Будущее!

Мы косплеим 
Диссидентов-шестидесятников,
Это так же нелепо, как рисовать пастелью 
Сцены батальные.
Я же хочу, 
Чтоб от моих стихов вы вены вскрывали себе,
Рвали волосы, покрывались струпьями!
Уходили в подполье,
Мазались хмурым и
Никогда не шли на попятные.
И хоть пытаться что-то менять — дело небезопасное,
Да и не очень приятное,
Поверьте мне на слово,
Прислушайтесь к песне безумца:
Чтобы быть честным, 
Недостаточно не принимать участия,
Во всеобщем высоконравственном бл*дстве.
Как говорится,
С молчаливого согласия большинства
Вершатся все злые деяния...
Бла-бла-бла!
На этом хватит банальностей, 
Я не намерен пиз*еть, 
Что бездействие дескать преступно,
Сыпать трюизмами тусклыми,
Ведь рифма — стрела,
Что вектором устремляется в будущее!
Ветра порывами разметав
Душащую язык обыденность,
Лучшие чувства и мысли лучшие
Кристаллизуются в стихах
На площадях, в подворотнях, на улицах,
А не в теплицах литинститутов,
И не на конкурсах поэтических утренников.
Язык салонной поэзии — мумия,
Гниющая в мавзолеях клубов.
Её достают на потеху публике
Вечерами по будням,
Попутно повышая продажи
Алкогольной продукции
И самомнение оторванных от реальности умников.
К чертям плесень их словоблудия!
Если моя метафора не обернётся настоящей удавкой на шее наглого мусора,
Строчка не станет разрезом от уха до уха
По горлу воинственного чинуши,
Я так и буду чувствовать себя трутнем!
Дутой фигурой! неудачником! увальнем!
Захлебываться ощущением ненужности!
И как бы вы не аплодировали бурно,
Всё сказанное рано или поздно протухнет,
Если не приближает наступление будущего.