молодела.
Теперь же было тяжело
Без сил чужих ей обходиться,
С чем не могла она смириться.
О ней закончу я рассказ,
Ведь в этот миг волнует нас,
Что с Вальтером и Лией стало.
Их участь пленных ожидала,
Ведь птицы с ношею своей
Уж приземлились у дверей
Обители колдуньи злой.
Раздался голос вдруг глухой:
«Где ж, остолопы, вас носило?
Достали то, что я просила?
Что ж, выйду. Выйду, погляжу,
Но сразу вас предупрежу:
Себя на смерть вы обрекли,
Коль мне людей не принесли!»

Тут мигом двери распахнулись,
Испуганно переглянулись
Колдуньи слуги меж собой.
В тиши почти что гробовой
Хозяйка замка вышла к ним
С любимым посохом своим,
Что ведьме столько лет служил.
Лишь он один ей дорог был.
Лицо злодейки исказилось —
На нём ухмылка появилась.
Она промолвила: «Похвально.
Хоть что-то сделали нормально.
Ведь можете, когда хотите…
Свою награду получите!»

Заклятье ведьма зашептала,
На слуг своих направив взгляд —
Где только миг иль два назад
Чудовищ пара восседала,
Там вдруг фантомы появились,
От Дамаскиды быстро скрылись,
Хозяйки вздорный зная нрав.
Они здесь не имели прав
И видом тем лишь обладали,
Какой от ведьмы получали.
Колдунья к лодке подошла,
Героев наших осмотрела
И размышляла: «Ну, дела…
Что я от них бы взять сумела?
Сил нет у них, бледны их лица,
Приютом будет им темница!
Коль нет других, и те сойдут,
Пусть только дух переведут».

Тут посоха колдуньи сила
В темницу их переместила.
Вернулась ведьма в замок свой,
Весьма довольная собой.
Но всё ж удача ненадёжна,
И, уповая на неё,
Расслабиться некстати можно,
И потерять в мгновенье всё.
Да, преждевременно веселье
Злодейки сей, ведь в подземелье
Проникли к пленникам тайком
Два призрака, что ей служили,
Точнее, вынуждены были.
И знали призраки о том,
Как чародейку одолеть,
Чтоб не могла она и впредь
Разруху сеять в городах
И обращать живое в прах.
Но почему ж фантомы вдруг
Явились пленным на подмогу?
Претил им жалкий жребий слуг
Исчадья Тьмы. И слава Богу!
На то надежда появилась,
Что в благосклонности своей
Фортуна всё ж переменилась —
Быть постоянной скучно ей.
Тем временем очнулась Лия.
Понять дочь графа не могла,
Куда же делись остальные,
И где она сама была.
А случай так распорядился,
Что в месте мрачном очутился
С беглянкой нашей молодой
Ей полюбившийся герой.
Заметила девица вдруг
Раненье на ноге его,
Но тишина была вокруг,
И точно не было того,
Кто мог бы узникам помочь.
Перепугалась графа дочь:
Предмет своих заветных грёз
Девице было жаль до слёз.
«С водой бы флягу раздобыть
Чтоб рану жуткую промыть…
И, чтоб её перевязать,
Где ж ткань смогу я отыскать?» —
С тревогой думала она,
Печальный взор направив снова
На капитана молодого.
Неужто гибель суждена
Тебе, неустрашимый воин?
Ты лучшей участи достоин,
Твой путь ещё не завершён,
Закончится нескоро он.
Хоть полумрак и был в темнице,
Но посчастливилось девице
Найти у раненого флягу.
Боясь пролить случайно влагу,
Что ныне столь ценна была,
Дочь графа ёмкость забрала
И рану Вальтера промыла.
Тут Лию нашу озарило:
Раненье чтоб перевязать,
Она решилась оторвать
От платья своего подол,
И он прекрасно подошёл.
Недаром дева постаралась
Спасти жизнь воина: тогда
Её попытка увенчалась
Успехом. Грозная беда,
Что Вальтеру конец сулила,
Героя всё ж не погубила.
В темнице стало вдруг светлее,
Тут пленница насторожилась
И мигом позже перед нею
Фантомов пара появилась.
Повергли Лию в изумленье
Два духа этих. Привиденья
Её глазами изучали
И свет неяркий излучали…
Тут призрак, что побольше был
С девицей вдруг заговорил:
«Тебе, наверно, страшен вид
Теней, что над собой не властны.
Но тщетно он тебя страшит,
Ведь мы ни капли не опасны.
Напротив, мы помочь желаем
И нашей совести внимаем,
Хоть выбора лишили нас.
Тебе я расскажу сейчас
Про жребий несчастливый свой,
Как обратили нас с женой
В бесплотных духов. Замок наш
Был заколдован. Как мираж
Исчезло благосостоянье…
Уж не единый век в плену
Нам силы придаёт желанье
За разорённую страну
Безжалостную ведьму эту
В конце концов призвать к ответу.
Поможете заклятье снять,
А мы дадим вам убежать.
Что скажешь? Твой каков ответ?
Объединимся или нет?»

Недолго думая, девица
Спешит с фантомом согласиться.
Промолвил призрак короля:
«Теперь, сподвижница моя,
Тебе узнать пришёл черёд
О том, что есть секретный ход,
Ведущий в ведьмою забытый
Тайник, от всех надёжно скрытый
На протяженье многих лет,
В котором ты и спутник твой
Найдёте древний амулет,
Что вас от магии любой —
За то ручаюсь — защитит
И против ведьмы обратит
Её же силу». Тут фантомы
Услышали фальцет знакомый:
«Где ж носит жалких этих слуг?» —
И голоса колдуньи звук
Их вынудил прервать беседу.

Надеясь втайне на победу
Над чародейкой беспощадной,
Исчезли призраки. Отрадной
Была для нашей Лии весть
О том, что выход всё же есть
Из камеры сырой. Но вскоре
Девицей овладело горе:
Как им из плена выбираться,
Когда едва ль передвигаться
Её отважный спутник мог?
Немалый требовался срок,
Чтоб рана зажила. Но вдруг
Шагов раздался гулкий стук,
Тут Лия спящей притворилась…
И вовремя, ведь заявилась,
Дверь с жутким шумом отперев,
В темницу ведьма. Замерев,
За ней девица наблюдает.
Однако же не замечает
Уловку Лии Дамаскида.
И столь задумчивого вида
Физиономия была
У сей приспешницы сил зла,
Как будто родились сомненья
В душе её насчёт того,
Что пленников уничтоженье
Имеет смысл: «Одного
Из узников я пощажу,
Ведь год за годом провожу
В руинах этих я одна» —
Так молча думала она,
Затем со свистом прошептала:
«В девчонке будет проку мало,
Не стоит ею дорожить.
Уж лучше юношу оставить,
Не мешкая, приворожить,
Способности его направить
На службу мне. И, кстати, он
Весьма собою недурён…
Да и не стоит ничего
Мне рану жуткую его
Заставить мигом затянуться,
И должен будет он очнуться.

Как только было заклинанье
Колдуньей произнесено,
Так сразу вызвало оно
В том камне тусклое мерцанье,
Что посох ведьмы украшал.
И камень этот поменял
Свой цвет: он был черней, чем ночь,
А стал кроваво-красным вдруг,
И испытала графа дочь
При виде этого испуг,
Тут замер на её устах
Невольный возглас. Но сумела
Сдержать красавица свой страх.
Однако ж никакого дела
До Лии Дамаскиде нет.
Немудрено: за сотни лет
Её, наверное, впервые
Не чары занимали злые,
А что-то новое, иное:
Точней, намеренье благое.
Случается, что и злодей
В любви потребность ощущает.
Сердечной склонностью своей
Он, правда, только разрушает
Чужое счастье и покой.
Так приглянулся наш герой
Колдунье этой одинокой,
От настоящих чувств далёкой...
Вдруг ведьмин посох озарил
Темницу всю пурпурным светом,
И только началась на этом
Работа тех волшебных сил,
Что с незапамятных времён —
Не век, не два — существовали.
Сначала к ним с мольбой взывали
Шаманы и жрецы племён,
А после — колдуны, колдуньи,
Все предсказатели, ведуньи,
А также маги всех мастей:
И те, кто жил среди людей,
И те, кто жили в отдаленье,
Как Фауст, видя упоенье
Лишь в тайном знании одном.
Не стоит забывать о том,
Что силам этим всё подвластно;
Они способны созидать
В руках надёжных. Также ясно,
Что бесполезно блага ждать
От мелочных людей, от злых,
От чёрствых душ и от гнилых.
Хозяин посоха такого
Мог в пепел обратить весь мир
И возродить из пепла снова;
Он был бы господин, кумир
И обладатель всех сокровищ.
А гнев его страшней чудовищ
Считался б прочими людьми.
Была готова лечь костьми
Злодейка наша, чтоб узнать,
Как силы эти вызывать,
Но не особо преуспела:
Могущества не обрела
Того, которого хотела,
И артефакт она могла
Использовать по мелочам.
Становится понятно нам:
Искусна в чарах только с вида,
Но не на деле Дамаскида.

Однако же на этот раз
Произошло всё по-другому:
Колдунье удалось сейчас
Помочь герою молодому —
Уж раны страшной след простыл,
И ангел смерти отступил
От Вальтера. Он жив, друзья,
Чему безумно рада я.
Но кто ж представит изумленье,
Что исцелённый испытал,
Когда в минуту пробужденья
Перед собою увидал
Лицо колдуньи. В тот же миг
Наш витязь полностью очнулся
И поскорее отшатнулся
От чародейки злой, чей лик
Сумел бы ужаснуть любого.
Не ожидавшая такого,
В ответ на милости порыв,
Но всё ж о планах не забыв
На пленника, она сказала:
«Я, верно, зря тебя спасала.
И всё же через день-другой
Ты неизбежно будешь мой!»

Тут Дамаскида удалилась,
Привычной злобою полна.
Досада в сердце ей вонзилась,
Чувств светлых напрочь лишена
Разгневанная ведьма ныне.
Настал черёд иной картине:
Герои наши вместе вновь,
Их испытанья не сломили,
А приключенья пробудили
В сердцах у пленников любовь.
Настало время объясниться,
Уже и смысла нет молчать.
В смущенье витязь и девица:
С чего же всё-таки начать?
В любви непросто признаваться,
Но, думаю, трудней стократ
Безмолвно чувствами терзаться,
Которым будешь сам не рад.
Заметив Лии нежный взор,
Всё ж Вальтер начал разговор:
«Быть может, дерзостью сочтёте
Вы откровение моё,
Но рассказать я должен всё.
Надеюсь, Вы меня поймёте.
Тот день, когда я в первый раз
На корабле увидел Вас,
В душе моей запечатлён —
Ведь мне дороже прочих он.
Хочу сказать, что рядом с Вами
Я счастье наконец обрёл.
Не случай нас счастливый свёл —
Так, верно, было небесами,
Самим Всевышним решено —
Всё это понял я давно.
Но друг о друге, если честно,
Нам очень мало что известно.
Коль Вы не против, я бы мог
Про жизнь свою Вам рассказать.

Ответом был ему кивок,
И приготовилась внимать
Дочь графа юноше, а он
Продолжил речь: «Верделион
И близлежащая земля
Граничит с Родиной моей —
Ундарией, страной морей.
Я сын Бертольда-короля,
И, как любой наследник трона,
Осознаю: опасней нет
На свете ноши, чем корона —
Чуть что, монарх — источник бед
По разумению народа.
Уж такова людей природа.

Моей Отчизны славный флот
Грозой для недругов слывёт.
В Ундарии с младых ногтей
Морскому делу обучают,
И о своей стихии знают
Матросы всё до мелочей.
Скажу, ни слова не тая,
Учился этому и я.
Геройски павший капитан,
Кому был домом океан,
Пред тем, как этот мир оставить,
Едва живой, мне поручил
Команду сирую возглавить —
Я воле сей послушен был,
Пока в темнице ведьмы злой
Не очутились мы с тобой», —
Речь кончил Вальтер и смутился:
На «ты» он к Лие обратился,
Ведь неофициальный тон
Могли принять за моветон*.
Однако не возмущена
Порывом трепетным девица —
Напротив, поняла она,
Что в сердце юноши творится:
Открыть своё к кому-то чувство,
По правде, целое искусство.
С собою трудно совладать,
Готовясь душу в миг признанья
Излить предмету обожанья.
Герою лишь ответа ждать
С надеждой в сердце оставалось.
Минута каждая казалась
Обоим вечностью тогда.
(Что объяснимо, ведь беда
Сия знакома всем влюблённым.
Стрелой Амуровой сражённым
Покажется столетьем час
Разлуки или ожиданья,
Что подтвердилось и сейчас.)
И на ответное признанье
Решилась всё же графа дочь,
Сумев смущенье превозмочь.
От Вальтера не утаила
Она истории своей,
Напротив, всё до мелочей
В повествованье осветила,
Не позабыв упомянуть,
Как указал к спасенью путь
Дух короля Верделиона,
Чьи земли, воля и корона
Во власти были ведьмы злой.
Ход обнаружив потайной,
Герои наши приближались
К заветной комнате. Старались
Они при этом не шуметь
И в полумраке разглядеть
Наверх ведущие ступени.
Порою собственные тени
Иль звуки собственных шагов
Насторожиться заставляли
Сбежавших пленников. Едва ли
Был кто-нибудь из них готов
К тому, что ведьма из темницы
Не помешает им уйти
И не возникнет на пути
Иных препятствий. Приключиться,
Конечно, всякое могло,
Но стороною обошло
Пленённых ведьмою несчастье —
Фортуны вижу в том участье.

Они проникли наконец
В тайник. Диковинный ларец
Перед героями стоял,
В нём амулет. Он представлял
Собой кристалл в златой оправе:
Цвет камня схож был с бирюзой,
Ну а прозрачность — со слезой.
Сравнить сей артефакт мы вправе
С лазурью светлой волн морских…
Обратный путь был так же тих,
Ничто беды не предвещало…
Дверь, что проход в тайник скрывала,
Захлопнув в спешке за собой,
Всё в той же камере сырой
Герои наши оказались,
Откуда раньше выбирались.
И вновь неяркое свеченье
По подземелью разлилось…
Тут замер витязь в изумленье,
Ведь ранее не довелось
Ему фантомов повстречать,
Чего совсем нельзя сказать
О графской дочери. Успела
Ввести и Вальтера в курс дела
Без промедления она.
Узнав, что цель у них одна,
Подвоха ожидавший воин
Был вестью этой успокоен.
От призраков смогли узнать
Герои наши, что решила
Их ведьма гибели предать,
Хотя, как помним, изъявила
Она желанье исцелить
(И воли чарами лишить)
Потомка славных королей
Ундарии. Но всё ж нужней
Для ведьмы прихоти минутной
Ключ к власти новой, абсолютной —
Чужой энергии поток,
Что сил набраться б ей помог.
Верделиона ведьме мало —
Не раз колдунья представляла,
Как и другие города
Ей друг за другом покорятся.
И, верно, у неё тогда
Иная жизнь могла б начаться —
Доступна ей была бы власть…
Злодейка, намечтавшись всласть,
Была на узниках готова
Опробовать свой посох снова,
Чтоб жизнь и молодость забрать.
Недолго ей осталось ждать.
Фантомы пленных привели,
Благодаря лишь силе воли
Усмешку скрыть они смогли:
Подумать только! Сколько боли
Им Дамаскида причинила…
И наконец-то наступила
Пора ответить ей за всё!
Смутили пленники её:
Впервые ведьму не пытались
В слезах о милости просить,
Не умоляли пощадить…
Её впервые не боялись!
И знать ей было не дано,
Что всё уже предрешено,
Ведь узников оберегал
Уже известный нам кристалл.
Того злодейка не стерпела —
В единый миг рассвирепела.
А ярость сил ей придала —
Обряд колдунья начала.
И тут затихло всё вокруг,
Сгущаться тучи стали вдруг
Над замком ведьмы. Погружён
Был в темноту Верделион.
В тиши почти что гробовой,
Вцепившись злобно в посох свой,
Произносила заклинанье
Владычица руин. Но страх
Не поселился всё ж в сердцах
Героев наших. Все старанья,
По-видимому, тщетны были,
И пуще ведьму разъярили
Невозмутимостью своей
И витязь юный, и девица,
Заставив также удивиться
Чету взволнованных теней…
Покончить с пленными желая
И лютой злобою пылая,
Колдунья посох навела
На них, чтоб скрытая в нём сила
Им смерть в мученьях принесла,
Но заклинанье это было
Кристаллом вмиг поглощено.
И устремилось вдруг оно
К застывшей в ужасе злодейке…
Пришлось несладко чародейке!
Настало время ей страдать,
Как люди от неё страдали:
От жуткой боли замирать,
Как будто тело всё пронзали
Неумолимые клинки,
И словно рвали на куски
Ей сердце, что давно прогнило.
В предсмертных муках ведьма взвыла…
С огнём безумия в глазах
И с диким криком на устах
Она по комнате металась,
Пока со стоном не скончалась.
Останки ведьмы беспощадной
И артефакт, ей дорогой,
Вдруг кучкой пепла стали смрадной.
Над заколдованной землёй
Взошло вновь солнце. Прояснились,
Маня лазурью, небеса,
Когда-то мёртвые леса
Листвою свежею покрылись.
И, словно ленты голубые,
Как прежде реки потекли,
В озёрах снова расцвели
Кувшинок звёзды золотые,
Зазеленела вновь трава —
Вступила жизнь в свои права.

Сам замок сильно изменился:
Он полностью восстановился.
К правителям Верделиона
Вернулась наконец корона;
Помимо трона и земли,
Король с супругой обрели
Свой прежний вид. Улыбка счастья
У них играла на губах:
Остались позади ненастья,
И возродились на глазах
Освобождённые владенья.
Восстало чудом населенье,
Что было жертвой злобных чар.
Поистине Фортуны дар
Столь замечательный исход
Собою представлял. Народ
Искал спасителей своих.
Героев наших молодых
Совсем не это волновало —
Теперь ничто им не мешало
Друг друга с трепетом обнять.
Словами можно ль передать,
Сколь рады Вальтер с Лией были?
В тот миг влюблённые решили
Впредь никогда не расставаться
И поскорее обвенчаться…
Для них по воле короля
В дорогу судно снарядили,
Дарами щедро нагрузили.
Великолепней корабля
Во всём верделионском флоте,
Друзья мои, вы не найдёте.
А в это время моряки,
Что Лию с Вальтером искали,
Уж были к городу близки.
Об этом стражники прознали,
И эту радостную весть
Спешат до короля донесть.
Чуть позже встретили гостей
Со всею теплотой своей,
С гостеприимством горожане.
Об их отважном капитане
И графской дочери успели
Сложить балладу менестрели*.
Прощальный пир устроен был —
От всей души благодарил
Своих спасителей народ.
И вот мгновенье настаёт
Героям нашим отплывать.
Весь город вышел провожать
Их в путь. Подаренный фрегат
Был к путешествию готов,
И надо было видеть взгляд
Им поражённых моряков!
Фрегата мачты в небеса,
К златому солнцу поднимались,
Белее снега паруса
Дыханьем ветра раздувались…
И, гордо волны рассекая,
Корабль устремился вдаль.
Хоть Вальтеру и Лие жаль
Сейчас покинуть земли края,
Что ими был освобождён,
Хоть позади Верделион,
Не омрачить всё ж ничему
Их радость. К счастью своему
Чета младая приближалась,
И для влюблённых начиналась
Уже история другая…

Рассказ на этом завершая,
Всё ж с вами не прощаюсь я —
Ещё увидимся, друзья!
Нас встречи ждут средь новых лиц,
Других эпох, других страниц.



Примечания

Вежды (устар.) — веки.
Дионис — древнегреческий бог виноделия.
Герольды — вестники, глашатаи при дворах феодалов в Средние века.
Авиценна – известный средневековый персидский учёный, врач.
Стимфалиды (в древнегреческой мифологии) — хищные птицы, жившие возле аркадского города Стимфала. Имели медные клювы, перья и когти. Они нападали как на людей, так и на животных. Самым грозным их оружием были перья, которые птицы сыпали на землю как стрелы.
Ланиты (устар.) — щёки
Моветон (фр.) — поведение, считающееся неподобающим в обществе.