Мститель

На тихой улице, под небом в поднебесной,
Не жил, похоже, что  уже никто,
Но вот по улице и не широкой, и не тесной,
Бредёт лицо забытое давно -

Мужчина. Каждый раз как наступает,
Земля бросается то в смех, то в дрожь.
В его глазах разлита горесть зла, а сзади,
На поясе, ржавеющий от скуки в коже нож.

И ноша на руках, зажата мертвой хваткой.
В одной руке какое-то письмо, в другой свеча.
Шатался, не заметно волоча их
В последних силах, но к закату дня

Дошел к двери разваленного дома.
Гремящим стуком в дерево весь озарился двор,
И звука здесь не слышали такого,
С забытых, беспросветно давних пор.

Рукой дрожащей дверцу отворяет
Столетний, может даже более, старик.
Взглянув в лицо бродяги замирает,
И будто страх в его глаза проник.

Мужчина протянул письмо и свечку,
Старик ему в ответ: "Я помню кто ты, знаю от кого".
Он взял письмо, и севши рядом с печкой,
Зажег свечу и тихо стал читать его.

Дрожащий голос старика прорвался,
А путник даже внутрь не зашел,
В двери, чего-то выжидая улыбался
Направив на читающего свой кровавый взор.

Ты помнишь, Прочитал старик, Ты помнишь эти зори?
Ты помнишь как на озере стояла тишина?
Я помню всё, я помню как шумело поле,
И помню, с поля торопился я.

В деревню нашу, через это поле,
Пожаловали воины - наглецы,
Из этих воинов, было воинов двое,
Что на моем отце оставили смертельные рубцы.

Я быстро убегал, они меня догнали,
Один схватил, другой занес кинжал.
Держащий прокричал: "Давай же Парень!"
И Парень прямо в сердце острие вогнал.

Теперь же первый воин мертв, мой старый друг, и вот
Слова он передать пришел мои.
Старик глаза отвел от чтива, посмотрел вперед,
И Парень прошептал ему: "Умри!".

На тихой улице, под небом в поднебесной,
Похоже не живет теперь никто, увы.
Слышны лишь зовы тишины прелестной,
Слышны лишь пропадающие зовы тишины.