Интерьвю

                ИНТЕРВЬЮ
                СЦЕНА ПЕРВАЯ
Холл в гостинице. В углу, у окна, в большой,
зелёной деревянной кадке, разросшийся,
выросший почти до потолка, фикус.
                У стойки администратора стоят двое мужчин.
Это Рябов и Колкин. Они приехали в этот город
в командировку. Случайно встретились у входа
                в гостиницу. Теперь хотят поселиться вместе.
РЯБОВ. Девушка! Ну, я вас очень прошу. Поищите двухместный. Мы с товарищем не виделись целую вечность. А тут такое совпадение. Войдите в наше положение…
ДЕЖУРНАЯ. А вы войдите в моё положение. Нет у меня свободных двухместных номеров.
КОЛКИН. Да ладно, Коль. Перестань. Номера разные. Гостиница – то, одна.
ДЕЖУРНАЯ. Вот видите. Товарищ прав. Если уж, очень надо, предите в гости друг к другу. А переспать можно и врозь.
РЯБОВ. А вы посмотрите на товарища. Обратите внимание на его потерянный вид. Взгляните на его грустные глаза. А ведь стоит вам захотеть, и он преобразится! Преобразишься, Вить!
КОЛКИН. Да перестань ты. Давайте, девушка, вселяйте, в какие есть. Кончай, Коль. Народ только задерживаем.

Голоса: «Побыстрей, пожалуйста». «Товарищи, я на репетицию
опаздываю». «А мне в трест успеть ещё нужно». «Девушка, не
отвлекайтесь. Делайте своё дело. И, побыстрей».

РЯБОВ. Значит никак нельзя нам помочь? Девушка! Милая!
ДЕЖУРНАЯ. Спасибо за комплимент. Но… Ничем не могу помочь. Есть два места в разных номерах. Но, зато, они рядом.
КОЛКИН. Коль…
РЯБОВ. Ну, хорошо. Давайте в разных.
ДЕЖУРНАЯ. Вот вам ключи. Заполняйте карточки.
К стойке подошёл молодой, видный мужчина.
Подал дежурной ключ от номера.
МУЖЧИНА (дежурной) Леночка, здравствуйте.
ДЕЖУРНАЯ (улыбаясь) Здравствуйте, Олег Николаевич.
МУЖЧИНА. Вот ключи. Возьмите.
ДЕЖУРНАЯ. Вы сегодня поздно. Нет совещания. Решили посмотреть город?
МУЖЧИНА. Да. Сегодня небольшое окно. Хочу пройтись, посмотреть. А вечером, в театр. Сегодня, по - моему, «Мастер и Маргарита».
ДЕЖУРНАЯ. Обязательно сходите. Прекрасный спектакль.
Всё это время Колкин и Рябов наблюдали за мужчиной.
Стояли у стойки, заполняя карточки.
РЯБОВ. (Колкину) Витёк! Это ж, Олег! А?
КОЛКИН. А, ведь, точно – он! Гляди, какой важный…
РЯБОВ. Шестопалов! Олег!
ДЕЖУРНАЯ. (беря ключи) Олег Николаевич, вас зовут.
ШЕСТОПАЛОВ. (отдавая ключи) Меня? Кто меня зовёт?
РЯБОВ и КОЛКИН (вместе) Мы!
Шестопалов неуверенно подходит к Рябову и Колкину.
Те стоят молча. Улыбаются.
ШЕСТОПАЛОВ. (неуверенно) Колька… Рябов! Витёк… Колкин!
РЯБОВ. (Колкину) Смотри! Признал! Здорово, кореш!
КОЛКИН. Здравствуй, Олег.
ШЕСТОПАЛОВ. Сколько ж мы не виделись? Здорово, ребята!
РЯБОВ. Да, почитай, со школы.
ШЕСТОПАЛОВ. Да- да – да! Тебя – то, я, раза - два видел. А вот Виктора… Вы в гостиницу?
РЯБОВ. Да. Представляешь, подхожу к двери, а какой – то тип вперёд меня за ручку схватился. Смотрю, Витька! Ну и стоим с ним в дверях. Народ ни туда, ни сюда. Он в командировку на завод. А у меня, очередная театральная лаборатория. Учёба, значит. А ты?
ШЕСТОПАЛОВ. Я на совещание. Здесь наше министерство зональное совещание проводит. Вы в каком номере?
РЯБОВ. Да ни в каком… В разных. Просили один двухместный, говорят – нет.
ШЕСТПАЛОВ. Ну, этому горю, мы попробуем помочь.
КОЛКИН. Олег, не надо…
РЯБОВ. Молчи, ты…
Шестопалов подходит к дежурной. У стойки никого нет.
Только она и кассирша.
ШЕСТОПАЛОВ. Леночка!
ДЕЖУРНАЯ. Да, Олег Николаевич.
ШЕСТОПАЛОВ. Леночка, понимаете, я вдруг встретил одноклассников.
Он посмотрел в сторону  Рябова и Колкина.
У меня к вам большая просьба. Нельзя ли их поселить в один двухместный номер? Недалеко от меня…
ДЕЖУРНАЯ. Вообще – то, номеров двухместных нет. Но, для вас…
ШЕСТОПАЛОВ. Пожалуйста!
КАССИРША. (вмешиваясь в разговор) А почему: «Для вас»? Если номеров «нет», значит – нет. Это раньше было: «для вас». А теперь, - всё! Нету и нету. И ты, Леночка, эти поблажки брось. Если, значит, товарищ из Москвы, из министерства, - ему всё «есть». А простому смертному - «нету»…
ШЕСТОПАЛОВ. Простите. Но к вам, по моему, никто не обращался. Поэтому…
КАССИРША. (перебивая) А ко мне и не надо обращаться. Вы к газетам, почаще обращайтесь. В них, очень всё ясно разъяснено. И про таких, как вы, подробно описано.
ДЕЖУРНАЯ. Тётя Дуся! Ну, зачем вы так. Олег Николаевич, извините…
ШЕСТОПАЛОВ. Ну, ладно – ладно. Нельзя, так нельзя. Не расстраивайтесь, Леночка. И вы, тётя Дуся, не расстраивайтесь. А газеты, я читаю регулярно и внимательно. Извините, Леночка. (Шестопалов подошёл к друзьям)
КАССИРША. А я и не расстраиваюсь. Я на своём месте сижу. И живу на зарплату.
ДЕЖУРНАЯ. Тётя Дуся, прекратите!
РЯБОВ. (Шестопалову) Как она тебя, а!
КОЛКИН. Говорил же, не надо! Да, не расстраивайся, Олег. Главное, что мы встретились! Ты в каком номере?
ШЕСТОАЛОВ. В тринадцатом.
РЯБОВ.  О! И номер у тебя не счастливый. И масть тебе не идёт.
КОЛКИН.  Колька! Заткнись! (Шестопалову) Слушай, может, вечером встретимся? Посидим. Поговорим… Сейчас – то, мне некогда. Устроюсь, на завод надо появиться. А вечером… Ты, как, Коль?
РЯБОВ. Я тоже сейчас не могу. С трёх часов занятия. А вечером – можно.
КОЛКИН. Ну, Олег, как!
ШЕСТОПАЛОВ. (не сразу) Вообще – то… у меня вечером ответственное мероприятие.
КОЛКИН. (многозначительно) Мероприятие…
ШЕСТОПАЛОВ. Слушай… Ты действительно…
КОЛКИН. Ну, если не можешь, то…
ШЕСТОПАЛОВ. Ладно! Вечером в десять. У меня в номере. В тринадцатом! Идёт?
КОЛКИН. Идёт!
ШЕСТОПАЛОВ. (Рябову) А ты чего молчишь? Тоже – ме – ро – приятие!
РЯБОВ. А ты думаешь, один ты такой неотразимый? (кивнул головой в сторону администратора) 
КОЛКИН. Мы придём, Олег.
ШЕСТОПАЛОВ. Ну, тогда до вечера.
Шестопалов пошёл к выходу.
РЯБОВ. Ну, «Как денди Лондонский одет»…
КОЛКИН. Пойдём. А то, вообще на улице ночевать будем.
Подошли к стойке. Взяли бланки. Начали оформлять.
Передали дежурной. Та взяла. Начала оформлять.

                СЦЕНА ВТОРАЯ
Комната одноместного номера «люкс».
Приятные обои. Ночные шторы. Цветной телевизор.
Холодильник. Диван – кровать. На полу торшер.
Половина девятого. Шестопалов в дорогом спортивном костюме.
В мягких шлепанцах ходит по номеру, просматривая бумаги.
На мгновение останавливается. Ищет глазами карандаш.
Берёт его со стола. Делает пометки. Затем, снова расхаживая,
читает. Иногда, что – то бормочет.
Стук в дверь. За дверью голос Рябова: «Можно»?
Шестопалов останавливается. Смотрит на дверь. Говорит: «Входите».
Сам продолжает ходить с бумагами в руках.
Входят Рябов и Колкин. Рябов в джинсах и в рубашке,
с закатанными рукавами. С расстегнутым на две пуговицы
воротником. Колкин в костюме и галстуке. Робко идёт за Рябовым.
ШЕСТОПАЛОВ. Погодите, мужики. Садитесь. Я сейчас. Надо бумаги просмотреть.
РЯБОВ. Ты работай, работай Олег. А мы, с Витюшей, вот тут, на диванчике посидим. Садись, Витя.
Садятся на диван. Шестопалов ходит по комнате с бумагами.
Изредка останавливается. Делает пометки карандашом.
Одновременно, бросая незаметные взгляды на прибывших.
Но вот он перевернул последний лист.
ШЕСТОПАЛОВ. Ну, вот и всё. Теперь я ваш.
Убирает бумаги в толстую кожаную папку.
ШЕСТОПАЛОВ. Какую программу предлагаете?
ОЯБОВ. Программу! Вить, какая у нас программа?
КОЛКИН. (замявшись) Да, никакой… Поговорим… Ведь не виделись столько.
РЯБОВ. Вот, вот. У нас – ни какой определённой программы нет.
ШЕСТОПАЛОВ. Тогда предлагаю выпить по чашечке кофе. У меня вот тут и чайничек с кипяточком есть. Как вы?
РЯБОВ.  Мы не против.
Шестопалов разливает кофе по чашкам.
Подаёт Рябову, Колкину. Берёт чашку себе.
ШЕСТОПАЛОВ. А, всё – таки здорово, чёрт возьми, что мы встретились! Ну, рассказывайте: кто вы, что вы, где вы?!
КОЛКИН. (отпив из чашки кофе, предварительно подув на него) Я на заводе. Слесарь – наладчик. Женат. Две девочки: Алёнка и Катюшка. Жена, учитель. Матемвтику преподаёт. Приехал на завод, в командировку. Помочь наладить здесь конвейерную линию.
ШЕСТОПАЛОВ. А что, у них своих слесарей не хватает?
КОЛКИН. (отпив из чашки) Почему, хватает. Просто у них завал. Вот нас и собрали с аналогичных производств, чтобы помочь им смонтировать и пустить конвейер в срок. Живу, там же. Ну, вот и всё… Что ещё?
ШЕСТПАЛОВ. (Рябову) А у тебя…
РЯБОВ. Я! Работаю режиссёром народного театра. Вот приехал на творческую лабораторию. Кстати, проводят преподаватели Московских театральных вузов. А, в общем, всё нормально. (отпил из чашки) А как ты докатился до жизни такой!
ШЕСТОПАЛОВ. Как видите. Как раньше говорили: «служу в министерстве».
РЯБОВ. В каком, если не секрет?
ШЕСТОПАЛОВ. Ну, какой здесь секрет. В министерстве лёгкой промышленности.
РЯБОВ. А сюда зачем?
ШЕСТОПАЛОВ. Я же говорил,- проводим зональное совещание по госприёмке. Женат. Имею дочь… М…да… (повертел в руках пустую чашку) Может ещё кофейку! А? Вить?
КОЛКИН. Нет, нет! Спасибо. Я не хочу.
ШЕСТОПАЛОВ. (Рябову) Коль, налить?
РЯБОВ. Нет, нет. У меня давление…
ШЕСТОПАЛОВ. Ну не хотите, как хотите. Давайте я помою чашки.
Собирает чашки. Идёт в ванную. Слышно, как течет вода.
Колкин и Рябов сидят молча. Рябов смотрит валявшийся
на столе журнал. Шестопалов выходит из ванной. Подходит
к столу. Ставит вымытые чашки на стол.
ШЕСТОПАЛОВ. А вы знаете, мне сегодня рассказали презабавный анекдот про этот город.
РЯБОВ. Ну - ка, ну - ка…
ШЕСТОПАЛОВ. Армянскому радио задают вопрос: «Назовите улицу в городе, которую ещё не перекопали»? Армянское радио долго молчит. Потом говорит: «Не знаем». «Почему» - спрашивают, не знаете»? «Знаем» - говорят, «но не скажем. А то и эту перекопают».
КОЛКИН. А, правда. Я тоже обратил внимание. Куда ни глянь, везде канавы.
РЯБОВ. В какой – то пьесе экскаваторщику дали задание, выкопать какое – то количество метров. Он решил перевыполнить план и перекопал всю улицу. Потом канаву так и не зарыли. И в неё, то и дело, кто – нибудь попадал.
ШЕСТОПАЛОВ. (после паузы) М – да… Слушайте! Что же мы так сидим? Давайте телевизор включим.
РЯБОВ. В самом деле! Тем более,  цветной.
Шестопалов включает телевизор.
Идёт «Кинопанорама». На экране Эльдар Рязанов.
РЯБОВ. Ба! Знакомые всё лица! (изображая ведущего) «О чём этот фильм? Да ни о чём!» Ты не видел недавно в программе «В субботу вечером» были интересные пародии. И на него, в том числе.
ШЕСТОПАЛОВ. Нет. Не видел. Всё, как то, некогда.
Колкин встаёт. Собирается уходить.
РЯБОВ. Вить, ты куда?
ШЕСТОПАЛОВ. Не понял?
КОЛКИН. Я, щас, ребята. У меня… В общем… Я сейчас вернусь.
Выходит из комнаты.
ШЕСТОПАЛОВ. Куда это он?
РЯБОВ. Не знаю.
Молча, смотрят на экран телевизора.
РЯБОВ. (неуверенно) Как Вера?
ШЕСТОПАЛОВ. Вера?! А-а-а! Ты вон о ком… Вера оказалась обыкновенной мещанкой. Тряпки, деньги, побрякушки. В общем, самая заурядная баба.
РЯБОВ. А, ведь ты, увёл её у меня.
ШЕСТОПАЛОВ. Когда это было! Целую вечность назад. Тогда у нас были другие мерки к себе… И к другим.
РЯБОВ. Почему не разведётесь?
ШЕСТОПАЛОВ. А зачем! В домашнем хозяйстве, ей цены нет. И сварить. И постирать. Ну, в общем, хорошо держит дом. Да и всё… остальное. Потом, привык я к ней. Дочь у нас. Ну, а если, как говорится, душа взыграет, потребует чего – то «большого и чистого»… В наше время это не проблема. Но, к сожалению, каприз души прошёл.
Да ты, сам – то! Я помню, ты был очень восприимчив ко всем душевным переливам! А жена твоя? А глубокая провинция! Всё это довольно трудно совмещается.
Дверь приоткрылась. Вошёл Колкин.
КОЛКИН. А вот и я!
РЯБОВ. Ты куда пропал?
КОЛКИН. Ребята! Олег! Я не знаю, как ты к этому отнесёшься… У меня… В общем, вот!
Вытаскивает из внутреннего кармана бутылку водки.
Ставит на стол.
РЯБОВ. Ну, Витюшка! Ай да молодец! Где ж ты её раздобыл? Слышь, Олег, гони трояк!
Достаёт из кармана деньги.
КОЛКИН. Да ты что!
РЯБОВ. Ничего, ничего. Тоже мне, Рокфеллер нашёлся. Не те времена. Гони трояк, Олег.
Отдаёт деньги Виктору.
ШЕСТОПАЛОВ. А, может, я пить не буду…
РЯБОВ. Это меняет дело. Так, всё – таки, «может»? Или, «не буду»?
Колкин забирает бутылку со стола.
Прячет её в карман. Отдаёт деньги Рябову.
Собирается уходить.
ШЕСТОПАЛОВ. Витя!
Подходит к Виктору. Достаёт из его кармана бутылку.
Идёт к столу.
ШЕСТОПАЛОВ. Чёрт её знает, когда ещё придётся увидеться!
Откупоривает бутылку. Расставляет чашки.
Достаёт из холодильника сыр, колбасу.
Банку консервов. Нарезает колбасу, сыр, хлеб.
Разливает по чашкам водку. Подаёт Колкину и Рябову.
Берёт в руку свою чашку.
ШЕСТОПАЛОВ. За встречу!
Пьют. Закусывают.
РЯБОВ. Слушай, Витёк! Ты где её достал? Я тоже хотел взять. Но кругом такая очередь! Небось, часа два простоял?
КОЛКИН. Нет. Совсем не стоял.
РЯБОВ. Не верю!
КОЛКИН. Нет, правда. Я на заводе у ребят спрашиваю: «Где у вас тут винный магазин по – близости?» Они отвечают: «Магазин, не далеко. А шансов у тебя, ни каких. Пока тут прокрутишься, там уже закрыто будет. Ты, если хочешь взять, давай деньги. Мы каждый день своего человека из бригады туда командируем. Он и тебе возьмёт».
Я отдал деньги. А к концу рабочего дня, принесли мне вот эту бутылку.
РЯБОВ. Вот! Что значит, хорошо организованное дело.
ШЕСТОПАЛОВ. Ну, что? Ещё по одной!
КОЛКИН. Может, покурим?
РЯБОВ. Давай, давай. Мне надоело на ваши кислые физиономии смотреть.
Шестопалов разливает по чашкам водку.
РЯБОВ. За что пить будем?
Все молчат.
РЯБОВ. Ну, тогда, за наших жён! К которым мы очень привыкли, не смотря ни на что…
Рябов пьёт. За ним пьют остальные.
Как только все выпили и поставили чашки на стол,
Шестопалов, тут же, разливает оставшуюся водку.
Берёт свою чашку.
РЯБОВ. Олег! Не гони лошадей…
ШЕСТОПАЛОВ. Ну а что ж, на неё смотреть!
Пьёт. Рябов и Колкин переглянулись.
Но взяли чашки и выпили.
ШЕСТОПАЛОВ. Вот и прекрасно!
В дверь номера постучали. Шестопалов быстро
убрал со стола бутылку. Поставил за диван.
Потом окинул всю комнату взглядом.
ШЕСТОПАЛОВ. Входите.
Дверь открылась и в комнату вошла молодая,
лет двадцати четырёх, девушка. Чуть выше среднего роста.
Красивая. Открытый покатый лоб. Прямой нос. Карие глаза.
Длинные, убранные на затылок и, прихваченные в толстый
жгут, волосы. Элегантная. Одетая в блузку, чёрный свитер.
Сверху, меховая безрукавка.
Колкин и Рябов переглянулись. Вопросительно посмотрели на
Шестопалова. Тот, не отвечая, смотрел на вошедшую.
ДЕВУШКА. Добрый вечер.
ВСЕ. Здравствуйте…
Колкин и Рябов встали с дивана.
ДЕВУШКА. Извините за вторжение. Меня зовут Юля. Юлия Константиновна. Редактор молодёжных телепередач.
ШЕСТОПАЛОВ. Очень приятно. Шестопалов Олег Николаевич. Чем обязаны?
ЮЛЯ. Наша редакция открывает новую рубрику. И готовит цикл передач, посвящённых человеческому фактору. Основная цель,- раскрыть составные этого, довольно ёмкого определения…
ШЕСТОПАЛОВ. Хорошо. А что вам нужно от нас?
ЮЛЯ. Я хочу задать вам несколько вопросов. Записать и снять всё это на плёнку.
Шестопалов хотел возразить.
Юля перебила его.
ЮЛЯ. Простите меня. Я не одна. С вашего разрешения, я приглашу своих коллег.
Она обернулась к двери и позвала: «Ребята, входите».
Рябов и Колкин, давясь от смеха, сели на свои места.
Шестопалов, раза - два, нервно шаг вперёд и назад.
Сел в кресло.
Вошли коллеги Юли. Первый из вошедших, внешне
был похож на киноактёра Филатова. На шее у него
висел партотивный магнитофон. Второй, тоже был
личность привлекательная. Особенно поражал его рост.
Сборная страны по баскетболу, играла бы гораздо
результативнее, имея его в своих рядах. На плече у него
была телекамера.
ЮЛЯ. Знакомьтесь. Это (она показала на «Филатова») Саша Сташков. Режиссёр. А это, как вы сами догадались, наш телеоператор. Саша Мизинцев.
Рябов, кусая губы, сдерживал смех.
ШЕСТОПАЛОВ. ( вставая с кресла, с серьёзным видом, обращаясь к Юле) И, что же!? Вы хотите задать ваши вопросы и снять всё это прямо здесь?
ЮЛЯ. Да. А что!?
ШЕСТОПАЛОВ. Но… Эта обстановка… Мой вид, например… А потом, откуда вы взялись здесь, в гостинице, в такое время? Простите, конечно, за не скромный вопрос!
ЮЛЯ. Ничего, ничего. Я охотно всё разъясню вам. Мы здесь в командировке. Завтра уезжаем. Ребята живут в номере рядом с вашим. А мой, чуть дальше.
Вот мы и решили поработать, как говорится, в неурочное время. Прийти по номерам, записать интервью. Ну, а что касается обстановки и вашего вида, думаю, что они не окажут отрицательного влияния на ваши ответы.
ШЕСТОПАЛОВ. М - да… Ситуация… Ну что ж вы стоите. Проходите. Садитесь. Задавайте свои вопросы. (Обращаясь к Рябову и Колкину) Вы как! Не против?
РЯБОВ. Нет, нет. Это даже интересно! А, Вить!
КОЛКИН. Да. Конечно. Садитесь, пожалуйста.
ЮЛЯ. Благодарю.
Она села в кресло. Сташков на диван.
Оператор остался стоять у входа.
Выбирал нужную точку для съёмки.
Сташков приготовил микрофон и магнитофон.
ЮЛЯ. Женя, Саша, вы готовы?
СТАШКОВ. Да. Можно начинать.
САША. Я готов.
ЮЛЯ. Вот мой первый вопрос. И пусть он не удивляет вас. Какое ваше самое большое желание? Ну! Кто хочет!? (Шестопалову) Может, вы…
ШЕСТОПАЛОВ. Моё желание… А вас не интересуют мои данные?
ЮЛЯ. Ну, почему же… Интересуют. Только всё это будет в ваших ответах.
ШЕСТОПАЛОВ. Интересно… Значит, моё, самое большое желание…
Шестопалов молчит, обдумывая ответ.
ШЕСТОПАЛОВ. Сейчас во всех сферах нашей жизни происходит довольно сложный процесс перестройки. Поиск новых путей развития, формирования, ломки, просто отказа от ненужного, мешающего… Все мы, волей или неволей являемся участниками этого процесса. Главная цель которого, поднять экономику, человека, на более высокую ступень развития и мышления. И это стало требованием не отдельных лиц. Этого требует время. Поэтому вся перестройка носит революционный характер.
И вот моё самое большое желание, чтобы процесс этот стал необратимым. И очень важно, чтобы каждый человек понимал и желал этого.
Да. Именно желал!
Ну, вот… Вас это устраивает?
ЮЛЯ. Да, да. Конечно. Благодарю вас. (Колкину) А теперь, вы. Представьтесь, пожалуйста.
КОЛКИН. Колкин Виктор Александрович.
Моё желание… Самое большое желание… Ну, в общем… У меня – то, лично, всё есть.. Семья. Работа, неплохая. Квартира. А если, так сказать,… Ну, наверное, чтобы был мир во всём мире на земле. Ни войн. Ни оружия. Я на флоте служил. Ходил по разным морям – океанам. Насмотрелся я на их технику… Наша – то, не хуже. Вот я и думаю, если это всё – сшибётся… Вот, наверное, каждому из нас нужно больше всего желать, чтобы этого не произошло. Ну, вот и всё…
ЮЛЯ. Очень хорошо. (Рябову) А что вы скажете?
РЯБОВ. (очень серьёзно) А моё желание, - не иметь ни каких желаний.
КОЛКИН. Коль! Ты чего!
ШЕСТОПАЛОВ. Наш товарищ, большой оригинал…
ЮЛЯ. Ну, почему же!?
РЯБОВ. Вот именно! Почему?
Я женат. У меня трое детей. Уже довольно взрослых. Работаю режиссёром народного театра. Жена – библиотекарь. Наш семейный бюджет составляет двести восемьдесят рублей в месяц. Это, как говорится, грязными. Всего этого хватает, еле – еле, от получки до аванса. Поэтому, наши желания, ничем не подкрепляются. А, значит, зачем их и «желать»!?
ШЕСТОПАЛОВ. Коль! Не зарывайся!
ЮЛЯ. Двести восемьдесят рублей, это, почти, по шестьдесят рублей на человека…
РЯБОВ. Вы хороший математик. Но плохой эконом.
Я, как – то, подсчитал. На оплату всех необходимых счетов,- покупку предметов питания, коммунальных услуг и первой необходимости, уходит две трети из этой суммы. Мне стыдно признаться, но всё, что одето на мне, да и половина обстановки в квартире, куплено на деньги моих родителей. Или, мягко говоря, подарено ими. Я почти научился управлять своими желаниями. Но есть ещё желания моих детей, жены… Да и мои собственные, иногда берут верх. Хватают, как говорится, за горло. Вот сейчас, мне страсть, как хочется выпить! (достаёт из – за дивана пустую бутылку) Того, что мы выпили, мне катастрофически не хватает! А больше – нет! Взять – негде! Да и не на что…
ШЕСТОПАЛОВ. Прекрати, сейчас же! Не паясничай!
Выхватил у него бутылку. Убрал в тумбочку.
ШЕСТОПАЛОВ. (обращаясь к Юле) Я думаю, того, что вы услышали и увидели, вполне достаточно. Предлагаю, прекратить. Благодарю, за оказанное нам внимание.
И, ещё… Я, был бы вам очень обязан, если бы это интервью… Ну, в общем… Вы меня понимаете, не правда ли!?
ЮЛЯ. Да, да… Впрочем… Ничего обещать пока не будем…
ШЕСТОПАЛОВ. А мне не нужны ваши обещания! Вы что, ничего не понимаете!? Кстати, в одном он прав. Нужно уметь управлять своими желаниями! Сообразуясь с обстоятельствами.
ЮЛЯ. Ребята! Убирайте аппаратуру.
Сташков и Мизинцев выключают аппаратуру.
Сташков встал, собираясь уходить.
Юля сидела в кресле.
Шестопалов стоял рядом с ней,
Дожидался её ухода.
В номере царила тяжёлая пауза.
ЮЛЯ. (Рябову) Если я правильно вас поняла, это желание, единственное, с которым вы не можете согласиться?
РЯБОВ. Да, нет… Как раз, наоборот. Здесь – другое. Помните у Шукшина, рассказ есть – «Мастер». Раз в месяц он напивался. А потом, ходил по деревне и извинялся перед односельчанами. Вот через это чувство вины, он в тот момент, чувствовал себя человеком. Странно, да! А, выходит, хоть так, но – человеком… Хотя имел незаурядный талант. И желание, использовать его на радость людям. А, талант – то, как раз, и не нужным оказался. Но сегодня, совсем другое дело… Тут повод есть. Трое старых друзей встретились. Есть, что вспомнить. О чём поговорить… Только вот без этого… Язык не развязывается. Доверительности нету! Правда, Вить!
ШЕСТОПАЛОВ. Дорогие мои! Хорошие! Вслушайтесь, вдумайтесь в то, что он говорит! Это же, страшно, понимаете? Нормальные люди. Не идиоты. Умные глаза. Красивые лица. Обаятельные, с полным набором данных природой человеку чувств и эмоций… Но, где они! Где оно, элементарное человеческое участие. Внимание, Все исполняют обязанности. Обязанности отца и матери. Друга и одноклассника. Всё участие в человеке, не идёт дальше фразы: «Как дела»? А откровенность, - «Всё нормально»! И драма вся в том, что человек ни не хочет, пойти дальше, а не может! Не может снять замок и открыть невидимые ворота. И, оказывается, единственный ключ, находится в стеклянной ёмкости, в ноль целых пять десятых литра! Им мы открываем ворота нашей души. И что же видим там? Мрак! Пустоту! Потому что, находясь довольно долго в закрытом состоянии, без воздуха и солнечного света, там всё разрушилось. Истлело, И стало источать зловоние!
РЯБОВ. Юлечка! Вы зря отключили аппаратуру. Такого вы больше никогда не услышите и не снимите. А трагикам местного областного театра, до нашего Олега Николаевича, как до звезды…
ЮЛЯ. (вставая, Шестопалову) Извините нас за вторжение. До свидания. Пошли, ребята.
Все, троя, уходят.
КОЛКИН. (после ухода гостей) Ну, Колька! Ты даёшь! Я, тоже не Рокфеллер. Но без хлеба не сижу. Помогать и дарить, ты знаешь, мне некому. Получаем мы с женой, конечно, побольше вашего. Но, однако же, звёзд с неба не хватаем. Всё необходимое, есть. Нужды не испытываем. А, если блажь войдёт в голову, так займём, или в кредит возьмём. Ну, а потом, если, даже всё и так, как ты рассказывал, зачем перед камерой – то?  Неудобно, даже. Они ж собираются всё это показывать.
ШЕСТОПАЛОВ. А ты знаешь, для чего он это сделал? Оскорблённое самолюбие! Не признанный талант! Да, просто выпендриться захотел… Это ж, сегодня, модно! Что думаю, то и говорю! Жертвой захотел выглядеть… А чего, жертвой – то? Чего! Собственной нерасторопности и лени?! Какой же ты, к чёрту, мужик, если не можешь прокормить и обеспечить семью! Детей, нарожал! А чем кормить будешь, - не подумал! Или тебе в тот момент думать было некогда?
КОЛКИН. Олег!
ШЕСТОПАЛОВ. Что, Олег! Обидеть боишься? А он вот, не побоялся. Ты три года проплавал бок о бок с их крейсерами и авианосцами. Ты желаешь мира во всём мире. Потому что для тебя это не пустой звук. Мира и для него тоже. И для его детей. Я хочу, чтобы заржавевший механизм, вдруг заработал. В полную силу! А, ведь, это и в его интересах… Будет он отлажен, будет работать, как часы, и ему можно будет ремень отпустить. А вот он, плевал на нас с тобой! Его желание,- только для него! «Не иметь желаний». Ты его, защити. Я, обеспечу всем необходимым. А он, может быть, и пожелает, чего – нибудь! (Рябову) Пожелаешь?! 
РЯБОВ. (после паузы) Нет!
ШЕСТОПАЛОВ. Это, почему же?!
РЯБОВ. А что, если ему придётся «защищать» меня прежде, чем ты обеспечишь меня всем необходимым… Тогда, ведь, и в моих, и в твоих «желаниях», смысла – то, не будет…
ШЕСТОПАЛОВ. Да, ты… Ты знаешь, кто ты?!
РЯБОВ. Я – твой друг, Олег… И, вот, Витюшкин, тоже…
ШЕСТОПАЛОВ. Бывший! Слышишь! Бывший… друг…
КОЛКИН. Коль, не слушай его. Это я во всём виноват… И, дёрнуло меня эту бутылку принести…
РЯБОВ. Не переживай, Витюшка. Что ж он за мужик, если после трёх рюмок, голову потерял.
В дверь постучали. Затем, без приглашения, вошла дежурная.
ДЕЖУРНАЯ. Простите, пожалуйста. Нельзя ли потише? Посмотрите на часы. На вас жалуются соседи. Каждый, только о себе и думает.
Дежурная вышла.
РЯБОВ. (вставая с дивана, Колкину) До свиданья, Витюшка…
Колкин подал ему руку. Рябов подошёл к стоящему у окна Олегу.
Протянул руку.
РЯБОВ. До свиданья, Олег…
Тот не оборачивается. Стоит к нему спиной.
Рябов постоял с протянутой рукой. Подождал.
Потом опустил руку. Повернулся и пошёл к выходу.
КОЛКИН. (после того, как дверь за Рябовым закрылась) Зря ты так, Олег…
ШЕСТОПАЛОВ. Размазня…
Колкин, какое – то время сидел молча. Потом встал.
Не подходя к Шестопалову, сказал: «Прощай»!
Вышел из номера.
Шестопалов ещё стоял. Глядел в окно.
Потом повернулся. Осмотрел опустевший номер.
Подошёл к столу. Начал убирать посуду.
Собрал чашки. Понёс в ванную.
Долго слышался из ванной плеск воды и звон чашек…

                СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Утро. Холл гостиницы. На одном из кресел лиддит Рябов.
По лестнице спустились и подошли к стойке администратора
Юля, Сташков и Мизинцев. В руках сумки с аппаратурой и вещами.

ЮЛЯ. (сдавая ключи) Спасибо большое. И до свидания.
АДМИНИСТРАТОР. Вы уезжаете?
ЮЛЯ. Да.
АДМИНИСТРАТОР. Счастливого пути. (Сташкову и Мизинцеву) А вам надо заплатить за телефонный разговор.
СТАШКОВ. С удовольствием.
МИЗИНЦЕВ. Пожалуйста, пожалуйста.
Юля отошла от стойки. Увидела Рябова.
На секунду остановилась, как бы раздумывая.
Потом подошла к нему.
ЮЛЯ. (подходя) Доброе утро.
РЯБОВ. (вставая) Здравствуйте.
Юля села в кресло. Рябов сел напротив.
ЮЛЯ. А где же ваши друзья?
РЯБОВ. Вы знаете, сам не знаю. Звонил в их номера. Телефон не отвечает. Вот сижу здесь. Жду. Может, появятся.
ЮЛЯ. Знаете, вы можете передать вашему товарищу, кажется, Олегу Николаевичу…
РЯБОВ. Да, да…
ЮЛЯ. Так вот. Можете его успокоить. Вчерашнее интервью, не будет использовано в нашей передаче. Пусть не беспокоится.
РЯБОВ. Очень хорошо. Я… передам. Если… представится возможность.
ЮЛЯ. А что? Разве, что – нибудь произошло?
РЯБОВ. Да нет. Ничего особенного. А хорошо, что вы вчера пришли. Так, вдруг. Потом, ваше интервью… Честно говоря, я сразу подумал, что из этого ничего не выйдет. И, как видите, оказался прав. Обстановка. Внешний вид. Мягко говоря, не совсем соответствовали…
ЮЛЯ. Это не совсем так. Но вот одно обстоятельство, для меня, действительно становится яснее.
РЯБОВ. Что именно?
ЮЛЯ. Ваш ответ.
РЯБОВ. Мой ответ?
ЮЛЯ. Да. Ведь, если, как вы сами сейчас сказали, вы сомневались в результате, значит это и повлияло на характер вашего ответа!
РЯБОВ. Другими словами, зная, что интервью не выйдет в эфир, я, как сказал мой … друг, решил «выпендриться»!?
ЮЛЯ. Сильно сказано. Но, по сути, верно.
РЯБОВ. Всё, гораздо проще. Вы задали тот вопрос, который я сам себе не раз задавал. И давно нашёл на него ответ. Я уверен, что он для меня единственный и правильный. Но, всё же, не знаю от чего, но у меня вдруг возникло желание… поверить вам…
К ним подошёл Сташков.
СТАШКОВ. (протянул руку Рябову) Здорово, старик! (Юле) Юля, нам пора. (Рябову) Слушай! Ты извини нас за вчерашнее! Понимаешь… Это был… розыгрыш… Сидели вечером. Возник спор относительно самочувствия человека во время интервью перед камерой. Вот мы и решили его, так сказать, практическим путём. В общем, успокой своего высокопоставленного друга. Никакого «интервью» в эфире не будет! Извини! Нам – пора. (направился к выходу) Юля! Не задерживайся…
Сташков пошёл к выходу, где его уже ждал Мизинцев.
Юля и Рябов сидели молча. Рябов с сожалением смотрел на Юлю.
Юля смотрела на большой фикус за спиной Рябова.
РЯБОВ. Вам надо идти…
ЮЛЯ. (не отрывая взгляда от фикуса) Прощайте…
Она резко встала с дивана. Круто повернулась. И, почти бегом,
пошла к своим спутникам. Рябов подошёл к стойке администратора.
РЯБОВ. Извините. Вы не скажете, из тринадцатого и двадцать шестого номера никто не проходил?
АДМИНИСТРАТОР. (проверив ключи) Из двадцать шестого, ушли, ещё восьми не было. Вот и ключ весит. А из тринадцатого, выехали совсем. Вот карточка.
РЯБОВ. Спасибо…
Он ещё постоял у стойки. Затем, медленно пошёл к выходу из гостиницы.

                КОНЕЦ

                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ШЕСТОПАЛОВ
Олег Николаевич – сотрудник министерства – 39 лет

РЯБОВ НИКОЛАЙ – режиссёр народного театра – 38 лет.

КОЛКИН ВИКТОР – слесарь – наладчик – 37 лет.

АДМИНИСТРАТОР – 30 лет.

КАССИР – 45 лет.

ДЕЖУРНАЯ – 40 лет.

ЮЛЯ – редактор молодёжных программ – 24 года.

СТАШКОВ – режиссёр – 30 лет.

МИЗИНЦЕВ – телеоператор – 35 лет.

                Место действия:
Областной центр

                Время действия:
Перестройка. Вторая половина восьмидесятых годов
двадцатого века.

 10.02. 1987 года. Калининск. /13.10. 2016/