Я и Наицонев. Том третий

История одного человечества.





Я и Наицонев.

В ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ ТОМАХ.

    ТОМ ТРЕТИЙ.


2016 г.





Собрание сочинений
в 99 томах. Том 73-ий.

4600
И дань отдам кипящим котелкам.
И постучу я плетью по бокам.
Для них, возможно, был я без штанин,
Как там какой-то древний гражданин.
Лицом похожий, мир их сохрани,
На темнокожих. Я зажёг огни.
В кострах веками в сонме пустоты
Точил я камень. Ел порой цветы.
Мы наломали, и немало, дров
В той перспективе греческих миров.
Предался я томлению наук,
Стряхнув с лица непротивленье рук.
Да, я себя ударил по бокам,
Дань отдавая дымным котелкам.
4599
Дань отдавая дымным котелкам,
Тут я себя ударил по бокам.
И вспоминил я как будто бы во сне
Всё, что когда-то нравилось и мне.
И я молчу как ветер в камышах.
А в это время звон стоит в ушах.
Восторгом полнит полудневный зной.
Большое небо пляшет надомной
Порою в малом, а порой в большом,
Шурша у поймы речки камышом.
Или тростинкой вереска звеня,
Что пролетала около меня.
И я был рад и пню, и ветеркам.
И шел я в бездну к дремлющим векам.
4598
И шел я в бездну к дремлющим векам.
И был я рад и небу, и пенькам.
И там, внизу, я видел зимний лес.
И вот уж я на дерево залез.
Пляшу я там и твист, и гопака.
И прокричал я вечеру: «Пока!»
За выход дал я двадцать три рубля.
И вот уж я у трапа корабля.
Я засмеялся: «Ха! Ха-ха! Ха-ха!»
Не услыхал я крика петуха.
А муха всё почёсывает в ухе.
И я хотел пожаловаться мухе.
Но тут обгрыз я лапу петуху.
Свинья варила заячью уху.
4597
Свинья варила заячью уху.
Собака грызла лапу петуху.
Если б за деньги, нет ведь за рубли,
Зачем полез я в эти корабли?
Я понимал, как несусветный вздор,
Его старанье и его задор.
С пришельцем в мыслях, с думою о нём,
Отожествлялся я с прошедшим днём.
Тут мой решался, в сущности, удел.
И я туда внимательно глядел.
Заскрежетало что-то в небе твёрдо
На том же месте, где у зайца морда.
Медведь без ложки ел в ведре уху
И отдавал объедки петуху.
4596
И отдавал объедки петуху
Он, доедая жирную уху.
Да и запел о чём-то чуть дыша.
Но о желанном. Пела в нём душа.
Лилась та песня громко ни о чём.
И бил себя он в рожу кирпичом.
Кирпич разбился грубо об него.
И я подумал: «Как? И отчего?»
А кто-то крикнул: «Бей ещё! Смелей!
По голове! Так будет веселей!»
Потом он бил косого кирпичом,
Петь продолжая громко ни о чём.
И иногда разглядывал он зайца.
Ну, а козёл лущил крутые яйца.
4595
Ну, а козёл лущил крутые яйца.
И он порой поглядывал на зайца.
И что-то лапой он в снегу искал.
И уж потом к деревне поскакал.
Тут заплясали сразу три козла,
Не доведя верблюда до осла.
Стояли тени. Все детали в КЗОТе.
Такой рецепт. Вы там его найдёте.
Прибавкой детям к соку и еде,
Томясь в своей космической среде,
Мы видели, как молния блестит.
А у подростка грыжа и цистит.
Тот, кто принёс сюда нам эти яйца,
Он положил их прямо возле зайца.
4594
Он положил их прямо возле зайца,
Тот, кто принёс сюда вот эти яйца.
На сон клонит. Да и они устали.
Скрежещет жесть. Гремят и блещут стали.
И никакой небесной высоты.
Пришельца вижу. А вокруг кусты.
И не хотел я встречи с ним такой.
Не те вокруг пространство и покой.
И тут стоял немыслимый угар.
И я, подумав,сел на писсуар.
А где ещё я в этом разе был,
Я не скажу. Я всё уже забыл.
И где был верх, и где опять же низ,
Не помню я. Сядайте рядом. Плис.
4593
Не помню я. Сядайте рядом. Плис.
Присели двое сбоку на карниз,
Мне рассказав о важном, о былом,
Совсем другим урановым жезлом.
Потом один как леший заорал.
И только тут я что-то разобрал.
Не объяснив её значенье сразу,
Он мне сказал не по земному фразу.
Ну, а потом и предложил чефир.
А я сказал: «Я не узнал вас, сир!»
Наш лексикон он, видно, изучал.
И что-то он тут клюшкой настучал.
Такую он на меди выбил сводку:
«Медведям спирт. А нам икру и водку».
4592
«Медведям спирт. А нам икру и водку».
Такую он на меди выбил сводку.
Зажёг он яркий бесконечный свет
И вытер зад, и вздёрнул пистолет.
Один присел, кряхтит. Сходил на двор.
Разнёсся запах. Чувствую  -  кагор.
С пробиркой в левой, со спиртовкой в ней
Он был того спокойней и умней.
Рук восемнадцать. И беспалых две.
Рты на затылке, ноги в голове.
И вышли двое с дырками у ртов,
Люк закрывая срезами болтов.
А НЛО ещё быстрее вниз.
И я взметнулся и над ним повис.
4590
И я взметнулся и над ним повис.
А НЛО ещё быстрее вниз.
За воротник схватился тут я колкий.
И вижу, как встают с дивана волки.
Спадаю к ним. Мир холоден и пуст.
И ночь настала. Волки сели в куст.
Подумал я: «Ах, это Сатана!»
Четыре лапы. Ровная спина.
Но почему, я думал, шеи две?
И почесал он резко в голове.
Два носа. И застёжки возле шей.
Холодный лоб. И пятки до ушей.
С застывшей мордой, будто водолаз.
И треугольный на предплечье глаз.
4587
И треугольный на предплечье глаз.
С застывшей мордой, будто водолаз.
Будь в женщину при случае влюблён.
Отдайся ей, но не за миллион.
Пускай ты даже квасишь огурец,
Избранник ты. Наивный ты. Мудрец.
Ты хлебопёк и скульптор, и художник.
Ты атеист. А, в сущности, безбожник.
Ты веришь в радость сердца своего.
И ты питался соками его.
Спустись в бурлящий времени поток
И зацвети как утренний цветок.
Талант, уж он, как видно, не камзол.
Его иметь  -  лишиться можно зол.
4586
Его иметь  -  лишиться можно зол.
Талант тебе не праздничный камзол.
Уж вашу душу в лупу рассмотреть,
Так им такое взять и растереть.
И доктора, врачи и демагоги
Вас не спасут. Не унесут вас ноги.
И не помогут тут тебе и знания.
Возникла боль с утратою сознания.
Взрасти, подняться, выжить и расцвесть,
Такая вот тебе досталась весть.
А с виду, будто мир без перемен.
И ты в нём тоже уж не феномен.
И я люблю увидеть на рассвете
Себя в лучах весны и в ярком свете.
4585
Себя в лучах весны и в ярком свете
Уж я люблю увидеть на рассвете.
А те, что шить умеют из парчи,
Они равно как дамские врачи.
И хлебопёки есть, и повара,
И есть иных профессий мастера.
Осуществляем мы невыполнимое,
Предполагаем мы неприменимое.
И я непревзойдённый в этом асс.
И взломщик сейфов. Мастер высший класс.
Вы не ошиблись. Я не финансист.
Изящен я. И пальцами артист.
Стою в раздумье. И на всех я зол.
Я к сейфу наклонился. Снял камзол.
4584
Я к сейфу наклонился. Снял камзол.
И весел я. И вовсе я не зол.
Одессы не единственный пример
Лесков и Глинка, Фишман и Глиер.
Уж таково во мне моё призванье.
Имею ль я на это основанье?
Я музыку проверил до основ.
И вот от этих, виденных мной снов,
Я выполняю прочие работы,
Записывая клавиши на ноты.
И сочиняю свой вечерний сон.
Чайковский я. И я же Эдисон.
И вижу я в закрытом кабинете
Сидит какой-то мне известный Петя.
4583
Сидит какой-то мне известный Петя,
На клавишах на память ноты метя.
А есть места, где людям жить вольготно,
Смешно и даже в чём-то беззаботно.
Скорей я просто с голоду помру,
Чем сам себе когда-нибудь совру,
Что есть места прекраснее Пересы.
Вот у меня такие интересы.
И трепетал в морской волне песок.
И был мне слышен звёздный голосок.
А море в небо вдумчиво смотрело.
На небе сером зарево горело.
Вставала над Одессой тишина
Под звон и клёкот красного вина.
4582
Под звон и клёкот красного вина
Звенела над Одессой тишина.
Других он аргументов не нашёл.
Поднялся и. И из дому ушёл.
У Фимы не кончается понос.
Закончились мученья? Фигу в нос.
Всевышний Фиму тут же забирает.
И он тогда, конечно, умирает.
И Фиме сразу много хуже станет.
И вот Иван сейчас с постели встанет.
Наш Фима столько страху перенёс,
Что в нём тут и усилился понос.
Иван храпит, от боли пучит очи
Под пенье птиц, среди беззвёздной ночи.
4581
Под пенье птиц, среди беззвёздной ночи
Храпит Иван, да и таращит очи.
И у него кулак тогда и сжался.
А Фима здесь в сердцах не удержался
За то, что тот с невозмутимым видом
Назвал его паршивым старым жидом.
И он ещё разбил Ивану нос,
Почувствовав стремительный понос.
А может, он, к тому ж, и огнемёт?
Он пукает, как в поле пулемёт.
Да, он сидит уж целый час в сортире.
Безмолвие в душе, и шум в квартире.
А над Одессой мир и тишина.
Смотрите, поднимается луна.
4579
Смотрите, поднимается луна.
А над Одессой мир и тишина.
Но всё же смерть её не одолеет.
И хоть она нередко и болеет,
В меня она безумно влюблена.
И сердце ей болит. Но тут она
И радость знает. Знает утешенья.
И между нас всё те же отношенья.
И до сих пор она не против перца.
Конечно, у неё больное сердце.
В меня она безумно влюблена.
И мне она законная жена,
Что дарит радость тем душе моей.
И я люблю дарить желанья ей.
4578
И я люблю дарить желанья ей.
Моей супруге. Радости моей,
Маляр с дрожащей кистью Пирасмани
Прижился возле этой дуры Мани.
Завялый куст, цветочек вечно пьяный.
Подумаешь, Петрарка, блин, говняный!
И до сих пор он с нею встрече рад.
Рисует рюмку, плов и виноград.
Там, где гулял её сокурсник Нёма,
Там горы роз. Сложил он их у дома.
Пускай она заварит их в варенья.
И слушает пускай стихотворенья.
А я себя на смелость аттестую.
И отложу тетрадь свою пустую.
4577
И отложу тетрадь свою пустую.
И я себя на смелость аттестую.
Судьба моя, она и не моя.
А Сора говорит: «Любовь моя!
В ушах у них брильянты и рубины.
А по лицу так глупые дубины.
Да и судачат с вилкою в руке
О бесконечно мелком пустяке,
Не думая о том, на чём сидят.
И без конца от жадности едят.
И разве в них хоть в чём-то совесть есть?
Или, быть может, их такая честь?»
Она не скрыла это от гостей,
Что с Борей жизнь её полна страстей.
4576
Что с Борей жизнь её полна страстей,
Она не скрыла это от гостей.
Но и меня как мужа обожала.
К тому ж она мне и детей рожала.
А как светла у милой голова!
Не молода уж, но ещё жива.
Конечно, тяжела голубка в теле.
Но как нежна и безотказна в деле!
Проснулся Боря. О, ужасный сон!
Так, значит, не в гробу холодном он?
История уже завершена.
На небе солнце. Там же и луна.
И я ему ни в чём не протестую.
И жизнь свою он прожил не впустую.
4575
И жизнь свою он прожил не впустую.
И я ему ни в чём не протестую.
Ах, вот рука, нога. Да, да! Да, да!
Он огляделся. Где же тут вода?
И видит он её живые взоры.
И утонул в грудях он милой Соры.
И прыгнул воглубь. И сразу оказалось,
Что он плывёт. Ему так показалось.
И тут случилось Боре напороться
На что-то твёрдое. И стал он с ней бороться.
И вот такая трудная судьба.
Жизнь не прогулка. Жизнь она борьба.
Её он прожил всё же не впустую.
И в этом я ему не протестую.
4574
И в этом я ему не протестую,
Признав, что жизнь он прожил не впустую.
И Боря у волны сидит и плачет.
Ведь оказалось всё совсем иначе.
Он угощал закусками гостей.
И новых не дождался он вестей.
«Достойна ли живого кругозора
Моя любовь к тебе?  -  спросила Сора.  -
И горькую трагедию судьбы
Познали мы. И тяготы борьбы».
Ненужная, конечно, никому,
И даже и владельцу самому,
Вся жизнь его теперь идёт впустую.
Так думал Боря. Я не протестую.
4573
Так думал Боря. Я не протестую.
И жизнь его прошла, увы, впустую.
Лишь только то, что в Сору он влюбился,
А больше ничего он не добился.
И вот он глух и нем, и глуповат.
Да и сказать, что он не виноват,
Так он и знать об этом не захочет.
И что тут скажешь. Что-то он бормочет.
И ходит он по берега изгибу.
И сам себе он там изловит рыбу.
Но очень скоро Сора умерла.
И все теперь забросил он дела.
Ну, а соседи виснут по балконам,
Да и скользят глазами по иконам.
4572
Да и скользят глазами по иконам
Соседи. Да и виснут по балконам.
Ничем я не хочу обидеть вас.
Неси скорее, Сора, хлебный квас.
И позовёт она супруга: «Боря!
Иди к воде. На ближний берег моря».
Да и случайно Борю Сора спросит,
Её ли он об этом сам попросит.
И не увидим в этом мы беды.
И принесёт она ему воды.
На иностранца внешностью похожему
Уж говорит тогда она прохожему.
И лик её подобен всем иконам
Изваянным по святости законам.
4571
Изваянным по святости законам,
Уж лик её подобен всем иконам.
У этой старой и прекрасной стервы
Неистребимы, как канаты, нервы.
И у него затеплилась слеза.
Внук слушал бабку, вширь раскрыв глаза.
Обросших и с прыщами у ушей,
Детей она избавила от вшей.
И этим вот событием ужасным
Не успокоившись, она их постным маслом
Натёрла до последней в теле нитки.
Таков был принцип старой одесситки.
Послушайте вы речи не пустые
Про тех, кто с юных лет не холостые.
4570
Про тех, кто с юных лет не холостые,
Послушайте вы речи не пустые.
За то, что взял он в доме серебро,
Она ему и выбила ребро.
И говорит: «О, наглый хулиган!»
И достаёт заряженный наган.
А как потом их к храму привели,
Вот так детей они и завели
На потребленье к винам для гостей,
Их уводя из правильных путей.
И их вот, дочек с белыми грудями,
Учили как глумиться над людями.
Пусть он глядит на улицы пустые.
Там все равны: и боги, и святые.
4569
Там все равны: и боги, и святые.
Пусть он глядит на улицы пустые.
И пусть он там подольше посидит,
Так как бандит и в Африке бандит.
Нет, думать я не буду о тоске!
A дети всё копаются в песке.
Огромную морскую эту глыбу
Я им поджарю. Вяленую рыбу.
Бояться я не буду кругозора.
Пусть знают все, какая нынче Сора.
И пусть бандит в милиции сидит
Там, где и должен быть всегда бандит.
Такая вот у Ссоры установка.
И делает она пельмени ловко.
4568
И делает она пельмени ловко.
Такая вот у Ссоры установка.
И тут и разрядит она наган,
Чтоб задрожал от страха хулиган.
И это ль не святая человечность.
Меж выстрелами длящаяся вечность.
От времени большого промежутка
Мне было тут, скажу вам, даже жутко.
О, этой шумной жизни балаган.
Ах, как стреляет в воздухе наган!
Не слишком ли поспешно мы идём?
Да и куда мы с вами забредём?
И пусть судьба приблизится к мечтам.
А там? А там совсем иное. Там.
4567
А там? А там совсем иное. Там.
Там и реальность равная мечтам.
И чтобы в ней ещё держалась марка,
Всем управлять научится кухарка.
И землю я отдам свою народу
За вольный труд, за мир и за свободу.
Кружки и школы жизни и борьбы
Пошли уже как осенью грибы.
И оттого вот эти все сентенции.
Бунтарский дух живёт в интеллигенции.
И каждый там несдержан, да и груб.
И в Петрограде много дымных труб.
А вот тоска глупа и ипотечна,
Грустна, смешна, к тому ж и быстротечна.
4566
Грустна, смешна, к тому ж и быстротечна
Тоска. А радость? Радость ипотечна.
И этих пуль свинцовых вечный град
Отсюда и вернулся в Петроград.
Ну и куда, скажите, нам идти?
Везде межпланетарные пути.
И надомной кружатся небосводы.
И тут и реки, и леса, и воды.
Ручьями жизни трепетного дня
Они везде вливаются в меня.
Как от истоков к океану Волга,
Так и борьба. Она безумно долга.
Но иногда бывает быстротечна.
Уйти хотелось. Жизнь, она не вечна.
4565
Уйти хотелось. Жизнь, она не вечна.
А вот моя, к тому ж, и быстротечна.
И для того есть важные причины.
Я не хочу безвременной кончины.
Их тоже расстреляли у воды.
Не знать бы нам печали и беды.
Тогда и их в отряды те ввели.
А в чём она, скажите, соль земли?
Со сборища случайных патриотов
Сложились эти банды идиотов.
Расстрелянный из нескольких стволов
Скончался он тогда без громких слов.
И я в тот час от страха занемог.
И лучше я и выдумать не мог.
4564
И лучше я и выдумать не мог.
И я тогда от страха занемог.
И чтоб попал я к этой буче в плен
Сквозь слой земли и многолетний тлен?!
И оценил чтоб песни отголоски?!..
И я стучал там чем ни есть о доски.
И вот в гробу я сплю как генерал.
И уж «семь сорок» тут я заиграл.
И обнажил я гордую улыбку.
Да и открыл футляр. И взял я скрипку.
И я играл, покуда не устал.
Ну, а потом играть я перестал.
И я забыл ту пору золотую,
Где прожил я всерьёз, а не впустую.
4563
Где прожил я всерьёз, а не впустую,
Тут я забыл ту пору золотую.
Ах, отдохнуть бы хоть один денёк!
И заглянуть бы к ним на огонёк.
Когда проходишь ты трактира мимо,
Ты вспоминаешь дни триумфа Рима.
И там была закуска на столе.
И дело уж, конечно, не в Рабле.
Мы все плывём. Матрос стоит на вахте.
Угля подбросив, мы остались в шахте.
Ну что ещё? Не в этом суть вопроса.
А важно то, что нет любви без спроса.
Красавица со стройной парой ног
Меня встречает. Я не одинок.
4562
Меня встречает. Я не одинок.
Красавица со стройной парой ног.
Я каждый день читаю сводки прессы
И с Молдаванки, да и из Пересы.
Там дом наш. И моя большая ванная.
Одесса, ты земля обетованная!
И одессита от ученья Бебеля,
И генерала с Приднестровья Лебедя,
И кобеля я отличу от кабеля,
И Гоголя я отличу от Бабеля.
Того, кто был такой и не такой,
Мы обречём на праздность и покой.
И я тому уже не протестую.
И верю я и в истину святую.
4561
И верю я и в истину святую.
И я тому уже не протестую.
А вот сосед мой и баклуш не бил.
Но я его за что-то невзлюбил.
Так я подумал. И давай трудиться.
Ну что ж, в хозяйстве всякое сгодится.
Понятие  -  вселенский кругозор
Во мне не исчезает до сих пор.
О, боль герба! Российское двуглавие.
К тому ж ещё в Руси и православие.
И я завёл тут этот разговор,
Не находя естественных опор.
Вот в этом я тебе не протестую.
Не верю я в лжеистину пустую.
4558
Не верю я в лжеистину пустую.
И в этом я тебе не протестую.
Не будь упёртый. Твёрдый ты калач.
Ты не судья. И ты и не палач.
Увидишь ты всё в творческой основе.
Читатель задремал на полуслове.
Мечты, мечты! Вы времени цветы.
Продолжу я писать до тошноты.
И буду дальше развивать проблему.
Уйти ли на другую резко тему?
За выраженье ты меня прости.
Как говорится: «Чем себя спасти?!»
Куда ж тебе позволено идти?
Уж все давно исхожены пути.
4557
Уж все давно исхожены пути.
Ах, как прекрасно в грёзы забрести!
И всё, что он ещё тебе напишет,
Всё это он подробно и опишет.
Всё, что достойно искренней души.
Гармония! Все звёзды хороши.
Да, я поэт. Увы, я не монах.
И я хожу в расклёшенных штанах.
И всё во мне уже осуществляется.
И сам Творец порою мне является.
Ты наслаждайся. Пред тобой кумир.
Ах, как прекрасен, как чудесен мир!
Напрягся ты. Ну, а мозги как вата.
И всё, что в нас, оно судьбой чревато.
4556
И всё, что в нас, оно судьбой чревато.
А жизнь бежит. Она не виновата.
Взирая в волны мчащейся реки,
Там кто-то пишет странные стишки.
Иначе ты и раб, и подневолен.
А если мыслишь, то собой доволен.
Зависит наша жизнь от воспитания.
Ну и ещё от сытного питания.
В спортсменах проявляются гормоны.
В молитвах просветляются мормоны.
А кто-то направляется в бардак.
А ты идёшь в поход, как гордый дак.
И не сходил ты с верного пути,
Хотя с него хотел бы ты сойти.
4555
Хотя с него хотел бы ты сойти,
Но не сходил ты с верного пути.
Сегодня я, а завтра, завтра ты.
Не избежать нам ложной суеты.
Останься на подмостках мавзолея.
Не бейся головой, чтоб быть целее.
Копая грязь гремучую истории,
Чего делить нам мира территории.
Пусть в землю ляжет тот, и там повертится,
Кому делить вот это всё не терпится.
Давайте мы немного подождём.
И всё путём. Мы к истине идём.
Входя туда, подумай у порога
О том, что для тебя твоя дорога.
4554
О том, что для тебя твоя дорога,
Входя туда, подумай у порога.
И неизвестен на вопрос ответ,
Когда конца вопросам этим нет.
Наверно, что-то было в человеке,
Если к нему текут людские реки.
Пускай стоит хоть вечность мавзолей.
Не лейте вы на Ленина елей.
Мы вас не будем в это посвящать.
А в чём есть боль, то будем запрещать.
Тому не только весело хохочется,
Кому сродниться с вами очень хочется.
А отчего? Не знаю отчего.
И это мне не стоит ничего.
4552
И это мне не стоит ничего.
А отчего? Не знаю отчего.
Разогревает свой под лампой кварц
Компьютерный, совокупляясь, Шварц.
Так это ж может сделать и Мадонна!
Конечно, много лучше без гондона.
Ну, а уродства меж живыми множество.
Красивость и прекрасное не тождества.
Пример тому хотя б журнал «Плейбой».
Там мир сверкает краской голубой.
Переполняет он моря и суши.
И истязает наши с вами души.
Греха там не бывает своего.
Там музыка волшебная его.
4551
Там музыка волшебная его.
Греха там не бывает своего.
И в поднебесной, ну, а тут, тем более,
Божественному нету места более
И на земле. Наказан этим мир.
Ты сочинил, и всё пошло в эфир.
Тем доведя проблему до смешного,
Зачем мы учим музыке портного!
За новым неразумным бегунам,
Давно о том всё высказано нам.
И Бах, конечно, тоже шёл по нитке.
Бетховен и Мясковский, да и Шнитке.
О, музыка! Ну, а орган, тем паче,
Рисует настоящее иначе.
4550
Рисует настоящее иначе
Нам клавесин. Ну, а орган, тем паче.
Нет, лучше вам туда и не ходить.
Уж как начнут смычками там водить.
Вот что такое подлинно гармония.
И замирает в тайне филармония.
И скрежет сладкой неги на губах.
Заходишь. Сел. И объявляют: «Бах!»
А он стреляет пуще, чем наган.
Орган. Вы прежде слушали орган?
И это всё воистину прекрасно.
И даже пляшут там не так. А страстно.
И тот, кто упоительно поёт,
Он зазывает вас с собой в полёт.
4549
Он зазывает вас собой в полёт
Тот, кто мечтает, мыслит и поёт.
Он всю собой заполнил филармонию.
Да и рождает он в себе гармонию.
Он строит духа радостное здание.
Не он ли и причина мироздания.
А мы его и слушать не хотим.
А он в себе и радостен, и чтим.
И он, идя, как верхолаз по нитке,
Ведёт и вас туда, где Бах и Шнитке.
Как вдохновенье повторить обратно
В процентном отношенье многократно!
И, заплатив собой, не ждите сдачи.
А бедность не порок, но миг удачи.
4548
А бедность не порок, но миг удачи.
И, заплатив собой, не ждите сдачи.
Земле и хлебу, Господу и небу,
Да и послужит радость на потребу.
Возьми ты с мира по жемчужной нитке
И сшей кафтан для Врубеля и Шнитке.
Придёт черёд. Планетами зажгутся
Те, кто клеймами в наше время жгутся.
От общего не отличая личного,
Не вижу я тут времени приличного.
А продолжаться будут, как скрижалища,
Все эти битвы, войны и игралища.
И жизнь не сахар. И она не мёд.
Кто это знает, он меня поймёт.
4546
Кто это знает, он меня поймёт.
Что жизнь не сахар. И она не мёд.
И я вписал её в картинный круг.
О, я ведь Рембрандт! Саскии супруг.
И не такая, как ты думал, мрачная
Твоя дорога. Где-то и удачная.
И не суди о цели не своей
Противоречьем меж тобой и ей.
И свет души не сможет выживать,
Когда ты станешь сердцем загнивать.
Спаси себя. И знай: свидетель Ной.
И верь любви небесной и земной.
Душа ликует. И она поёт.
И увлекает в творческий полёт.
4545
И увлекает в творческий полёт
Душа ликуя. И она поёт.
Есть рыба, хлеб, вода. Есть ты и я.
И в этом и причина бытия.
Любовь едина. Сын, отец и мать.
И нужно тут ли дротики ломать.
Где ваша страсть? Другому отдана?
Гармония! В чьём образе она?
Преодолев губительный прогресс,
Сумейте в том увидеть интерес.
Вонзив во тьму движение мечты,
Мы поспешим в тенета красоты.
Уж если мы к успеху прибежим,
То обретём гармонии режим.
4544
То обретём гармонии режим,
Уж если мы к успеху прибежим.
Вот вы тогда и встретите меня.
И, за мечтой привычно семеня,
Я буду вам восторженно служить.
Ну, а без вас я не умею жить.
Стол загрузив еды бездонным дном,
И рыбою, и прочим, и вином,
Вам принесу я для камина дров
Для утепленья личных вечеров.
Живут недели, месяцы и дни
Желаний ярких светлые огни.
И красота таинственных иллюзий,
И глубина космических диффузий.
4543
И глубина космических диффузий,
И красота таинственных иллюзий
Сочились там, где истина сама
Полна любви и светлого ума.
Но и глупца в себя он не впустил.
Он даже и над гением шутил.
Тот, кто не грешен в душах и в телах,
Тот и приносит выгоду в делах.
И вашу прибыль вашей не сочтут.
И вымысел, как истину, прочтут.
А прочее постыдно и печально,
Когда ты мир не принял изначально.
Иллюзии томительный режим
Приобретая, смерти мы бежим.
4542
Приобретая, смерти мы бежим,
Иллюзии томительный режим.
Не избегайте образа печального.
И не ищите смысла изначального.
Вам не вернуть ушедшие года.
Вас не спасут усилия труда.
Вам без любви, мечты и совершенства
Уж не достичь ни рая, ни блаженства.
Не спрячешься за времени горой,
Хоть будь ты царь и кесарь, и герой.
Писать об этом нужным я не счёл.
А ты всё сразу тут вот и прочёл.
Те письма, что пришли из Каракузий,
Достойны были этих вот иллюзий.
4541
Достойны были этих вот иллюзий
Те письма, что пришли их Каракузий.
А ты холсты мне с красками купил.
Порыв мечты мой разум укрепил.
Ушла я, помню, морем далеко.
Хоть это было сделать нелегко.
Изображён там гордый жар путины.
Я покажу тебе свои картины.
Вот там чулан. Там тёмный уголок.
Пойдём, ты слышишь, к нам сюда, милок.
И я с тобой пойду на сердца муку.
И я в своих твою сжимаю руку.
…И Саския, платочек теребя,
Иллюзией вживается в тебя.
4540
Иллюзией вживается в тебя
Красавица, платочек теребя.
А там и профиль знатного тирана.
Спартак и Брут. И тут же шах Ирана.
И с ним в обнимку кровопивец Красс.
И вот вода меняет свой окрас.
Мне плыть к тебе без пищи и воды.
Да и мечтать про Райские сады.
Способен целовать ты длань руки
Первее, чем взрастают сорняки.
И можешь ты ли шуткой уколоть?
И ты способен грядки прополоть.
Да, ты на вид на всех подобен вроде.
Но бесполезен ты и по природе.
4539
Но бесполезен ты и по природе.
И всё такое. И неплохо вроде.
Тут много нас и присно, и сейчас.
Сюда! Сюда! Взбивайся на Парнас.
И сверху кто-то опускает трос,
Не подбирая под руку вопрос.
И выдаёшь ты сам себе ответ.
А вот паркет. И никого там нет.
А сердце в тайне плещет и орёт.
Бежим вперёд. За нос озноб берёт.
Пытался плыть среди холодных гор
Туда и я, в мифический простор.
Уж волны там замедленно текут,
Да и иллюзией они тебя влекут.
4532
Да и иллюзией они тебя влекут
Уж волны те, что медленно текут.
И стал я тут страдальца целовать.
И от его мечты не отставать.
Но, к счастью, колбасы лежит там палка.
Съесть всю её я смог бы. Да вот жалко.
Как говорится: вырос в огороде.
Тут всё, что есть в нетронутой природе.
Вот этот блеск и эта высота.
И думал я: «Какая красота!»
Подогревал желанье я своё.
Мы попрощались. Каждому своё.
И очень мне хотелось изливаться.
И мысль во мне вдруг стала развиваться.
4530
И мысль во мне вдруг стала разливаться.
И очень мне хотелось изливаться.
И ты из вод тех пенных выходила.
Да и собой мне сердце охладила.
И я тебя тогда и обнимал.
Но я ещё в тот миг не понимал
Тебя в твоей таинственной красе.
В прибрежной мы гуляли полосе.
И грудь была твоя обнажена.
Вода была довольно холодна.
А дальше дни разлуки намечались.
Сезон кончался. И мечты кончались.
Естественно, перелистав притом
Желаний наших поданный нам том.
4529
Желаний наших поданный нам том,
Естественно, перелистав притом,
Мы и сроднились с этою весной.
И просто так, и бурною волной.
И ты себя мне тоже отдавала.
Да и со мною нежною бывала.
Я кайф ловил сквозь длань твоей руки.
А ты томила ворс моей щеки.
И этим ты меня заколебала.
Мы вспомнили огни ночного бала.
И плыли мы средь мирных вод Дуная,
Уж Иоганна Штрауса вспоминая.
Об этом я тогда и вспомнил сцену.
И всё имеет в нашей жизни цену.
4526
И всё имеет в этой жизни цену.
Об этом я тогда и вспомнил сцену.
И с сутью нежно высказанных слов
Нас увлекло различием полов.
Вот так я вёл в тот час себя беспечно.
Так сохрани же то, что в мире вечно.
Будь ты достоин дружбы и любви.
И поощряй волнение в крови.
А ты сказала: «Счастье замечай».
И вместо пива ты дала мне чай.
А позже мы икру из кабачков
Из той консервы съели до сучков.
И чай мы пили, слушая попсу.
И предложил тебе я колбасу.
4524
И предложил тебе я колбасу.
И чай мы пили, слушая попсу.
И ели мы с тобой пирог медовый.
И был я холост. Нет, уж был я вдовый.
Достался нам большой с глазурью пряник.
Твой муж геолог. Ты была ботаник.
Он инженером служит на заводе.
И он с тобой тогда уж был в разводе.
А ты была задумчиво смущённой
И мною в это утро совращённой
На том линейном белом корабле,
Где на стене висит пейзаж Рабле.
Поверишь ты, поверив в красоту,
И в то, что жизнь в себе таит мечту.
4523
И в то, что жизнь в себе таит мечту,
Поверишь ты ль, как верят в красоту?
Люблю свободу. И уху варю.
Люблю любить. О том и говорю.
С предметом страсти по теченью вниз
Мы совершали праздничный круиз.
И в том пути была всему ты рада.
Познать томленье, это ль не награда.
Уединимся мы с тобой сейчас.
Темнело небо. Был вечерний час.
И я воззрился в дальние огни.
Хоть ляг на волны, да и утони.
И вот без страха ты заходишь в воду.
И вспоминаешь южную природу.
4518
И вспоминаешь южную природу.
И уж без страха ты заходишь в воду.
А сердце билось радостно в груди.
И всё, что будет, будет впереди.
Щемящей болью пролетевших лет
Я и поверил в то, что смерти нет.
Пронзён стрелой я боли неземной
И унесён желания волной.
Я бесконечно думаю о ней
Средь суеты мне выделенных дней.
А в сердце радость и желанья боль.
С утра затирка. К ночи алкоголь.
И мы не знаем скуки и забот.
И ты далёк от тягостных работ.
4517
И ты далёк от тягостных работ.
И мы не знаем скуки и забот.
И вот картина позднего Рабле.
Буфет с шампанским. Мы на корабле.
И на челе твоём лежит печаль.
А где-то реет брезжащая даль.
Да и другая вдоль волны бежит.
Там деревушка сонная лежит.
Вот что такое вышли мы в круиз.
И крики чаек, падающих вниз.
А к горизонту мчатся облака.
В туманной дымке трепет ветерка.
И ничего земного в мире нет.
И ты уже лирический поэт.
4516
И ты уже лирический поэт.
И ничего земного в мире нет.
Затронут вас несбыточного хлеще
Вот эти мира дремлющие вещи.
И всё вокруг мерцанием манит.
Волна, по борту двигаясь, звенит.
Какие думы. Скорбные дела.
Идущего дорога увела.
И мысли ваши вздорные о том,
Что не всегда спасенье за бортом.
Едва видны далёкие стога.
И далеки в круизе берега.
День оставляет свой приятный след
Воспоминаньем отошедших лет.
4515
Воспоминаньем отошедших лет
День оставляет свой приятный след.
Круиз вдвоём желаний ваших верх.
Потом назад. И вновь вперёд и вверх.
По Волге кверху. А потом и вниз.
Вот что такое вышли вы в круиз.
И вы уже садитесь в пароход,
Чтоб и познать дальнейшей жизни ход.
И тут гадать не хватит пальцев дланей.
Ведь это тоже не конец желаний.
А всё там, в вечном космосе не вечно.
А при недолгой жизни быстротечно.
Всё то, что нас коснулось, пролетело.
И всё, что было, то и быть хотело.
4514
И всё, что было, то и быть хотело.
Всё, что коснулось нас, уж пролетело.
Всё то, о чём вы прежде не мечтали,
Настал черёд, изваяно в металле.
Войди туда и видимому верь.
«Сим-сим, откройся!» И раскрылась дверь.
Уж этот сонм сердечных закавычек
Сильней того, что в нас сильней привычек.
Как неземной чудесный парафраз.
И вместе с тем, впервые каждый раз.
Неповторимо, призрачно и тайно.
Хотя порою и необычайно.
Оно и тленно, но оно и вечно.
И проживёте вы свой век беспечно.
4513
И проживёте вы свой век беспечно.
Всё и мгновенно. И оно и вечно.
И не ищите вы на то ответ.
Не напрягайтесь. Там вопроса нет.
Душа и сердце. И чего вам боле?
Вы растворились в сладостной неволе.
Осталась лишь сплошная красота.
В помине нет былого ни черта.
И исчезают руки, ноги, нос.
И нет уж в вас и тех знакомых поз.
И всё вокруг ликует. Вы поёте.
Родством сердец вы в радостном полёте.
Вас тайна душ переполняет вдруг
Влеченьем глаз и нетерпеньем рук.
4512
Влеченьем глаз и нетерпеньем рук
Вас тайна душ переполняет вдруг.
Как состоянье ваших страстных грёз,
Первично то, что в шутку и всерьёз.
И исполненье оного привычно,
Когда желанье вас коснулось лично.
Любовь, она всегда во всём права.
Так и замкнулись чувства и слова.
И тешат вас, и лечат ваши души,
Реклам мгновеньями впадая в уши.
И пробуждают ласковые речи.
И вас любовь приводит к этой встрече.
А вот судьба, она порой случайна.
И перед вами и раскрылась тайна.
4510
И перед вами и раскрылась тайна.
А вот судьба, она порой случайна.
И я стоял, оцепенев, как дуб.
О, эта влага страстных юных губ!
А там ещё два раза на столе
Я наблюдал прошедшее во мгле.
Как чудеса времён далёких Рима,
Ты так горда и так неповторима
В непостижимом разумом движении.
А как жива любовь в воображении!
Прошло с тех пор почти двенадцать лет.
И вот мечты ушедшей больше нет.
Она была тогда необычайна.
Но так ли это? Всё ли тут случайно?
4509
Но так ли это? Всё ли тут случайно?
Она была тогда необычайна.
Мы были в роще. А потом за бором.
Шла вечность. Мы же, стоя под забором,
Вздыхали. Я любил четыре раза.
Есть этика вечернего рассказа.
Случилось так. Пустились мы в мечту.
Потом нам было ждать невмоготу.
И надо было вечность искусить.
Или того же взглядом попросить.
Первично что? Материя? Сознание?
Далёких дней тех лет воспоминание.
И что вам скажет этот мой сонет?
И будто в нём и смысла вовсе нет.
4508
И будто в нём и смысла вовсе нет.
И это всё, что сохранил сонет.
А я стремлюсь опять заняться делом
В порыве страсти где-то неумелом.
Не знал бы я таких печальных дум,
Уж если бы не мой горячий ум.
Да и иных немыслимых касаний,
Царапаний, порывов, прикусаний,
Объятий жарких, ласковых движений
Не знал бы я. И поз, и положений.
Исполнен светлых неподдельных дум
Я всё ещё тревожу сонный ум.
И вот с постели трудно мне подняться.
Хоть в ней кошмары мне порою снятся.
4506
Хоть в ней кошмары мне порою снятся,
Всё ж нелегко с постели мне подняться.
Они как взор весёлый Мельпомены.
Да и ни в чём я не люблю подмены.
Такой вот я готов подать урок.
А вы меня поймите между строк.
Литературы острый почитатель,
Тебе я верен, дивный мой читатель.
Я направленье чувства угадал,
Хоть я такого и не ожидал.
Так думалось тогда, по крайней мере.
А объясненье видишь на примере.
Ведь нам порой такие сцены снятся,
Что мне и не придётся изъясняться.
4503
Что мне и не придётся извиняться,
Такие там порой мне сцены снятся.
Так и Брос Тито в прошлом, в Югославии.
Он без звонов не мыслил православие.
Теперь без обнажения эротика
Равно как без высоких шпилей готика.
И вы бы жили так, как вы бы жили.
И с вами мы на всё бы положили.
Вас встретят, будто мамонта искусства
В отсутствие томительного чувства.
Как Дед-Мороз в барханах Средней Азии,
Вот так совокупленье без фантазии!
И гармоничность тут тебе награда.
Уж всё мы можем, было б сердце радо.
4502
Уж всё мы можем, было б сердце радо.
А возраст. Он всему-всему награда.
Или портрета чудным рисованием,
Или её возьмёшь ты рифмованием.
Уж ты спасёшься кончиком пера.
А если нет, то стонешь до утра.
И вот непросто тут достигнуть цели.
Бывало, в прошлом, если в пятках щели,
То и она воспитана порядком.
Такую не узнаешь ты по пяткам.
И там она подкована, и тут.
Не дама, а научный институт.
Причём тут, я подумал, атташе?
И вот мы с ней укрылись в шалаше.
4501
И вот мы с ней укрылись в шалаше.
«У вас в роду был кто-то атташе?»
И на её фигуру указал.
«У вас всё в норме?»  -  Так я ей сказал.
Три раза нас проверили врачи.
И сдали мы анализы мочи.
«Уж если я тебя достану очень,
То ты мне нужен будешь на две ночи.
А я тебе и на фиг не нужна.
Но не беда»,  -  закончила она.
И поспешил губу я прикусить.
О чём-то я её хотел спросить.
И тут она бросает гневный взгляд
В.меня. И источает страсти яд.
4499
В меня. И источает страсти яд.
Такой она мне тут бросает взгляд.
«A здесь на досках? Или на траве?»
И ты сказала: «Ночь. Ну, может, две».
Я упивался собственной мечтой.
И наслаждался дивной красотой.
И сколько мне придётся с нею жить,
Чтоб вот такую радость заслужить?
Так сколько ж нужно силы в человеке,
Чтобы любовь познать в двадцатом веке?
И я тебя вдруг взял да и спросил:
«А много ли в тебе скопилось сил?»
И прикоснулся я тебя рукой.
И огляделся. Ты была такой.
4496
И огляделся. Ты была такой.
И тут коснулся я тебя рукой.
Ах, жизнь в деревне, что не говори!
А выйди к речке! Там и пескари.
А на болоте клюква. Ну и что же?
В лесу орехи. Гриб всего дороже.
Грибы всю осень в роще собирай.
И всё равно в деревне сущий рай.
А заберёт дерьмовым алкоголем,
Так и идёшь себе широким полем.
Мы городские. Кто не городской?
Тут распростишься с грустью и тоской.
Ты и противен, жалок и пошляк!
И баба спьяну прямо в лужу шмяк.
4495
И баба спьяну прямо в лужу шмяк.
Ты и противен, жалок и пошляк.
И нет мне до тебя заботы боле.
Ты видишь, я погрязла в алкоголе.
Пускай им будет просто и легко.
Несут на дачу детям молоко.
Корову вот одну вдвоём доят.
И молоком детей потом поят.
А спорить с ними за стакан вина?
Пойду к реке. (Сидел я у окна).
И это всё неправильно, неверно.
И на душе мне тоже было скверно.
И всюду боль и гнев противоречий.
Считаю ль я, что нет об этом речи?
4494
Считаю ль я, что нет об этом речи?
И всюду боль и гнев противоречий.
И снова солнце за гору зайдёт.
А там другая туча подойдёт.
Так что не зря ты посмотрел в окно.
Дожди пошли. И выпито вино.
Хоть ты ложись и медленно рожай.
А там, смотри, борьба за урожай.
И полилась весёлая беседа
С сестрой моей двоюродной соседа.
И бригадир племянница моя.
Свои все тут братья и кумовья.
А выпивка, по сути, и ничья.
И вот уже о ней подумал я.
4493
И вот уже о ней подумал я.
А выпивка, по сути, и ничья.
Твой бригадир красавица Елена.
Ты перед ней склонился на колено.
Твои глаза ясны, да и чисты.
И ты уже в объятиях мечты.
Она следы запоя не скрывает
И бригадиру тоже наливает.
И бригадир глядит из-за куста.
Уста несут энергию в уста.
В непостижимый в нашей жизни рай
Был тут подвигнут этот сельский край.
И всюду мат и нецензурность речи.
Един в нас пыл и хлад противоречий.
4492
Един в нас пыл и хлад противоречий.
И всюду мат и нецензурность речи.
Я помолился пьяному Яриле.
И кулаком размазал слёзы в рыле.
И вспомнил я, как жили наши деды,
Не отделив потери от победы,
Не доведя больного до врача.
А в основном мы выпьем первача.
На запасные, говорят, отчасти
Они разбили сеялку на части.
Скрывая боль утраты в алкоголе,
Поют дрозды о выпитом на воле.
Вокруг меня колхозные края.
И в этом вся история моя.
4491
И в этом вся история моя.
Хочу испить я прямо из ручья.
Так сколько ж мне тут нужно вырвать пней?
В день по корчу, сто тысяч с лишним дней.
А я на сотый выслан километр.
Корч от корча посажен через метр.
И облегченье не приносит труд.
Мечты, они порою нагло врут.
Я и не ел, конечно, ничего.
И, как и все, не знаю ничего.
А корчевать я больше не хотел.
И вскоре я от этих дел вспотел.
И я люблю мне милые края.
Ведь это территория моя.
4490
Ведь это всё территория моя.
Люблю я мной любимые края.
И знойной гарью выброшенных шин
Пейзаж чернел и стёклами машин.
В тарелках суп из мутной мглы воды
Из теплоты намоченной среды.
Созданием мифического рая
Стояло утро, нежно умирая.
Не доводящих сёл до городов,
Архитектура зрела вдоль садов.
Пейзаж был равен зодчеству Растрелли.
А соловьи уже роняли трели.
Об этом мне под пенье соловья
И написать надумалось, друзья.
4489
И написать надумалось, друзья,
Об этом мне под пенье соловья.
До дна прозрачность розовой воды
Сияла, будто платье от Бурды.
Когда обед такая вот бурда,
Нет перспективы сельского труда.
И всё я это каждый вечер вижу.
Мне пить пришлось заведомую жижу.
Налили в миски, рожами зардели.
Стакан разбили мы на той неделе.
И сварен суп: фасоль на алкоголе.
Он и без перца, запаха и соли.
Уж там такую с ними ел еду я,
Что я умру, от гнева негодуя.
4488
Что я умру, от гнева негодуя,
Уж там такую с ними ел еду я.
Дают молву обещанных котлет.
А дядям Ваням по семнадцать лет.
И вот, его нигде не получая,
Хотя б к фасоли дали чашку чая.
И это было б даже ничего.
А на второе тоже ничего.
Разносят миски с супом без фасоли.
В тарелках был лишь голый хрен без соли.
Надежда, Вера и красотка Фри.
К трём дядям Ваням три идут сестры.
Изображаем радость не для вида.
И нас с тобою тронула обида.
4487
И нас с тобою тронула обида.
Изображаем радость не для вида.
Лежим себе и сну не возражаем.
А битва шла с хорошим урожаем.
Везде бушуют бешеные страсти.
У тракторов разобранные части.
Поля черны и кое-где белёсы.
Стоят комбайны. Сломаны колёсы.
Вот результат колхозного труда.
Расположились люди у пруда.
И дядей Ваней у скамеек стайки.
Вишнёвый сад. И три сестры. Три чайки.
Я полюбил в том памятном году
И те поля, и эту лебеду.
4486
И те поля, и эту лебеду
Я полюбил в том памятном году.
Коров ведут раздаивать под мост.
И там поймают каждую за хвост.
И не опишешь это всё балладой.
С такой тут жизнь немыслимой усладой.
Лишь сядешь есть, слюна на бороде.
По той же травке бегаешь к воде.
А там прошли коровы с молоком.
Я губы вытер чёрным кулаком.
Всё ощутив и вовремя, и сразу,
Уж возгорелся мой кипящий разум.
И мы сидим, ударив кружкой в кружку.
И полюбил я юную подружку.
4485
И полюбил я юную подружку.
Она просила, чтоб налил ей в кружку
Не молока. И мне явилась ты
В том лёгком блеске утренней мечты.
А георгины падали с балконов
Не лишь бы как, а после двух флаконов.
А с дорогим мне и приятным другом
Там за рекой я встретился с супругом.
С её супругом, что навеселе.
И шутим мы о жизни на селе.
И дело тут не в принятой поправке
К закону о манящей душу травке.
Припомнив неизменную среду,
Я забегаю ночью в лебеду.
4484
Я забегаю ночью в лебеду,
Припомнив неизменную среду.
Дабы не быть навязчивыми в теме,
Всё далее по нам известной схеме,
Из коей я кажу тебе себя,
Не ненавидя, но и не любя.
Мы подошли к заброшенному складу
И получили нежную усладу.
Да, ты любила в сексе пацанов
Из камелька опущенных штанов.
Ну и Джоконду вычурную эту,
И Изергиль, и Саскию, Джульетту
Ты мне дала, как пулю через мушку.
А я тебе отдал свою игрушку.
4483
А я тебе отдал свою игрушку.
И вспыхнул я, как пуля через мушку.
Хотя туда не ходят поезда,
Но там сияла яркая звезда.
С тобой томленье дерзкого юнца
Мне не заменит светлого лица.
Как полотно художника Леже,
Тебя я видел в полном неглиже.
Мы понемногу будем раздеваться.
Ну что ж. И там мы станем целоваться.
Ах, жаль, что нету шведского стола!
Такие вот у нас с тобой дела.
А я тебе отдам свою игрушку.
И ты нальёшь мне прямо с банки в кружку.
4482
И ты нальёшь мне прямо с банки в кружку.
И скажешь: «О, отдай ты мне игрушку».
Осознанно, да и одновременно
Ребячество, конечно, современно.
Смотри на мир глазами детворы.
И дуй на всё с нехоженой горы.
С тобой бежать туда без адвоката
Мне не резон. Ну, разве до заката.
А жизнь вокруг для нас расправит крылья.
Такая вот, как видишь, камарилья.
И будем мы вдвоём и на виду.
Тебя тогда я в гору уведу.
И покажу тебе свою я пушку.
И здесь уж ты взобьёшься на опушку.
4481
И здесь уж ты взобьёшься на опушку.
И покажу тебе свою я пушку.
Скажу я так: «Пусть он тебя щекочет».
Подобных див из смертных кто не хочет.
И, как вампир красавицу в лесу,
Тебя я на поляну унесу.
Соединюсь с непревзойдённой влагой
И с дерзкою я заживу отвагой.
И я его сожму в своей руке.
И поплывём с тобой мы по реке.
И всё себе ты там и позволяла.
И ты тогда до осени гуляла.
И там меня и полюбила ты.
Был мир исполнен дивной красоты.
4480
Был мир исполнен дивной красоты.
Тогда меня и полюбила ты.
И все проблемы сразу мы решили.
И мы друг друга скромности лишили.
И я забыл, что я был твой начальник.
И, сняв с тебя нейлоновый купальник,
Тебя я сытной баловал едой.
И взял тебя я с утренней звездой
Под всплески волн недремлющей тиши.
Тогда уже заснули камыши.
Недалеко заблеяли овечки.
И там с тобой мы встретились у речки.
И я сумел на многое решиться.
И не хотела ты меня лишиться.
4479
И не хотела ты меня лишиться.
И я сумел на многое решиться.
Единым духом тела воспаренья
Я написал там три стихотворенья.
Победой чувств и красотою слов
Сливались мы различием полов.
Не встретишь ты нигде такое чудо.
Да и на дальнем севере верблюда
Ты не дождёшься этой вот оказии,
Чтобы свершились нужные фантазии.
Всего того, что и представить сложно,
Добиться в жизни всё-таки возможно.
«Уж если верить в нежные мечты,
То это так»,  -  ответила мне ты.
4478
«То это так»,  -  ответила мне ты.
И продолжала: «Ты забудь мечты».
Там старый дуб, он и свинье сосед.
И там лежали люди для бесед.
Вдали паслись кудрявые овечки.
И у прибрежья наклонённой речки
Я встретил прочих в алкогольном звоне.
И мы брели по арестантской зоне
Туда, к кустам, где общая квартира.
И я дошёл до ближнего сортира.
Да и подумал: «Двигаясь неспешно,
Свершиться бы неплохо нам успешно».
«А ведь неплохо б дочкою свершиться,  -
Сказала ты.  -  Хотелось бы решиться».
4477
Сказала ты. «Хотелось бы решиться.
Уж и неплохо б дочкою свершиться.
Родить боюсь вот только я больную.
Уже синюшную. Хотя ещё грудную.
Не станем мы ребёночка родить.
Вот так и будем в курточках ходить.
Зимой, где взять нам шарфик и пальто?
И кто придёт? И не мечтай. Никто.
И как тогда на всё посмотрят люди?
Осудят ведь. Ведь жизнь не груздь на блюде.
А уж потом иллюзии имей.
Ты просто раньше деву поимей.
А может быть, не надо петушиться?»
И я сказал: «На что же нам решиться?»
4476
И я сказал: «На что же нам решиться?
А хорошо б такому вот свершиться!
Обзавестись коровою б и полем.
И заодно покончить с алкоголем.
Избави Бог познать в том наслажденье,
Моржами быть от самого рожденья.
Душа скорбит. И холодно душе
Напоминаньем счастья в шалаше.
Через окно взглянуть туда, где даже
На зимнем этом сказочном пейзаже
Порой холодной бомжи не скребутся.
А где нам жить? Что есть? Во что обуться?»
Так думал я. И я не мог решиться.
И от всего хотелось отрешиться.
4475
И от всего хотелось отрешиться.
И тут не смог на это я решиться.
А на окне прозрачное стекло.
И вкруг меня квартирное тепло.
Уж будет сниться нам кастрюля щей.
И голод. И чесотка от свищей.
И каждый станет эту муку знать.
И будет время дни и ночи гнать.
И не хочу я в грязи умирать.
«Да,  -  ты сказала.  -  Я люблю стирать».
«Ах, купим мы с тобой презервативы».
Едины, нерушимы коллективы.
«Когда свои соединим мы свинства,
Уж это будет дважды триединство».
4474
«Уж это будет дважды триединство,
Когда свои соединим мы свинства».
«С алкоголичкой? Просто с первой встречной?
С такой, как я, бездумной и беспечной?
Чтоб с кем-нибудь свою судьбу связать,
Ты сочинял от нечего сказать?
Писал в дороге собственной супруге
Роман в стихах? К испытанной подруге?
Что у тебя завёрнуто в кульке?
Ты покажи, да и иди к реке.
И всё. Ведь я не чурка, не икона.
Флакон тебе. И мне на дне флакона.
И шесть ещё, и было бы как раз.
И мы сошлись с тобой бы раз на раз.
4473
И мы сошлись с тобой бы раз на раз.
Ещё б по три, и было бы как раз.
Тебе флакон. И четверть мне флакона.
Ну, а они пускай глядят с балкона.
Того пошлю уж я, конечно, на,
Кому с получки до сих пор должна.
Долги тому я точно не отдам.
Вот отнесу лишь тару… да и сдам.
Ты жди меня, уж скоро я пребуду.
Верна тебе я, ты поверь мне, буду».
«Любовь, она по-своему права.
В соединенье мы как дважды два.
Ну, а вдвоём мы дважды триединство».
«Но я гораздей. Я твоя блондинства».
4472
«Но я гораздей. Я твоя блондинства».
«Горазд и я. В природе мы единство».
«А вот культуре тут-то и достанется.
И камня уж на камне не останется.
И ты отметишь чудный шум дерев.
И, вымысла минутою прозрев,
Ты время тут познаешь золотое.
И обнимать меня ты будешь стоя».
В душе томленье в миллионы ватт.
И аромат. И несусветный мат.
Среди ветвей небесной красоты
Иду в кусты. Ячейки там пусты.
«Понос. Ишь ты! Так выпей кружку кваса.
Ты ловелас! Ты круче ловеласа».
4471
«Ты ловелас! Ты круче ловеласа».
«Ах, не везёт! Не отдохнёшь и часа.
Ангиною и жабою грудной
Я заболел. И думой неземной.
И не познал я радость по утрам.
Не вру тебе я в этом ни на грамм».
«Ты ото лжи соплей освободился?
Давно ли ты в дерьмо переродился?»
«Мы будем два взаимных существа.
И в нас душа единая жива.
Сказала б я, что в том судьба моя».
Сердечности тут зиждется струя.
«Так слушай же. Вся мысль моя о Боре.
А ты, гляжу, не умный в разговоре».
4470
«А ты, гляжу, не умный в разговоре.
Вот выпить бы, да и забыть о Боре.
А на закуску? Вымолвить смешно».
«Мы, молоко продав, возьмём вино.
А где устанем, там и заночуем.
Корчуем мы и чистым сердцем чуем,
Что будет норма за прошедший день.
За каждый пень нальют в стакана звень».
«Пни корчевать нас к лесу приведут.
Труды нас ждут. Колхозники идут.
Ты наполняйся времени отвагой.
Не шелести ты этой вот бумагой.
Иди к реке. Всей хэуре поклонись».
Я порываюсь к ней. Она: «Уймись!»
4469
Я порываюсь к ней. Она: «Уймись!
И всё. С концом. Такая компромиссь.
Ушёл как грека в середине века.
Вот снова жду. В кустах два человека.
Давно уж я своих не помню слёз.
Был комиссован. Кто? Туберкулёз.
А жил он с песней, водкой и рублём.
И шёл он, помню, в море кораблём.
У каждой тары есть свои базары.
Все судьбы в мире вычленены в пары.
Московские безвольные задрыги.
Там наши все. И все, как мы, ханыги.
Иди, иди! И я там буду вскоре.
И жди меня. Я без ума, но горе.
4468
И жди меня. Я без ума, но горе.
И я пребуду, несомненно, вскоре.
А всё, что дали, я и пропила.
В Москве жила я. Хазу продала.
Нуждаюсь я, как каждая, в супруге.
Хотя бы в неизменном верном друге.
Но только ночью. Будем там вдвоём.
При клубе я. Я третий год при ём.
Про недожатых всходов корешки
Писать ты будешь песни и стишки.
А лучше сочиняй ночные оды
Пиической мифической свободы».
Я говорю: «Ах, что за компромись!»
Я порываюсь. А она: «Уймись».
4467
Я порываюсь. А она: Уймись».
А я в ответ: «Ах, что за компромись!
Сердца живых к линованной бумаге
Я призывал. А так же и к отваге.
И не молчала дева без стыда.
«Вы поэтесса?»  -  спрашиваю. «Да.
Или вот просто ты люби меня,
Или седлай колхозного коня.
Не став сутягой, или даже вором,
Нам не дано в желанье мысли скором
На всё вот это ваучер положить.
В деревне жить, так надо заслужить.
Я дать готова вам любовь земную.
Не бойтесь, нет. Я вас экзаменую.
4465
Не бойтесь, нет. Я вас экзаменую.
Я вам готова дать любовь земную.
И жизнь в деревне проще и живее.
Красивее. И даже красивее.
В деревне всё красиво и правдиво.
Бутылка вот валяется от пива.
И уж иду я далее, к сортиру.
Всё пропила я. Продала квартиру.
А там, в Москве, Киркоров и балет».
«И я оттуда съехал на пять лет.
Я выслан. Вот сюда моя бумага.
Ты жизнь моя. И ты моя отвага.
И землю посетил уж я родную.
Люблю я эту вольность заездную.
4464
Люблю я эту вольность заездную.
Ах, землю я ли вижу мне родную!
Тут и не встретишь даже телефона.
И только хриплый голос патефона.
И нет ни ванны, нету и сортира.
Была Москва, семья была, квартира.
Зачем я с жизнью прежнею простился?
Куда я прибыл? Как я опустился!
Подохнешь тут от грусти и тоски.
А прибыл я в деревню Петушки.
И вот уже моя в тумане станция.
Своя в тебе стремления дистанция.
У каждого иллюзия своя
От вечных огорчений бытия.
4463
От вечных огорчений бытия
У каждого иллюзия своя.
Да и не нужно мозги мне тупить.
За деньги можно многое купить.
Гони-ка ты за это мне монету.
Но в том ли суть! А сути? Сути нету.
Я понимаю, где и кто бандит.
Ну, а другой на тракторе сидит.
Тот никогда не справится на тракторе,
Кто формирует особей в редакторе.
И узнаёт о прочем из «Вестей».
А тот сидит в министрах всех путей.
У каждого субстанция своя
От вечных огорчений бытия.
4462
От вечных огорчений бытия
У каждого субстанция своя.
И далеко я вас не посылаю.
Так я живу. И вам того желаю.
Уж у таких я жизни поворотов,
Что я не знаю ни вина, ни шпротов.
Зарплата очень скудная моя
Ближайшего доступного литья.
Интеллигентность вшивая на теле.
Такие вот в моей душе тефтели.
Такая уж, как видите, медуза.
Ну, а она всегда со мною. Муза.
А муза жизни  -  муза и моя.
О, сколько в нас различного лавья!
4461
О, сколько в нас различного лавья!
И вот такие трели соловья.
Я был когда-то ассом в электронике.
И дважды был представлен в местной хронике.
Переживаний страстное томление.
За свет, за газ, за воду, отопление.
И откровений пенятся диффузии.
А в голове рисуются иллюзии.
И бред собачий дум очарования.
Уходит день на боль переживания.
Ну, а в моём кармане ни шиша.
Вернее, не английский, а из США
Весь трепет грёз. Он и смешался с явью.
И я зову его английской лавью.
4460
И я зову его английской лавью.
Весь трепет грёз перемешался с явью.
Хочу оставить этот берег я,
Не разделяя граней бытия.
Уж я не знаю. И скажу короче я:
Где явь, где сон, где истина, где прочия.
Смешалось хамство с ложью в подлеце
Сплошного пьянства цветом на лице.
Как в сказке мудрой лампы Аладдина.
Мы оба пара. Третья уж година.
И вот и рай я вижу в шалаше.
А как проснёшься, горько на душе.
И жизнь свою я называю лавью.
И всё ли тут считать мы можем явью.
4459
И всё ли тут считать мы можем явью.
А жизнь свою я называю лавью.
И чтоб над каждым наклонился внук,
Не лучше ль нам не знать вот этих мук.
Пусть он уйдёт из жизни, но не в муках,
И при деньгах, при родичах и внуках.
А тот от хвори пусть не умирает,
Кто и не пьёт, и марки собирает.
А кто не пьёт, того я не ругаю.
Да и себе я тоже помогаю.
Сушу её и тонко растираю.
Лечебную траву я собираю.
И почему-то всё ещё живу.
И жизнь моя, как прежде, наяву.
4458
И жизнь моя, как прежде, наяву.
Осталась мебель. Ну, а я живу.
Мы поумнели. Правда, денег мало.
Так что же с нами по природе стало?
Когда его собрали пчеловоды,
То шелестели утренние воды.
Томленье ваше сладость в вас уймёт.
Ну, а поел, так и попробуй мёд.
В ладу ли мы хоть с собственной породой?
Она дана нам матерью природой.
Всегда мы радость в этом получаем.
Халву с батоном мы съедаем с чаем.
И с хлебом ем я всё, как и всегда.
Я жив ещё. Не ждёт меня беда.
4457
Я жив ещё. Не ждёт меня беда.
И с хлебом ем я кашу, как всегда.
И лишь для чувств потомков воспитанья
Я стал писать не ради пропитанья.
И сердце бьётся, ухо чутко слышит.
Нет, нет! Я жив! Но вот рука не пишет.
Дыханье в нос. Но вышел я в тираж.
И я живой слуга покорный ваш.
В горячем споре, в памятной беседе
Об этом вам поведают соседи.
И вот уж жизнь моя возрождена.
Нет, я не вру. Опять со мной она.
Ах, снова б погулять по тем местам!
И нега протекает по устам.
4456
И нега протекает по устам.
Но лифт стоит. Миг остановлен там.
И сам я в лифте с женщиной застрял.
И я других быть проще уверял.
Мне радостно и грустно, и постыло.
И всё вокруг мне стало вдруг не мило.
В башке сумбур от недовыпивания
И вечного в том чувстве пребывания.
Уже весна. В руке журнал «Культура».
Со мной жена. А с ней и политура.
Гляжу, а мы застряли в ржавом лифте.
Все при своих. Тут фифти уж на фифти.
И я сказал: «Какой меж нас бедлам!»
Веселье. Но и с грустью пополам.
4455
Веселье. Но и с грустью пополам.
Такой уж был меж нас вот там бедлам.
Такое уж со мной случилось дело.
И тут в неё я это всё и сделал.
Я погружаюсь в грусть воспоминаний.
И ощущаю огненность стенаний
До глубины, до нежности, до боли.
И говорю: «Люблю! Чего уж боле».
Со мной делилась ты своей гордыней.
И подошла ко мне созревшей дыней.
Уж я тебе любовник и супруг.
«Приди, приди,  -  я говорю,  -  мой друг».
И это так. Конечно. Это верно.
И я воскликнул: «Вас люблю безмерно!»
4454
И я воскликнул: «Вас люблю безмерно!»
О чём? Да о любви своей, наверно,
Я говорю. Я долго говорил.
И вид её мне радость подарил.
Обнажена. Наполнена гордыней.
Роскошнее пустыни Гоби дыней
Была со мною там она в кустах.
И я сказал с улыбкой на устах
Что негою уж юною своею
Она и обовьёт меня за шею.
И слышу я весёлый голосок.
И вот от нас окрасился песок.
И вина те из Франции наверно.
А скверна мне тут выслужила верно.
4453
А скверна мне тут выслужила верно.
А вина те из Франции, наверно.
И раздаёт и кушанья, и вина
Какой-то перс. И с ним два бедуина.
Верблюдов красным вермутом поят.
Краса Арагвы. Пальмы вкруг стоят.
И вот уже и всполохи огня.
И всё при мне. И с нами радость дня.
И нагота её была открыта.
И мы перенеслись на берег Крита.
Тут я припомнил Древнюю Италию.
И встал с постели, взял её за талию.
В себе бесстыдство времени губя,
Я к ней склонился, грусть её любя.
4452
Я к ней склонился, грусть её любя,
В себе бесстыдство времени губя.
Тем, что, как все, и чтобы не вспотеть,
И перестала тут она хотеть.
«Пожалуйста,  -  я говорю.  -  Простите.
Вы Нефертити?.. Задом не вертите!»
И я средь них. Со мною Пенелопа.
Спартак с Гераклом пляшут в три прихлопа.
И в клубах душных розового дыма
Уж мы как будто в чудных банях Рима.
Мы тут в салоне «Стрижка и массаж».
Вот две красотки. И слуга я ваш.
Я не люблю скаредничать, скупиться.
Пью из ручья. И не могу напиться.
4449
Пью из ручья. И не могу напиться.
Я не люблю скаредничать, скупиться.
Не нарушать бы вечные устои.
А остальное вымысел. Пустое.
И я тогда висел уже на рее.
Да и во сне она куда мудрее.
Когда душою не с предметом ты,
То естество нужнее наготы.
Чем у того, кто фавну поимеет,
Во снах мечта сильнее жечь умеет,
Вот для того история своя
Дана во снах и в грёзах бытия.
Не суждено подобному свершиться,
Пока не смог на это ты решиться.
4447
Пока не смог на это ты решиться,
Не суждено подобному свершиться,
А попадья совсем и не глупа.
И он пошёл трудиться на попа.
Потом доел холодную полбу.
Потом проснулся. Дал себе по лбу.
И побывал он в завтра и вчера,
Стремглав несясь вперёд через ветра.
И на конь сел взволнованный Балда.
И он сказал коню: «Согласен. Да».
И был Балда не полным дураком.
А конь вещал коровьим языком.
В дремоте ночи, в стыке пробуждений,
Струились сонмы радостных видений.
4440
Стремились сонмы радостных видений
В дремоте ночи, в стыке пробуждений.
Поставлю гроб я. Труп в него заправлю.
И надобность по-малому отправлю.
Пусть он угомонится, наконец.
И слышен топот. Близится гонец.
Шмеля ладонью я тут резко хлоп.
И в это время наклонился гроб.
И попадья себя не унимала,
Уж от Балды почувствовав немало.
Влетел, жужжа, через дверную щель
С огромным шумом преогромный шмель.
А в камышах у дремлющей реки
Прошелестели к утру ветерки.
4438
Прошелестели к утру ветерки
Там, в камышах, у дремлющей реки.
Она с желаньем прошептала: «На!»
Она давно страданью отдана.
Как конь кобылу и как самку кочет,
Так он её любить и нежить хочет.
Когда он ей о том сказал в глаза,
В её лице затеплилась слеза.
А он в неё смотрел с любовью ласки.
Он целовал её в уста и в глазки.
Да и понёс за дальние края.
У каждого история своя.
И то звучало эхом на горах
И в белоснежно пламенных ветрах.
4437
И в белоснежно пламенных ветрах
Уж то звучало эхом на горах.
Покруче страстью оперы Аиды
Затрепетали в воздухе флюиды.
Когда с Балдою всё у них сложилось,
То тут и в ней желанье обнажилось.
И протекли меж ними две недели.
К тому ж, хорош лицом он был на теле.
И вот Балде она в ту ночь досталась.
И ночевать с Балдой она осталась.
О том я умолчу с улыбкой в ротике,
О том, что привело его к эротике.
И попадья сошлась тут с ним для блуда.
Такое он во сне увидел чудо.
4436
Такое он во сне увидел чудо.
И попадья сошлась тут с ним для блуда.
Да и от смеха он уже катается.
А утром он с попом и расквитается.
Лбы у попов, конечно, туговаты.
Попы глупы. Вернее, глуповаты.
И вот уж он ложится сразу в гроб.
Тот наглый поп, что свой подставил лоб.
Да и, поев, Балда как вновь родился.
Вкусна полба, когда ты потрудился.
Балда любил поповскую полбу.
И тут он хлопнул сам себя по лбу.
И всё исчезло. В пух ушло и в прах.
А в сердце и тоска, и тот же страх.
4435
А в сердце и тоска, и тот же страх.
Так думал Ваня, стоя на ветрах.
И выпивка закончилася вся.
И он сказал: «Поджарь-ка мне гуся».
Ей тайно подложив его под двери.
Кому? Да ей. Своей красотке Мери.
Гуся он там мгновенно изловил.
К земле его он грудью придавил.
Сноровка у него, конечно, есть.
Неплохо бы ещё вина принесть.
Ведь выпивка закончилася вся.
А без неё не нужно и гуся.
И думал Ваня, стоя на ветрах:
«О, этот мне привычный вечный страх!»
4434
«О, этот мне привычный вечный страх!»
Так думал Ваня, стоя на ветрах.
И он гуся подсунет ей под двери
Во время встречи с бесподобной Мери.
И вся душа в нём теплится прося.
И смотрит он на жирного гуся.
И хлеб он мочит в лужице с водицей.
И ест его. И он собой гордится.
И рубль он свой на выпивку меняет.
И радость он с улыбкой съединяет.
И получает истинную радость.
А раньше он любил любую гадость.
И вот узнал на риск он свой и страх
О тех, кто пивом тешится в ветрах.
4433
О тех, кто пивом тешится в ветрах,
Он и узнал на риск тут свой и страх.
И мимоходом он заехал в Вену.
Ещё он там увидел речку Сену.
Он видел Нил и Ганг, и Брахмапутру.
И, просыпаясь, он однажды к утру
Был бодр и весел, смел и не ленив.
И тут, мечту на сердце сохранив,
Он, как возможно, книзу опустился.
И с трезвостью своею он простился.
Потом ещё он пропил патефон.
И погрузился снова в крепкий сон.
Поёт Иван куплет из песни бодро:
«Лис раздавал пластмассовые вёдра».
4432
«Лис раздавал пластмассовые вёдра».
Поёт Иван и весело, и бодро
О юной Мери в зареве огней.
И каждый вечер думает о ней.
Но гордость всё ж в Иване есть своя.
Костюм на нём из старого тряпья.
В душе Ивана помыслы чисты.
Красотка Мери плод его мечты.
Когда спешил разделаться с рублём,
Он в мыслях плыл по волнам кораблём.
Да и ходил в своём костюме рваном.
Был Джоном он. И был он и Иваном.
А Джон шагал к дверям пивнушки бодро.
Дул ветерок. Над миром было вёдро.
4431
Дул ветерок. Над миром было вёдро.
Так думал Джон, идя к пивнушке бодро.
Они детей красивых народят.
Наладят быт. Хозяйство возродят.
И это всё из движимости всей.
И ферма есть. Но лишь из двух гусей.
Но сколько в нём блестящего ума!
Красотка Мери на ногу хрома.
А худобы вот в ней уже не видно.
И он в костюме выглядит солидно.
Матрос наш Джон. Но был он и атлет.
Был почтальоном он двенадцать лет.
Да, он любил красотку Моргенфри.
И сдал почтовый, хоть ведром бери.
4430
И сдал почтовый, хоть ведром бери.
И он любил красотку Моргенфри.
И вместе с ней он ферму приобрёл.
И с чудной Мери волю он обрёл.
Безумно пил, да и в штаны натрос,
Известный всем тот списанный матрос.
Умел проснуться он, умел уснуть.
Работать мог, и мог и отдохнуть.
Ты если муж, то пить ты не должён.
Теперь не пьёт матрос красавец Джон.
А важно то, что он с тех пор не пил.
Да и не важно, что он ей купил.
Костюм в полоску Джон купил в Твери.
А утром прилетел Экзюпери.
4429
А утром прилетел Экзюпери.
Костюм в полоску Джон купил в Твери.
Наденет Джон свой фрак, сменив обноски.
И пусть в оркестре вспомнят вальс матросский.
Мы танцевать и веселиться будем.
К вам можно в бар? Мы с Мери к вам пребудем.
И вот подходит он к заветной двери.
И дорожит он милой душкой Мери.
Когда живёшь, красавицу любя,
Приятно видеть в зеркале себя.
И счастлив Джон и сердцем, и душой.
Теперь там бар красивый и большой.
Красавец Джон в глазах всего села
Идёт туда, где чайная была.
4428
Идёт туда, где чайная была,
Красавец Джон в глазах всего села.
А там поют с мечтою обо всём.
И уж потом с поджаренным гусём
Допьют они дешёвое вино.
И сходит с ней он в порное кино.
А в праздник нарядится в смокинг он.
Вот, мол, такой красавец душка Джон.
Чтоб показать себя округе всей,
Он тут и выгнал всех своих гусей.
И Джон готов войти в пучину вод.
На майке Джона звёздный небосвод.
И Мери в майке с лейбаю была.
А Архимед с задачей в три угла.
4427
А Архимед с задачей в три угла.
А Мери кружки с брагой принесла.
И у неё не меньшая душа.
Она в ночи безумно хороша.
Прибившись к ней, как к берегу прибой,
Он осчастливил девушку собой.
И повторять он любит: «Вёсла сушим!»
Да, он моряк. Но он живёт на суше.
Идёт он дальше сам себе по трапу
В костюме в клетку, и напялив шляпу.
И, помолчав, он пригубил вино.
А там уж и отправился в кино.
Проснувшись от лучей палящих, Мери
К нему заходит, не захлопнув двери.
4426
К нему заходит, не захлопнув двери,
Уже поднявшись и проснувшись, Мери.
И если что, я тут же хохочу.
И спинкою о спинку я стучу.
А кони там свои несут маслы.
И стрекозлы уж к вечеру не злы.
Пойдёмте с вами в ближние луга.
Гусь прошептал негромкое: «Га-га!»
Да и корова движется к быку.
И петушок кричит: «Ку-ка-ре-ку!»
Душа трепещет, млеет и поёт.
Заря встаёт. «О,  -  говорит,  -  даёт!»
И кот лежит, мурлычет возле двери.
И видит он убитого Сальери.
4425
И видит он убитого Сальери.
И там же он разлёгся возле двери.
Заря сияет времени лампадой,
Покрасив губки матовой помадой.
А лягушата солнцу улыбнулись.
Уже в лесу и бабочки проснулись.
И в лучезарном зареве гореть
Травинки стали, чтоб не умереть.
Да и вступает молча на порог
В сиянье жёлтом солнечный пирог.
Своё являя нам живое тело,
На горизонте речка заблестела.
Играет жизнь на перепаде цен
На дне бокала офисов и сцен.
4424
На дне бокала офисов и сцен
Играет жизнь на перепаде цен.
Таких, как ты, друг другу неудобных,
Став игроками средь себе подобных,
Забыв про радость, правду и мечты,
Встречаем мы. Встречаем я и ты.
Не повстречайся ты с дождливой тучей,
Ты б не пришёл сюда на всякий случай.
Но ты не знаешь, как туда идти.
И потому ты третий день в пути.
Вот это в нас с тобой доселе живо.
Юлить ли, нет ли, ты скажи не лживо.
Да, друг Сальери. Верь во тьму святую.
Да и вот я тому не протестую.
4423
Да и вот я тому не протестую.
Ты, друг Сальери, верь во тьму святую.
Ты с выраженьем мысли не глупца.
Так не скрывай ты умного лица.
И ничего, по сути, не иметь,
Ни взять, ни дать, а так же не уметь.
А просто так вот жить тебе охота
Не Ренессансом в замке Дон-Кихота.
Есть жизни суть в движении живом.
И, обретая схожесть с естеством,
Такое вот случается давно,
Себя крепя лишь тем, что нам дано.
Тот, кто унижен в жизни до колен,
Не понимает, что такое тлен.
4422
Не понимает, что такое тлен,
Тот, кто унижен в жизни до колен.
И прочих дел ты был из докторов.
Из бакалавров и профессоров.
Уж и ползи по жизни, как паук.
И растопырь ты пальцы кистей рук.
И хоть бросай ты в головы подковы,
А мы в любви с тобою бестолковы.
И бизнесмен затеял кучу дел.
И, как и прежде, в мире передел.
И всё в тебе останется самом.
И с огорчённым в помысле умом
Ты проживал бездарно и впустую.
И я тебе и в том не протестую.
4421
И я тебе и в том не протестую,
Но только вот пишу о том впустую.
И пропаганды лживыми словами
Цинизм и низость крепятся правами.
Да и на всей на матушке земле,
Как, между прочим, то же и в Кремле,
Всё, что сказал ты, ты уж мне не ври.
И в остальном тут, что не говори,
На этот счёт для виду и примера
От мещанина и до лицемера,
А вместе с тем грабительский прогресс.
Американский личный интерес.
На всю твою сентенцию простую
Тут я тебе ни в чём не протестую.
4419
Тут я тебе ни в чём не протестую
На всю твою сентенцию простую.
И на устах весёлого лица
Я прочитал стремленье стервеца.
Прошла собака, мёртвым греком лая,
Чего-то страстно, видимо, желая,
И всё в себе изжитое любя,
Припоминая бывшую себя.
И малокровья жидкого дерьма,
Сошедших вдов у стронция ума,
От тридцати семи до двадцати
Я не искал мучительно в пути.
Не дожидаясь планомерных зон,
Лелеял я с фиалками вазон.
4418
Лелеял я с фиалками вазон,
Не дожидаясь планомерных зон.
Через туман далёкий остров рдел
Соображеньем вымышленных дел.
Смотреть туда всё сущее хотело.
Осточертели и душа, и тело.
Под пузырьками сельтерской воды
Очередного века ерунды
Я протянул свои худые руки.
И взять его хотел я на поруки.
Да и узнав, о чём мы тут поём,
Я позабыл об отчестве своём.
И, затаив в себе рожденья вымя,
Я, может быть, твоё и вспомню имя.
4417
Я, может быть, твоё и вспомню имя,
Уж затаив в себе рожденья вымя.
И в основного века недоверья,
В году преддверья времени поверья,
Я погибал в пятнадцатом году.
А кто учёный, шёл на поводу.
И сватья баба, баба Бабариха,
Взяла с него, как мзду, два фунта лиха.
Не сообщая, что да и почём,
Всё поглощая розовым лучом.
И этим я её не оскорблю
Лишь потому, что я её люблю.
Такой я вижу каждой ночью сон.
И будто я обычный Эдисон.
4415
И будто я обычный Эдисон.
Такой я вижу каждой ночью сон.
Порыв души в вас медленно пройдёт,
Пока она от вас чего-то ждёт.
И поднялась над берегом трава,
В таком порыве вымолвив слова.
Она хотела взвиться и упасть,
И от нездешней радости пропасть.
Свою в твоей раздразнивая руку,
Она сама пошла на эту муку,
Как к сочной дыне спелый ананас,
Страданье с болью смешивая в нас.
Ах, чтоб не стать ей радостью тирана,
Она ушла из сердца ветерана.
4414
Она ушла из сердца ветерана,
Чтоб ей не стать надеждою тирана.
И чтоб была тиха, как дальний гром,
В касании несдержанным нутром.
И чтоб была у вас, к тому ж, жена
В остервененье плоти сожжена.
И чтоб она кричала: «Не спеши!»
И каждый звук чтоб стоном был души.
И чтоб в любви светлела голова
От обретений плоти естества.
Зайдя за грани тонкую черту,
Чтоб было ей всегда невмоготу.
Чтоб не потел её от жажды лоб.
И Хиросиме по затылку хлоп.
4412
И Хиросиме по затылку хлоп.
И чтоб от жажды не потел в ней лоб.
Я проявляю творчество своё
Меж милых ножек ваших и её.
Когда я слышу эти голоса,
Имею я всего лишь два часа.
Не вырвусь я никак из нежных пут.
И будто так во всём. И там, и тут.
Через святое вечное любить
Я продолжаю всё ж собою быть.
Я ординарный грамотный дебил
Не в пониманье тех, кого любил.
В эксперименте, чтобы кто-то чтоб,
Тут ножкой топ ершистый изотоп.
4411
Тут ножкой топ ершистый изотоп.
В эксперименте чтобы кто бы чтоб.
В чём был бы я воистину хорош,
Так в том меня не ставили и в грош.
С одной, с тремя, с семью, с неистребимыми
Эксперимент над жёнами любимыми,
Так редко понимавшими мужчин,
И для любви не знающих причин.
Любви живой счастливого момента
Опять я жду в душе эксперимента.
И это не для глупых и ослов,
А чтобы петь обычным стилем слов.
Тогда года свои мы и пропели,
Когда от вас достаточно терпели.
4409
Когда от вас достаточно терпели,
Тогда года свои мы и пропели.
Ты до сих пор в моей душе жива.
Да и посмертно все тебе права.
Я жду тобою выплаканных слёз
На расстоянье срубленных берёз.
Для жизни старой на основе новой
Ты можешь быть кому-нибудь основой.
Грядущему движенью ты достался.
И хорошо, что ты собой остался.
По крайней мере, есть заслуги две.
В мечтах ты и в реальном естестве.
Вперил Экзюпери перо в пропеллер.
А ты терпи, терпи, терпи терпеллер.
4408
А ты терпи, терпи, терпи терпеллер.
Вперил Экзюпери перо в пропеллер.
И нас несёт сквозь трепет в камыши
Очарованьем умершей души.
Что и дано нам в путь на расстоянье,
Я признаю лишь в трезвом состоянье.
На доброту и верность человека
Не повлияют грусть и радость века.
К тому ж любовь. И ты ей быть позволь.
Она дана как всей природы боль.
Являлась нам счастливая подруга
В ночных виденьях ветреного друга.
Уж как итог взволнованный в перстах,
Не только тот, кто ждал тебя в кустах.
4407
Не только тот, кто ждал тебя в кустах,
Уж как итог взволнованный в перстах.
И где-то близко он уже в пути.
И он тебя торопится найти.
Для новой встречи более всего
Опять ты ждёшь с надеждою его.
И тем ты жив, в чём долго так нуждался.
Ты ждал любви. И ты её дождался.
Не ради мига счастья своего
Стремился в мир ты, и бежал его.
Тогда ты с жаждой прежней и тоской
Не знал покоя. Что тебе покой.
Уж как итог, трепещущий в перстах,
Не только тот, кто ждал тебя в кустах.
4406
Не только тот, кто ждал тебя в кустах,
Уж как итог, трепещущий в перстах.
Жизнь воплощает суть в стихотворения,
Рождая в нас иллюзию борения.
Родит в душе любовное послание
Вся бесконечность этого желания.
Тот, кто имеет к мирной жизни склонности,
Уж жизнь того уходит по наклонности.
А красота достойна зуботычины.
Ах, жаль! Ах, жаль, что встречи ограничены!
Через судьбы весёлую спираль
Объединимся в общую мораль.
Она давно в надушенных перстах.
Да и живёт с улыбкой на устах.
4405
Да и живёт с улыбкой на устах
Она давно в надушенных перстах.
Уж я не верю в преданность мужчин.
И вот теперь с течением причин,
По сути, другу, другу дорогому,
Себя отдам я, не отдав другому.
Что я её позволил упустить,
Она себе обязана простить.
И, как и прежде, с милым в шалаше
Она уснёт с обидою в душе.
Та, что со мною в думе ужилась,
И в волнах юга влагой налилась.
И далеко не понятому миру
Я отдаю восторженную лиру.