Ирочка, Ирина Ивановна

  С Ирочкой,Ириной Ивановной, я познакомилась в палате для тяжелобольных.
   День был сумрачный. Ранняя весна, начало апреля. Шел мокрый снег,свинцовые тучи покрывали небо. Я поступила после обеда. Место не из веселых, и в первый день я едва познакомилась с обитателями. В палате было тихо, разговаривали мало, страдания переносили молча. Сбоку от меня лежала очень красивая женщина. Было видно, что болезнь поработала над ней изрядно, но не смогла стереть всю ее красоту. Волнистые светлые волосы, голубые глаза, стройная фигура. Вся изящная и тонкая. Я подумала, что болезнь не щадит никого, даже таких красавиц.
  Следующий день принес испытание для всех обитателей палаты. Я с утра мучилась от головной боли и сначала не очень обращала внимание на то, что происходит вокруг. А у Ирины Ивановны начался приступ страшных болей, при этом она сидела на кровати и негромко говорила:"Какое тяжкое испытание для меня, я совсем не умею переносить боль. Девочки, если я что-то сделаю не то, простите меня. Я не умею терпеть." Тоже самое она говорила врачам, таким же ровным голосом. Ей делали обезболивающие, но они не помогали. Потом перешли на более сильные средства, но болезнь не отступала. Все переживали за нее, все молились, все ждали. Ирочка то садилась, то ложилась. Постель вся перевернулась, тюфяк почти сполз на пол. "Почему ей никто не поможет, ведь они давно с ней лежат?"-думала я. Потом я подошла к ней, попросила обнять меня за шею, чтобы я могла приподнять ее, а соседку попросила поправить постель. Ирина Ивановна  посмотрела на меня удивленно, но за шею обняла. Постель поправили. Так началась наша недолгая дружба. Ближе к вечеру боли наконец отпустили ее. Позже, когда мы говорили совсем на другую тему,как будто отвечая на мой вопрос, она сказала:"Они просто боялись, не осуждай." 
  Потом мы много беседовали обо всем:о семье, детях, болезнях и вообще обо всем на свете. Я говорила, что здесь всем тяжело. Ирина говорила:"Тебе легче бороться.Ты-женщина-мать, а я женщина-дочь. Ты привыкла биться за здоровье детей, за семью, за учебу. Мой сын- старше меня." Желая ее приободрить, я говорила, что надо надеяться и верить, на что она мне грустно отвечала:"Я даже обидеться на тебя не могу, потому что ты не понимаешь, о чем говоришь. Я не боюсь умереть, я боюсь не вытерпеть, опозориться. Мне бы какую-нибудь таблеточку на крайний случай.Страшно потерять свое лицо."
  К Ирине Ивановне каждый день приходил молодой мужчина. Он звал ее Ирочкой, говорил негромко, не для всех, кружил над ней. Глядишь, она уже улыбается, а то и вовсе рассмеется. Часто она рассказывала нам про сына Диму, который работал корреспондентом в местной газете, она показывала его статьи, мы их читали. Однажды я не вытерпела и осторожно спросила:"Ирочка, он,наверное, в командировке, твой Дима, и не может к тебе прийти?" Она сказала, что Дима приходит каждый день. Мужчина, которого все принимали за мужа, оказался ее сыном. А Ирина Ивановна была уже на пенсии. Раньше преподавала музыку в школе искусств. В самые тяжелые моменты, когда народ в палате приходил в уныние, Ирина Ивановна рассказывала курьезные случаи из ее практики. А в одно унылое утро, которое началось со слез и никто не встал с кровати, не пошел умываться, Ирочка встала первая и сказала:"Вот так люди и опускаются, а потом по ним тараканы начинают ползать."
   Вот так "слабая" женщина преподала "сильной" урок мужества. Ирина Ивановна умерла в больнице полтора месяца спустя, во сне. Еще в больнице я заметила, что бывали дни, когда всем становилось хуже одновременно. Когда в один из дней от меня уехала скорая, я сразу позвонила Ирочке и мужской голос ответил, что ее нет. Слова прозвучали, как набат. Через минуту мне перезвонили. Это был Дима. Он попросил меня пересказать все, о чем мы говорили с Ирой в больнице. Ирочка умерла накануне и ее еще не успели похоронить.Позвонила моя подруга. Я плакала и плакала, а она мне сказала, что ведь я все знала. То, чем болела Ирина Ивановна, еще никто не научился лечить. Да,я знала, но от этого не легче.