И снова дядя Ваня

Иван Андреевич особо не скрывал от меня основной род своей  деятельности. Однажды он поманил меня в пустой зрительский зал, где на сцене репетировали кукольники – молодой человек, по-видимому режиссер, и две девицы «из кустов» (студентки института искусств). Сразу было видно, что парень необычайно талантлив – когда он показывал, как надо играть ту или иную сценку куклы, словно оживали в его руках, просто невозможно было оторваться от этого зрелища.
- Вот смотри, эти ребятки обслуживают детские утренники в садах, яслях и младших классах в школах. И знаешь, сколько они намолачивают? – хитро спросил меня Анреич. И сам же ответил:
- До двух кусков в месяц! Ну ладно пойдем, не будем им мешать.
А через несколько месяцев я застал Иван Андреевича в весьма расстроенных чувствах, то есть он, непрерывно матерился что, в общем, то для него не характерно, когда он изображал директора клуба. Завидев меня, он сразу же стал изливать свои чувства:
 - Ты представляешь, эти засранцы (так их раз так!) чего учудили! Решили меня обжулить (так их раз так!). Не зря же говорят «жадность фраера сгубила» (так их раз так!). Они что думают, что я их буду отмазывать (так их раз так!). Да пусть им вдуют по самое нехочу (так их раз так!).
Оказалось, эти кукольники решили, что они умнее «дяди Вани»: подотчетные билеты, полученные у Андреича, они использовали по нескольку раз. Поскольку места в садиках и яслях не были пронумерованы (чаше всего представления проходили в столовых), то одна девица продавала билеты, не ставя на них номер места, а вторая на входе не отрывала контроль, а просто собирала их, комкала и бросала в урну, привезенную с собой. Затем они разглаживали билеты утюгом и продавали снова. Какая-то бдительная воспитательница просекла это и сообщила куда следует. Вот так они и погорели – режиссер получил пять лет, а сообщницам дали по два года условно, ну и соответственно их отчислили  из института. Вот интересно как сложилась дальнейшая судьба этого молодого человека? Уж больно он был талантлив.
Надо сказать, в окружении Ивана Андреевича  было немало неординарных личностей. Однажды в его кабинет поцарапался, и затем, испуганно озираясь и подобострастно согнувшись, почти что прокрался плюгавенький мужичонка в драном пальто и с огромным синяком на испитом лице (традиционный макияж у таких типов). Под мышкой у него был какой-то плакат, свернутый в тубус.
- Какие люди и без охраны! – радостно воскликнул  «дядя Ваня».
- Ты только посмотри, кто удостоил нас честью своим посещением – пропел Андреич, обращаясь ко мне,- сын башкирского народа!
Мужичонка торопливо зашамкал беззубым ртом. Из его речи я с трудом  понял, что визитер просится, нет  - слезно умоляет взять его в команду, при этом, пытаясь всучить свернутый рулон, который оказался старой афишей.
- А ну-ка разверни. Ух, ты! Видал, какой красавец был!
На красочном плакате был изображен атлетического сложения мужчина  в красном борцовском трико и с лисьей шапкой на голове. Вверху была надпись: «СЫН БАШКИРСКОГО НАРОДА», внизу: «РАМАЗАН ЯНБЕКОВ», а еще ниже и помельче: «силовые миниатюры». Насчет имени и фамилии не уверен: слишком много времени прошло.
- Да, было время, как вспомню – так вздрогну. Этот товарищ, тьфу-тьфу-тьфу не к ночи будет упомянут, лихо подковы гнул, букет из гвоздей скручивал в тюбик, пудовые гири бросал вверх и на грудь ловил. А сколько он здоровенных деревенских мужиков на лопатки уложил прямо на сцене – не счесть.
На лице сына башкирского народа появилось что-то похожее на улыбку, маленькие глазки заблестели на фоне синяков, в них затеплилась надежда. Он бессвязно забормотал:
- Андреич, пить брошу, на колени стану, честное слово, возьми меня, в форму приду.
- А сколько он кровушки моей выпил – ведра два не меньше, - продолжал Иван Андреевич, не обращая внимания на посетителя:
- Представляешь, в каждом колхозе свадьбу справлял комсомольско-молодежную. Охоч был до баб, а сельчанам лестно было заиметь такого зятя – вот и подсовывали ему местных красавиц. А мы, значит, ждем, когда он очухается – весь график выступлений насмарку. Иной раз приходилось деньги возвращать за билеты. Сколько раз я зарекался не иметь с ним дела,  да вот беда – любят в деревнях таких вот героев, отсюда и сборы были очень даже неплохие. А этот засранец пользовался этим.
Посетитель снова что-то забормотал, обещая видимо исправиться, и что отныне никогда больше не подведет.
- Вот что ты с ним будешь делать – вздохнул «дядя Ваня» - пользуются они моей добротой. Ладно, вот тебе четвертак, приведи себя в порядок и приходи, там посмотрим. Да афишку-то оставь, еще потеряешь, а у меня она целее будет, может еще пригодится.
Счастливый сын башкирского народа, зажав в руке двадцатипятирублевку, попятился к выходу и, очевидно, боясь, что у него эту денежку отнимут, быстренько испарился.
- Зря вы, Иван Андреевич, деньги ему дали – пропьет же.
- Обязательно! Да ты, что не понял – я же у него афишу эту купил. Нечего ему ею размахивать, где ни попадя, язык-то у него, что помело поганое. Сейчас напьется и будет себя в грудь бить, мол, я такой-сякой. Потом собутыльники ему нюх начистят – очнется, где-нибудь в канаве и опять за свое, живучий гаденыш. Ну да недолго ему осталось небо коптить, видел – почернел уже весь.
Иногда в концертах принимали участие два уже немолодых брата. Приезжали они на «Запорожце» непосредственно в село, где будет концерт, перед самым выступлением и уезжали, не дожидаясь окончания действа. Были они танцоры и, несмотря на возраст, очень даже неплохо исполняли народные танцы и били чечетку в матросских башмаках. Ходили слухи, что они миллионеры. Я спросил у Ивана Андреевича:
- А что, правду говорят, будто они дома свои деньгами вместо обоев обклеили?
- Ну, они конечно идиоты, но не до такой же степени. Уж если до тебя эти слухи дошли, то тем, кому положено слышать, оглохли что ли! У них столько раз обои драли все кому не лень, что это им надоело, и они заштукатурили свои дома изнутри и снаружи. Домишки у них в деревне надо сказать неплохие, конечно не такие как у председателя и парторга, но все есть - и баня и сарай и гараж. У каждого по «Жапарику» - в деревне машины лучше не придумаешь. Ты заметил, они приезжают по очереди то на одном, то на другом – на бензине экономят.
- Куда ж они деньги девают?
- Да кто их знает. Ты у них спроси – может, скажут. Может, камушки покупают и в огороде закапывают - вдруг вырастут драгоценные огурцы с зернами из брюликов.
- Мы тут как-то с ребятами подсчитывали, сколько можно денег потратить на все про все. Так вот даже если купить квартиры с гарнитурами и сервизами  и еще дачи и машины, плюс катера типа «Амур» или «Прогресс-4» себе, ближайшим родственникам и любовнице – все равно больше трехсот тысяч никак не истратишь.
- Ну, ты еще молод и мало чего видал. Между прочим, под Москвой в пятидесяти километрах от столицы самая занюханная дачка стоит под триста тысяч. А ближе к Москве ни тебе, ни мне честным трудом за всю жизнь не заработать.
С удивлением узнал, что «дядя Ваня» считает себя честным тружеником.
В артистической шайке Ивана Андреевича встречались личности,  о которых хотелось бы рассказать отдельно.