Изба девственника

ПОЭМА О САМОРАЗВИТИИ
ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА ГРИШКИ ПЕСКОСТРУЙКИНА
“ИЗБА ДЕВСТВЕННИКА”

***

Мы кушали водочку с другом в квартире,
Слушали музыку. Музыку ли?
Фразы стреляли, как будто мы в тире,
Об интеллекте беседу вели.
И, подбирая метафоры-вишенки,
Словно войска, к кульминации шли.
Вечер, однако, закончился нищенски:
Я упал со стула.

Звон, молоток, солнце.
Я открываю глаза.
Потом стандартная рифма.
Не повернуть назад.
Боль, огорчение, жалость.
Руки в кровать воткну.
Ещё одна старая рифма.
Я ухожу ко дну.
Вчера показалось мало,
Сегодня же – в самый раз.
И то, что на дне осталось,
Не радует заспанных глаз.
Угрюмые ветки берёзы
Мерещились за окном.
Я путал мизинец с пяткой
И делал в стране погром.
В пыли, в полусне, в коридоре –
Падение в лужу лапши.
Проснулся от грохота дорогой друг,
Сказал: “В Макдонульс бежим!”
Вот это начала дня!
Выстрел, затем восторг.
Как из телевизора бабке в лоб:
“Миром правит восток!”
Игра на пятнадцать суток –
Беги, но не догоняй.
Выйдя в пустой переулок,
Мы слышим топот коня.
И руки дрожат противно,
Душонка просится в рай,
Я бью ногой по бутылке,
Бутылка летит в трамвай.
И что же нам делать теперь?
В ушах зазвучал странный звон.
Я будто по шею в болоте стою.
Старуха зовёт ОМОН.
Мы переглянулись с другом.
Зрачки расширены, робкий взгляд.
Испуг пробежал по телам.
Старуха звала наряд.
Слушай, умная! Органы заняты.
На подмогу они не придут.
Они бьют твоих внуков прямо сейчас
И сжигают твою еду.
Грохот сердца, шум ветра, деревья.
Подмосковная ностальгия.
Звон осколков, пустая деревня.
Открываю двери с ноги.
Я вхожу в, из стекла сотворённый,
Разноцветный, мистический храм.
Злобный охранник, чёрный дельфин,
Что попросишь к своим ногам?
Что угодно, но только не правду:
В ней отчётливо виден бес,
Что ведёт молодых и храбрых
Покорять (только свой) Эверест.
Покорить и вперёд в мрамор
К динозаврам, собакам, богам.
Поперхнулся и выплюнул бургер я,
Не поверив своим словам.
Стало жарко, вспотел, затрясся.
Ярко выраженный приход
Тёплой водки и рвотной массы.
Я – падение наоборот.
Ладно, конец истерике!
Человек же венец творения.
Успокоюсь, ведь нет времени.
Нет времени на болезнь.
Мне ещё бороздить просторы
Интернета, балкона, комнаты.
Я включаю компьютер маленький
И находит на меня дрожь.
“А спонсор нашей трансляции – магазин элитного вейпа “КОЛОБОК”!
“КОЛОБОК” – вкусный пар, вкусный…”
Фууух… выключаю Ютуб.
Тут меня не заметят, но
Тут меня отъебут.
Заводная игра-проказница
Затащила себя в себя.
Про заводы забыть и казни
Заставляет, жуя, но любя,
Народ, бездарно тонущий
Тысячу спущенных лет,
Опущенных в унитаз.
А, может, всё-таки нет?
Не мне судить. Я – дурак.
Спросите моего друга.
Он скажет наверняка.
Докажет его подруга.
Но сегодня, а завтра,
Загнав диалог в угол.
Завтра, как никогда.
Каждый день замыкая круг
Слабости, страха, лжи.
Ими проложен путь.
Путь подтвердят правила.
Правила наизусть.
Заучи, зазубри, выпиши,
Поставь лайк, расскажи друзьям.
Отравленная вода – пища
Неокрепшим корням.
А вообще, всё не так плохо.
Полночь близится. Я взаперти.
Завернувшись котёнком в клубок,
Я уснул под покровом скатерти.

Слышен лай во дворе.
Голубая луна.
Мёртвый холод в окне.
За окном провода.
Я сижу в конуре.
Тут лоток, тут вода.
Я как будто на дне.
И смотрю в никуда.
Что-то явно не так происходит со мной.
И дорога ведёт в неизвестность.
Совесть, как полупьяный конвой,
Крепко держит, внушает мне мерзости,
Точно как мои детские призраки.
“Гришка, там не было никого!”
Да там три тысячи расстрелянных, ****ь!
“НЕТ, ТАМ НЕ БЫЛО НИКОГО.”
И пускай! Пусть звезда сияет,
Освещая мёртвым маршрут
Туда, куда есть всегда дорога,
В которую не зовут.
Каждый день на распятии. Вечность
Утопает в моих глазах.
Ты ждёшь мою старую рифму?
Но я не вернусь назад.
В слезах, молотком себе в грудь.
Камаз в Жигуль, как гроза.
Конечно же, повторюсь.
Но страхом в твоих глазах.
Голова сейчас разорвётся?
Зрачки расширяются? Больно?
По венам и в подсознании
Два вопроса и только.
Два вопроса всего-то,
Но страшная, жуткая смесь.

Кто ты, приятель, такой?
И нахуя ты здесь?

***

© ЕВГЕНИЙ ШПАКОВСКИЙ, 2017