Надо идти от сложного к простому! Интервью

Заслуженный врач Российской Федерации профессор Ольга Владимировна ДЕМИХОВА родилась в семье, сумевшей передать ей любовь к науке и эксперименту. Информацию о возможности пересадки органов животным, а в перспективе – людям она с детства принимала так же естественно, как своё решение стать и быть не просто врачом – учёным. Поэтому неудивителен пройденный ею в Центральном НИИ туберкулёза путь от младшего научного сотрудника до заместителя директора по научной работе и заведующего научно-диагностическим центром.

Диалог ведёт врач и журналист Татьяна МОХРЯКОВА.

В день нашей встречи с профессором Ольгой Владимировной Демиховой в НИИ им. Н.В. Склифосовского проходила конференция «Московская трансплантология: жизнь после трансплантации», на которой вручали памятную медаль В.П. Демихова «За вклад в развитие трансплантологии». Это событие и широко отмечаемый в 2016 году 100-летний юбилей Владимира Петровича Демихова стали поводом для начала нашей беседы.

- Ольга Владимировна, у Вас легендарная фамилия. Ваш отец Владимир Петрович ДЕМИХОВ – гениальный отечественный учёный, опередивший время: человек, спустя годы признанный одним из основоположников трансплантологии. Сегодня его имя знают врачи-хирурги и трансплантологи всего мира.
Известно, что когда Б.Н. Ельцина готовили к операции на сердце, в Москву для этого приехал американский кардиохирург Майкл Дебейки. Первое, что он попросил по прилёту в Шереметьево – разрешения почтить память профессора Демихова.
- Это так. Отец ещё был жив в то время. Он был талантливым и очень скромным человеком, сумевшим воплотить в жизнь идеи трансплантации жизненно-важных органов.
Кстати, южноафриканский кардиохирург Кристиан Барнард, первый в мире пересадивший сердце человеку, дважды до этого был в лаборатории у отца в НИИ им. Н.В. Склифосовского: в 1960-ом и в 1962-ом. Именно там, по его словам, понял, что подобные операции возможны у человека.

- Я слышала, что после своей исторической операции Кристиан Барнардт позвонил В.П. Демихову и со словами: «Я сделал это!» и объявил его на весь мир своим учителем.
- Их телефонный разговор организовала и полностью опубликовала «Литературная газета».
Кристиан Барнард называет В.П. Демихова выдающимся учёным, отцом сердечной трансплантологии. Интервью К. Бернарда, данное им в 1998 году, полностью звучит в документальном фильме "Отторжение", снятом в последний год жизни отца.

- Обидно, что признание пришло к нему так поздно.
- Конечно, если бы в Советском Союзе прислушивались к передовым идеям Владимира Петровича, то первую пересадку сердца сделали в московском институте им. Н.В. Склифосовского – в Склифе, а не в Кейптауне.

ЛЮДИ НАУКИ И ПРАКТИКИ

- Насколько я знаю, Владимир Петрович еще в 1948 году после своих экспериментов на собаках заключил, что заменить человеку комплексно сердце и лёгкие намного легче, чем только лёгкие. В 1951 году он сделал первую замену сердца собаки на донорское без искусственного кровообращения, а в 1952 – разработал и осуществил в эксперименте первое маммарно-коронарное шунтирование, после которого собака прожила 7 лет.
- Впервые эту операцию человеку по методу В.П. Демихова выдающийся русский кардиохирург Василий Иванович Колесов сделал в феврале 1964 года. А Государственная премия СССР за её разработку и внедрение была вручена группе учёных и хирургов только в 1987.
Хочу отметить, что в середине прошлого века лишь некоторые учёные понимали суть проблемы трансплантологии. Среди них А.В. Вишневский: именно он по предложению В.П. Демихова – никому не известного тогда учёного-фронтовика – создал в 1946 году своём институте первую в мире лабораторию по пересадке органов. И академик Лев Константинович Богуш – известный торакальный хирург – один из основоположников фтизио-хирургии, много лет проработавший в институте, где мы сейчас беседуем.

- Л.К. Богуш был знаком с Вашим отцом по учёбе или по работе?
- Мой отец, который прошёл фронт от Финской войны до Берлина, и закончил её в Маньчжурии, познакомился с Л.К. Богушем во время Великой Отечественной войны. До нее он закончил биофак МГУ им. М.В. Ломоносова, специальные курсы по патологической анатомии.
Не всех раненых на полях сражений хирургам удавалось спасти. Но наша военная медицина была тогда на высоте: обязательно вскрывали всех, кто умирал на операционном столе, анализировали причину неудач, соблюдались все правила асептики и антисептики.

- Поэтому, вероятно, в годы Великой Отечественной был такой прорыв советской хирургии.
- Кроме того, из-за строгого соблюдения санитарно-эпидемиологических правил не было эпидемий. В том числе, туберкулёза.

-Талантливого хирурга Л.К. Богуша и основоположника трансплантологии В.П. Демихова свела война в военно-полевом госпитале: какое удивительное пересечение судеб!
- Отец всегда очень высоко ценил Л.К. Богуша – человека исключительного благородства и большого таланта. У Владимира Петровича были нелёгкие времена. Он многих раздражал своей профессиональной независимостью. Его научную работу чаще всего игнорировали: считали не заслуживающей внимания. А отца считали фантазёром.
Но Л.К. Богуш, обладавший большим гражданским мужеством, не побоялся пригласить отца в Центральный НИИ туберкулёза, сказав, что даст возможность работать в своём отделе. Как Профессионал он видел огромную перспективу трансплантологии и хотел своим авторитетом защитить Владимира Петровича от нападок.
Интересно, что моя дружба с дочерью Л.К. Богуша продолжается сегодня: мы вместе учились, обе пошли в науку. Нина Львовна осталась во 2-м Медицинском – стала доцентом кафедры патофизиологии, а я свою жизнь посвятила фтизиатрии и пульмонологии.

- А Владимир Петрович от предложения Л.К. Богуша работать во фтизиатрии отказался?
- Я тогда училась в школе, но помню, как отец говорил: «Ну что я буду делать в институте туберкулёза? Мне нужно скоро-помощное учреждение».
Как вы знаете, пересаживать сердце и легкие больным туберкулёзом невозможно. Трансплантация органов требует иммуносупрессивной терапии. А при туберкулёзной инфекции иммунитет и без того подавлен и дополнительное его угнетение может привести к смерти больного.
Вскоре, в 1961 году, отцу, к счастью, предложили «лабораторию по пересадке жизненно важных органов» в институте им. Н.В. Склифосовского (далее – Склиф), где он проработал четверть века и в 1986 году – в 70 лет вышел на пенсию.

- Можно предположить, что на фронте кроме консилиумов и дискуссий о результатах операций Л.К. Богуш и В.П. Демихов вели диалоги о трансплантации.
- Об этом я ничего не знаю. Мне известно только, что отец считал свой переход во фтизиатрию не целесообразным. Позже он добился места в Склифе, куда везли немало пациентов с черепно-мозговыми травмами. Именно они могли стать донорами для больных, нуждающихся в пересадке сердца.
Поддерживал отца и идеи трансплантации органов зав. отделом хирургии в Склифе профессор Павел Иосифович Андросов – тоже фронтовой хирург. Он часто бывал в лаборатории отца, наблюдал за операциями на собаках и был готов сделать пересадку сердца человеку ещё в начале 60-х, то есть до Кристиана Барнарда. П.И. Андросов с отцом обращались с письмами в Минздрав, писали в ЦК. Их поддерживали директора НИИ им. Н.В. Склифосовского Михаил Михайлович Тарасов, Борис Дмитриевич Комаров. Но, видимо, советским кардиохирургам не суждено было сделать первую трансплантацию сердца человеку.

В СЕМЬЕ ТРАНСПЛАНТОЛОГА – ФТИЗИАТР И ПУЛЬМОНОЛОГ

- Вы тогда понимали, что Ваш отец живёт, опережая время?
- Мы жили в этом. Я и моя мама – очень талантливый инженер, глубоко вникающая во все проблемы мужа-учёного. А Владимир Петрович ни о чем другом, кроме трансплантологии не мог говорить.

- И все же вы выбрали научный мир фтизиатров.
- Во фтизиатрию я пришла из Склифа, где закончила клиническую ординатуру по неотложной терапии.
Три года работала в кардиологической реанимации, но после рождения ребёнка ночные дежурства стали невозможны. А я была нацелена только на занятия наукой. Зная это, Л.К. Богуш в 1977 году пригласил меня на научную ставку в Центральный НИИ туберкулёза (далее – ЦНИИТ). Тем более что тема для научных исследований уже ждала меня здесь – в институте, ставшем моим вторым домом, в котором я работаю уже сорок лет.

- Интересно узнать об этом более подробно.
- Отец совместно с Л. К. Богушем, А. А. Примаком и Н.И. Герасименко проводили в лаборатории Склифа и в виварии ЦНИИТа эксперименты на собаках по намыщению крови кислородом - оксигенации. Для поддержания функции лёгких и сердца животных они подключали на периферические сосуды одной собаки сердечно-лёгочный комплекс другой . В итоге получили совместный патент на это открытие.
Придя в ЦНИИТ, я продолжила начатое ими дело. Суть моей работы была в эксперименте: подключении мембранных мало-поточных оксигенаторов крови на периферические сосуды для коррекции дыхательной недостаточности. В нашей стране тогда не было таких приборов и я принимала участие не только в их разработке, но и нового способа лечения дыхательной недостаточности. Это была тема моей кандидатской диссертации, в которой была глава, посвящённая морфологическим исследованиям лёгких. Научным консультантом моей диссертации был В.В. Ерохин – до недавнего времени директор ЦНИИТ.
Я счастлива, что имела таких великих учителей и наставников в ЦНИИТ, как мой отец, Л.К. Богуш, В.В. Ерохин, А.Г. Хоменко, М.М. Авербах.

- По результату своей научной работы Вы написали 4 монографии. Они все стали продолжением темы оксигенации тканей?
- Я являюсь соавтором этих четырёх монографий.
Направления научных исследований, которыми я занималась, менялись. Только сначала это была разработка методов лечения дыхательной недостаточности. Проблемные 90-е годы вынудили нас закрыть исследование из-за его дороговизны.

- Чему было посвящено исследование, по которому Вы защитили докторскую?
- В 90-е годы возникла профессия «Пульмонология». А.Г. Хоменко – в то время директор ЦНИИТ – создал отдел гранулематозных заболеваний лёгких, руководит которым до сегодняшнего дня профессор Е.И. Шмелёв. Я проработала в этом отделе более десяти лет.
В институт направлялись на лечение не только больные туберкулёзом, но и саркоидозом, альвеолитами, различными диссеминациями в лёгких. Все они страдали дыхательной недостаточностью и поступали к нам в период обострений. Приоритетным направлением в их лечении были экстракорпоральные методы: плазмаферез в различных модификациях, гемосорбция и экстракорпоральная мембранная оксигенация крови. Мы стали активно исследовать проблемы перекисного окисления липидов (ПОЛ), диссеминированного внутрисосудистого свёртывания крови (ДВС-синдром). Свою докторскую диссертацию на тему «Экстракорпоральные методы в лечении дыхательной недостаточности, осложняющей хронические заболевания легких» я защитила в 1993.

- Я работала несколько лет после ординатуры по терапии в ММА им. И.М. Сеченова в одном с Вами отделе, помню, что пациентов буквально возвращали к жизни после установления причины диссеминации неясного генеза.
- И Вы, конечно, тоже помните еженедельные консилиумы под руководством профессора Е.И. Шмелёва с разбором тяжелых больных. В отделе было много прекрасных специалистов: И.Э. Степанян, В.В. Романов (уже профессора, они и сейчас работают в институте), Л.В. Озерова, И.А. Зайцева, А.И. Добычина.
Традиции продолжаются. К нам и сегодня направляются пациенты с гранулематозами со всей страны для дифференциальной диагностики и лечения.
Кстати говоря, за эти годы пульмонология и в нашей стране, и в мире стремительно развивалась. Начались отечественные конгрессы «Человек и лекарство», «Болезни органов дыхания» и различные международные конгрессы, в которых наш институт ежегодно принимает активное участие.

- Сегодня Вы продолжаете разрабатывать этапы диагностики гранулематозных заболеваний лёгких и схем лечения?
- Сейчас основное направление моих научных и клинических исследований - диагностика и дифференциальная диагностика туберкулёза .

- Вы почти 20 лет руководите научными исследованиями в Центральном НИИ туберкулёза.
- Так сложилась судьба: уже 18 лет я заместитель директора института по научной работе.
На базе ЦНИИТа с 1998 года работает Сотрудничающий центр ВОЗ по туберкулёзу в России. Работаю также в секретариате Рабочей Группы Высокого Уровня (РГВУ) по туберкулёзу в Российской Федерации, занимаюсь вопросами организации международного научного сотрудничества института.
Одним из приоритетных научных направлений работы института – организация и проведение доклинических испытаний новых противотуберкулёзных лекарственных препаратов и вакцин. Считаю везением, что все это время мы плодотворно сотрудничаем с генеральным директором Всероссийского центра молекулярной диагностики и лечения и Центра медико-биологических и экологических проблем академиком Е.С. Севериным. Вместе проводим исследования по созданию и испытанию нанопрепаратов. Сейчас в эту работу включились учёные Курчатовского института.

НАШ ВЕК – ЭПОХА НАНОТЕХНОЛОГИЙ

- Ольга Владимировна, в чём суть нанопрепаратов?
- Нанолекарством называется лекарственный или диагностический препарат, применяемый в форме наночастиц, величина которых десять в минус девятой степени метра (10;9 = нано). Они  работают на уровне  отдельных микрочастиц и их можно использовать для лечения больного органа, ткани или группы клеток. Это позволяет значительно уменьшить дозу лекарства и избежать его побочных действий, что не только уменьшает степень токсичности, но и гарантирует большую эффективность препарата.

- То есть это модифицированная молекула, например, рифампицина?
- Не совсем так. Это молекула лекарственного препарата, которая включалась в нашем случае в наноформу био-деградируемых молочной и гликолевой кислот. Нанопрепарат доставляется непосредственно в макрофаг и обладает пролонгированным действием: нанопрепараты можно вводить 1 раз в 3 – 7 дней.
Занимаясь наноформами противотуберкулёзных препаратов, мы вместе с группой под руководством академика Е.С. Северина получили патенты на изобретённый нанорифампицин, наноциклосерин, нанолевофлоксацин.
Благодаря академику С. Е. Северину мы опережаем мировой наномир в изобретении наноциклосерина.
В последние годы Е.С. Северин все свои силы сосредоточил на изобретении противораковых вакцин. А противотуберкулёные препараты продолжают синтезировать его соратники и коллеги по институту под руководством Г.Г. Барсегяна.

БУДНИ УЧЁНОГО

- Ольга Владимировна, Ваш институт включен в базу данных The Global Alliance for TB Drug Development. Что это значит?
- Эта международная организация способствует продвижению на рынок новых противотуберкулёзных препаратов и организует многоцентровые клинические исследования. Центры, где проводятся исследования, должны соответствовать определенным стандартам.
В НИИ, где изучается туберкулёз, базовой является микробиологическая лаборатория.
От быстроты и качества этиологической диагностики зависит успех клиницистов, хирургов – всех. Наш микробиологический отдел отлично оборудован и силён кадрами: это профессор Л.Н. Черноусова и её сотрудники Е. Е. Ларионова, Т.Г. Смирнова, С. Н. Андриевская, В.А. Пузанов.
Микробиологическая лаборатория ЦНИИТ исторически сильна: когда-то в ней работали профессора В.И. Пузик, А.И. Каграманов, И.Р. Дорожкова, З.С. Земскова.
Конечно. Сейчас наш микробиологический отдел – центр передового опыта в сети супранациональных референс- лабораторий ВОЗ.

- За эти годы, как известно, микобактерия туберкулёза (МБТ) модифицировалась, изменились подходы к диагностике и лечению туберкулёза.
- К сожалению, это так. Появилось больше МБТ с множественной и широкой лекарственной устойчивостью (МЛУ и ШЛУ МБТ).
Исследования Л.Н. Черноусовой и её сотрудников показали, что циркуляция W -штамма МБТ преобладает сегодня на территории России, а он в 60% обладает первичной лекарственной устойчивостью.

- Что, на Ваш взгляд, стало причиной увеличения процента МБТ с лекарственной устойчивостью?
- Во многом виноваты 90-е годы. Тогда было нерегулярное обеспечение пациентов противотуберкулёзными препаратами, вынужденное их лечение 1-2 препаратами, перерывы в лечении.
Потом началась эпидемия ВИЧ-инфекции. В одной из первых монографий в России на эту тему «Диссеминированный туберкулёз лёгких у больных ВИЧ-инфекцией» я, А.В. Кравченко и И.Ю. Бабаева показали, что пациенты с сочетанной инфекцией ВИЧ/туберкулёз требуют особого диагностического подхода и более строгого эпидемиологического надзора.

- Могли бы Вы привести примеры текущих научных исследований ЦНИИТа?
- Приоритетными для института являются фундаментальные исследования, в которых достигнуты значительные результаты. Впервые в России у нас создана роботизированная технология для ускоренной диагностики лекарственно-устойчивого туберкулеза, которая сейчас внедряется в противотуберкулезной службе России. Разработан метод видовой идентификации нетуберкулезных микобактерий (НТМБ), а также микобактерий туберкулезного комплекса. В отделе микробиологии проведено полногеномное секвенирование M.gordonae. У нас разработан новый диагностический тест на основе оценки степени дифференцировки Т-лимфоцитов, позволяющий дифференцировать группы больных туберкулезом. В отделе иммунологии продолжаются исследования по клонированию генов, контролирующих полифакторную восприимчивость к туберкулезу у мышей. И это далеко не всё.

- Что входит в Ваши обязанности как члена секретариата Рабочей Группы Высокого Уровня по туберкулезу в России?
- Я работаю в секретариате РГВУ с момента её основания - с 1999 года.
Это уникальная группа, созданная по инициативе Минздрава России, ВОЗ, Минюста (так как в пенитенциарной системе России туберкулёз остается большой проблемой), голос которой имеет совещательный характер. Работа РГВУ получила высокую оценку Ген. директора ВОЗ Маргарт Чэн. Хочу отметить выступление на одном из последних заседаний члена РГВУ по туберкулёзу главного фтизиатра Москвы Е.М. Богородской, показавшей значительные успехи столичной противотуберкулёзной службы.
В этом году по решению Минздрава РФ и ВОЗ создана такая же рабочая группа по ВИЧ-инфекции.

- Вы много занимались анализом туберкулёза мигрантов.
- Недавно вышла наша с О.Б. Нечаевой монография «Вопросы доступа мигрантов к мероприятиям по раннему выявлению, диагностике, профилактике и лечению туберкулеза и туберкулеза, сочетанного с ВИЧ-инфекцией». Это большая работа, которая выполнялась нами совместно с Международной Федерацией Красного Креста и Красного Полумесяца. Мы показали тенденции в диагностике и лечении туберкулёза у мигрантов в России и рассмотрели проблемы, стоящие перед обществом для предотвращения распространения туберкулёза. Аналитический обзор вызвал большой интерес и сразу был переведен на английский язык.

- Как Вы относитесь к проблемам миграции населения?
- Это факт нашей жизни и его нужно определенным образом структурировать, организовывать и брать под контроль. Глобально миграция – это двигатель прогресса.

- То есть своими исследованиями Вы говорите о включении фтизиатров в глобальные социальные проекты.
- Конечно. Ведь туберкулёз – это не просто инфекционное заболевание. Это социальная, биологическая, медицинская проблема.
На эту тему в своё время защитил интересную диссертацию профессор П.П. Сельцовский, который сегодня руководит организационно-методической работой Московского центра борьбы с туберкулёзом. Он показал волны вспышек туберкулёза в Москве в зависимости от социально-экономической обстановки.

- Ваше видение путей модернизации диагностики и дифференциальной диагностики туберкулёза.
- Здесь много путей. Во-первых, я считаю, что должны организовываться клинико-диагностические центры заболеваний лёгких, в которых одновременно будут вести приём пульмонолог, фтизиатр, онколог в сотрудничестве с гистологами и цитологами. В арсенале этих центров должны быть КТ, МРТ, УЗИ, инвазивные методы диагностики: бронхоскопия, видео-торакоскопия, радиоизотопы. Идти нужно от сложного к простому, а не наоборот. Если мы обладаем комплексом высокотехнологичных методов, мы сразу должны их применять. Необходимо совершенствование гистологических, цитологических методов, использование конфокальной лазерной микроскопии, развитие тестовой диагностики: разработка новых тестов, таких, как Диаскинтест®.

- Каково Ваше отношение к Диаскинтесту®?
- В нашем институте тест с аллергеном туберкулёзным рекомбинантным - Диаскинтест® - проходил испытания. Это замечательное открытие и разработка российских учёных. Но пока он недостаточно изучен. Думаю, необходимы исследования его возможностей у больных с иммуно-супрессивными состояниями. Кроме того, необходимы исследования у больных разных национальностей. Мы это не учитываем пока, а ведь у людей разных национальностей разная генетика, а значит, и иммунологическая реактивность.

- Среди коллег Вы часто поднимаете проблему несвоевременной диагностики заболеваний лёгких.
- К сожалению, в России много поздних обращений к фтизиатрам и пульмонологам, терапевтам и врачам общей практики. Глобальную причину несвоевременной диагностики дессиминаций в лёгких и туберкулёза я вижу в невнимательности врачей. Порой больному 5 лет не могут поставить диагноз, потому что участковый врач не направляет пациента на биопсию лёгкого или на компьютерную томографию.
Повторюсь: доктору в постановке диагноза необходимо идти от сложного к простому. Так делали и делают врачи и учёные, чьи имена мы знаем сегодня, на чей опыт ориентируемся, у кого учимся.

- Ольга Владимировна, благодарю Вас от имени редакции журнала за интересный диалог и Ваш вклад в развитие отечественной науки: пульмонологии и фтизиатрии. Здоровья Вам и дальнейших успехов в продвижении идей!

Редакционная коллегия от имени всех членов Московского общества фтизиатров поздравляет Ольгу Владимировну с юбилеем!
Мы желаем ей активного долголетия, радости бытия, дальнейшего участия в научной фтизиатрической деятельности России!

Опубликовано: журнал "Туберкулёз и социально значимые заболевания", №3, 2017, стр. 61 - 67