Ю

     Господин Ю привык не огорчаться. Хотя вокруг находилось немало поводов.
     Потом он полюбил природу.
    А природа полюбила господина Ю.
    Солнце грело, дожди приносили прохладу, деревья шелестели, цветы – благоухали.  Сейчас кто-нибудь заметит, что ничего особенного в этом нет, солнце греет, а цветы благоухают для всех. Да, это будет справедливым: природа не обижает никого из нас. Но чем больше господин Ю влюблялся в природу, тем  ярче и значительней представлялись ему окружающие пространства. Ведь когда чувство взаимно, начинаются обоюдные откровения, возлюбленные торопятся распахнуться до дна.
– Вот так штука! – вслух удивлялся господин Ю. –  Существует так много не очень-то видимого и слышимого (даже для человека с острым взглядом и чутким  ухом). И это хорошо! А то многие из людей обязательно  захотели бы вмешаться. Принять участие. И даже все переделать по-своему.   
     Так господин Ю рассуждал вслух.
     Окружающие привыкли не обращать на его слова внимания. Но, конечно, всем пришлось сначала научиться смотреть в сторону, не замечая самого господина Ю. Так, что, однажды, можно сказать совершенно неожиданно, Ю сделался невидим и неслышим для остальных людей.
     Он гулял под дождем, с удивлением и восторгом ощущая, как вместе с небесной влагой на землю выпадают мельчайшие элементы грусти. Поэтому деревья стоят печальные, и каждый лист задумчив и немного рассеян. Зато перед хорошим дождем и после него частенько налетают насмешливые ветра. То есть ветра, которые не прочь пошутить с разумным населением, способным оценить очередную затею. Скажем, сорвет дневной морской бриз с какой-нибудь бельевой веревки штаны или шляпу и напялит на фонарный столб. Или подхватит тебя вихрь силой в несколько ветров (когда и если между вами уже возникла симпатия), и доставит на вершину ближайшей горы. Любуйся, мол, на пейзажи сколько хочешь. К счастью, ветра предпочитают добрые шутки. Забавы с хорошим концом и остроумным продолжением. Иначе, как вы понимаете, господин Ю не стал бы  кричать «браво!» после особенно удачной проделки, а муравьи, стрекозы, мухи и прочие зрители не захотели бы происходящему аплодировать. Между прочим, насекомые – пчелы, жуки и даже легкомысленные бабочки – обладают независимым характером, элементами индивидуальности. Особенно в нехоженых местах, где до сих пор встречаются философствующие холмы (которые любят давать советы и загадывать загадки) и рассудительные горы. Некоторые горы становятся со временем такими болтушками! Тараторят обо всем на свете. Это чрезвычайно утомляет орлов и ящериц. Не говоря о мудрых змеях. Хорошо, что разговорная привычка  свойственна возвышенностям только по вторникам. Все уже знают: во вторник – разговорный день, в горы лучше не ходить. И даже не объявляться, ближе, чем на два полета стрелы. Кстати, о стрелах! При большом желании, господин Ю уже запросто умел  превращаться в стрелу, летел к цели, напевая о том, какое это счастье: быть стрелой и лететь. 
     Трудно поверить, но время от времени господин Ю стал встречать себе подобных. Одиночек, ушедших от суеты. Тех, кого общество перестало замечать и благополучно забыло. Их оказалось на удивление много, и каждый был достаточно деликатен, чтобы не отвлекать внимания встречного.
     Что они ели и пили?
     Будьте спокойны, об этом позаботилась природа. Ведь все они были беззаветно в нее влюблены и она, чувствуя ответственность, не оставляла вниманием каждого! С привычной, человеческой точки зрения, эти  невидимые глазу, потерянные человечеством особи все меньше нуждались в том, что именуется «пищей». С некоторых пор организм господина Ю довольствовался солнечным светом, лунным и звездным сиянием, эфиром (вселенской субстанцией, запасы которой бесконечны). Впрочем, это не мешало ему упиваться ароматами травы, лесов и полей, получать немалое наслаждение от птичьего посвиста и бродячего смеха. Конечно, не всякое первое встречное веселье подходило для таких случаев. Но для того, чтобы объяснить, чем одни смехи отличаются от других, нужны чрезвычайная тщательность и чуткость, которых сегодня у  автора, увы, самая малая доля, необходимая  чтобы закончить историю господина Ю.
     Для большего удобства господин Ю мысленно стал именовать себе подобных – «Ю». Появилась уверенность, что каждый из них соответствует каждому. То есть, особенности, характерные свойства и признаки, разумеется, существовали, но не принципиальные. Одиночки, ушедшие от суеты – были Ю с ног до головы, и господин Ю как никто твердо знал об этом.   
     Однажды, когда господин Ю развлекался, обрастая мельчайшими каплями и кристаллами льда, формируя собственный объем, исполняя из себя облако, расширялся, перед тем, как рассыпаться дождями, он понял, что пролетающая птица – брат по разуму, Ю, который резвится в окружающих пространствах. В свою очередь, этот Ю, который с удовольствием мотался под ветром в качестве птицы, ощутил острую причастность к зависшему рядом облаку. После чего обоих осенило: предзакатный пейзаж, исполненный от горизонта до горизонта, – итог объединенных восторгов нескольких сотен Ю, а остальные территории – небо, горы, леса и моря, все, что представляется нам реальным, и то, что до времени считается не вовсе таким, бесконечное множество не очень-то видимого и слышимого даже для человека с острым взглядом и чутким  ухом...
     Здесь господин Ю убедительно просит автора остановиться, поставив многоточие.
     И это хорошо! А то многие из знакомых и незнакомых людей обязательно  захотели бы вмешаться в нашу историю. Принять участие. И, может быть, даже все переделать по-своему.