сказ о трех сестрицах и ковре убийце

Хоть сказ про трёх сестёр уже не нов
Но сказочка моя от них отлична.
Не каждый день страдаешь от ковров,
Но забегать вперёд, конечно, не прилично.

Свой сказ начну я, как обычно: Жили – были
Сестрицы три. Все в тереме одном.
И поначалу вроде не тужили,
Все злоключенья начались у них потом.

Пожалуй, описания добавлю.
Про старшую сначала речь пойдёт,
И тут ни капельки, поверьте, не слукавлю.
С неё событий начался круговорот.

Она прекрасна будто бы Венера,
Нежна она, как яблоневый цвет.
И у неё хорошие манеры,
Таких красавиц в мире больше нет.

И статна дюже, и светловолоса,
И черноока, и костьми тонка
И бесконечно пользовалась спросом,
Но завсегда предпочитала быть одна.

А средняя, как водится, сестрица,
Резва, беспечна, ветер в голове.
Такая взбалмошная, стало быть, девица.
Такие, честно, не по нраву мне.

Но, двух сестёр она всегда смешила,
И хоть навязывала мнение своё,
Но с новостями только к ним всегда спешила.
Порою сёстры уставали от неё.

А младшая назло всем сказкам русским
Была умна не по своим годам.
И сёстрам не давала спуску,
Таскала по горам и по долам.

Душой была чиста, робка, наивна,
Лицом была мила и хороша.
И хоть одеться и любила примитивно,
Была прекрасна и добра её душа.

Конечно, как в любой семье бывает
Ругаются и ссорятся порой,
Но, а обидит кто, они как подобает,
Все друг за дружку сразу же горой.

Вот в горнице они втроём собрАлись
И каждая похвастаться спешит.
Они обновками бы долго похвалялись,
Но встала старшая сестра и говорит:

Мол, подарил на днях жених заморский
Подарок раритетный, дорогой.
Он вёз его ко мне из стран приморских,
Минуя трудности все, прям ко мне домой.

И встала гордо так и статно, своенравно
Пошла из горницы как будто прочь.
Вышагивала быстро, ровно, справно,
Как будто не купеческая дочь.

Как королевна подошла к своей светлице,
Остановилась пальчиком маня.
Подождала, поспели, чтоб сестрицы,
Оборки в предвкушенье теребя.

 Открыла дверь. Сестрицы рты открыли.
Огромен и расцветкою хитёр
Прекрасен  так, что все слова забыли,
Персидский на стене висит ковёр!

«Мне»- говорит она- « алмазов всех дороже
Ковёр, подаренный заморским женихом.
Но только сыпь какая-то пошла по коже,
Но это мелочи, о них потом.

Ковёр сей ткали днями и ночами
Как минимум сто с лишним лет назад!
Но стало что с моими ясными очами?
Они опухли, день и ночь слезоточат».

- А что жених?- вдруг средняя спросила -
 Ну, тот, заморский, что ковёр дарил?
-Ну, нет! Нас вместе никакая сила
Соединить не сможет, лучше б не просил!

- Ну, как же так? Ты что ему сказала,
Когда просил он стать его женой?
- Его за море я обратно отослала,
 Ну, а ковёр к нам приказал нести домой.

И средняя сестра как будто бы смекнула,
Что что-то тут не так, как говорится.
Сестрице младшенькой тихонько подмигнула,
Мол, что-то тут нечистое творится.

Тут младшая сестрица речь держала,
Мол, говорю я мало, но по делу,
Устройся на ночлег сестрица в залу,
Посмотришь завтра, есть ли сыпь по телу.

Сопротивляться старшая не стала,
Но обратилась к двум своим сестрицам,
И твёрдо так она им наказала,
Не заходили, чтоб они в её светлицу.

И сёстры клятвенно, конечно, обещали,
Но под покровом ночи всё ж пошли.
И получается, сестре своей соврали,
Но по-другому сделать не могли.

И тихо подошли к двери дубовой,
Хотели дверь тихонько приоткрыть.
И только тронули тяжёлые засовы,
На месте тот час им пришлось застыть.

В светлице сестринской какой-то шум раздался.
Смотрели сёстры друг на друга, не дыша.
Там словно зверь, какой пинался и толкался!
Тут в пятки у сестёр ушла душа.

И с криками сестрицы убежали,
Но старшую так разбудить и не смогли.
И вместе прятались они на сеновале
Всю ночь до первых отблесков зари.

А утром вроде бы не так уж страшно стало,
Сестрица старшая с улыбкою идет.
Как будто бы и сыпь у ней пропала,
Из носа и из глаз уже не льёт.

И говорит - «Ну что же вы сестрицы,
Как оказались тут на сеновале?
Зачем покинули вы теплые светлицы,
Неужто тут всю ночь вдвоём проспали?»

Тут младшая на среднюю взглянула,
Мол, ты смелее, ты и говори.
И та солому с платья отряхнула,
И старшей говорит, ты посмотри

Мол, нет на теле белом сыпи боле,
Глаза уже без слёз твои, сестрица.
Ох, век, родная, не видать мне воли,
Коль зло не в комнате твоей таится!

Ну, посмотри на нас, ведь мы не спали,
Очей сомкнуть мы за ночь не смогли,
Мы от светлицы от твоей бегом бежали,
Мы еле-еле  свои ноги унесли!

Ах вы, обманщицы, какие посмотри ка!
Рассказывают мне о приведеньях
Шатались сами ночью до зари тут,
Ну, кто в ночных виновен ваших бденьях?

Тут младшая сестрица вновь вступила
-Мы в приведений сами то не верим!
Но там нечистая должно быть сила
Скрываться может за твоей дубовой дверью.

Ну, сёстры, мне это порядком надоело,
Завидуйте уж молча чтоль тогда!
Ну, это ведь немыслимое дело,
Что в комнате живёт моей беда!

Но старшая в ту ночь осталась в зале,
В свою светлицу не пошла.
Всё вспоминала про сестриц на сеновале,
Про их обидные и глупые слова.

Сестрицы ночью боле выйти не решились.
Ну, коль не верит, что туда ходить?
В одной светлице обе в ночь закрылись,
И стали шёпотом друг с другом говорить.

-Никто сестрицу разбудить не в силах ночью,
Уж, коль уснула, дык хоть в барабаны бей.
_ Да, ты права сестра, уж это точно,
От барабанов сами мы оглохнем уж скорей!

Так за ночь ничего и, не придумав боле
Легли под утро сёстры спать вдвоём.
«Ну, что ж, на всё господня воля,
Быть может, выход мы со временем найдём».

Сестрица старшая ни в чем, как ни бывало,
Зашла с утра и ткнула свои руки  в бОки»
«Ну, этого никак от вас не ожидала!
Извольте встать к обеду лежебоки!»

Всю ночь плели интриги вы наверно?
И подняла, как знак вопроса бровь.
Завидуете мне неимоверно!
Ну, как же можно, мы ж родная кровь?»

«Сестрица, милая, не гневайся, послушай!
Ты посмотри, ты, будто разом излечилась.
Ты успокой, родная наши души,
В своей светлице спать пока б ты не ложилась!»

«Ну, вот еще мне слушать ваши песни!
Сегодня у себя уже ночую.
Там на стене ковёр мой ждёт прелестный,
А я по комнатам чужим кочую!»

«Ну, хоть от лекаря не откажись, сестрица
Уж он тебя осмотрит, мы просили».
И жалобно смотрели так девицы,
Что старшая им отказать была не в силе.

Но лекарь только лишь развёл руками-
«Пыльца заморская причина вашей сыпи,
Но аллергена нет как будто рядом с вами»,
Он сел вздохнул и рюмку водки выпил.

Потом он встал, пенсне своё поправил,
«Гибискус аллергеном стать бы мог!
Но, это уж простите, против правил,
Ведь не растёт у нас такой цветок»

Сестрицы младшие тут снова оживились,
Мол, за морем такой цветок растёт,
А тут сестре подарки привозились
Цветок то сдохнет ведь, пока жених везёт.

-Цветок то сдохнет,- средняя сказала,
-Ну, а пыльца останется, сестра!
Ну как не поняли мы с самого начала,
Прошу тебя, избавься от ковра!

-Ну, нет! Его я нынче выбивала,
Он чист и свеж и радует меня.
Давай, сестра, не начинать сначала,
А то всерьёз обижусь на тебя!

И младшие тихонечко решили,
Спасти сестру и правду всю узнать.
Весь вечер лишь об этом говорили,
И ждали, ну, когда ж сестрица ляжет спать?

«Ну что же делать, нам пойти придётся,
К сестрице в спальню, только не робей.
Быть может, объяснение найдётся,
Что б было с чем прийти наутро к ней.

И сёстры вновь отправились в ночное
С собою прихватив ухват, топор.
Вдруг так и есть за дверью что-то злое,
Противнику чтоб сразу дать отпор.

Пробрались тихо к сестриной опочивальне,
И затаились вместе у двери.
И словно между молотом и наковальней
Здесь оказались бедные они.

Назад дороги нет, теперь уж точно!
Сестрицу старшую им должно выручать
Что ж сделать, если только ночью
Всю правду сёстры младшие могли узнать.

Они зашли к сестре и обомлели,
Ковёр вдруг с шумом оторвался от стены,
И с гвоздиков все петельки слетели.
От ужаса свело их животы.

Они попятились, так и сползли по двЕри.
Ковёр по комнате тем временем летал.
Сестра, конечно, завтра не поверит,
Что завернул её ковёр в себя и приподнял.

Она спала так сладко, безмятежно,
Закутанная в несколько слоёв,
Ковёр к окошку подлетел неспешно,
Толкнул его и был в ночи таков.

Переливался разноцветными огнями,
Светился в небе будто бы пожар,
Тут не опишешь это всё словами!
Такой вот странный басурмана дар.

К утру влетел обратно также мирно,
Сестрица всё по-прежнему спала.
На стенку сам себя повесил смирно
А сёстры всё смотрели. Во дела!

Тут очи её ясные открылись,
Глядь на сестёр, на них и лиц то нет.
«Вы, что в моей опочивальне поселились?»
Но так добиться не смогла от них ответ.

И лишь к обеду сёстры оклемались,
Когда оцепенение прошло.
Как на духу сестре во всём признались,
Что этой ночью здесь произошло.

«Ну, вот опять, какой то вздор несёте,
Что зависть делает с людьми порой!
Ковёр вы у меня не отберёте!
Не смейте боле звать меня сестрой!»

«Ты говоришь, сестра, что это бредни?
Но почему опять красны твои глаза?
Ведь ты сказала, что трясла его намедни,
Так почему  все в сыпи  телеса?»

И младшая сестра предположила,
Что надобно бороться с колдовством,
Ведь ясно, что нечистая тут сила,
Завязана с заморским сватовством.

Но их сестра и слушать не хотела,
И ночевать пойти хотела в зал.
Ну, правда, ведь, неслыханное дело,
Чтоб ночью вместе с ней ковёр летал!
Лицо и тело говорили об обратном,
Что что-то тут нечистое творится.
Да, выглядит она, конечно, приотвратно,
А ведь красивою всегда была девицей.

Но ум взял верх, и старшая решила,
Что будет только делать вид, что сладко спится
Посмотрит, есть ли правда злая сила,
Чтоб на сестёр своих зазря не злиться.

Ну, а сестрицы в ночь опять собрались,
За старшою сестрою проследить.
В её хоромы тИхонько пробрались,
И до ночи решили там побыть.

Сестра лежала, как в глубокой дрёме,
А младшенькие прятались в шкафу
И, как по расписанью затрещало в доме.
-Изыди!- все кричали - Тьфу! Тьфу! Тьфу!

Но суеверия, увы, не помогают,
Ковёр сестрицу старшую обнял,
И вот они в окошко вылетают,
И ввысь высокую ковёр её поднял.

Иллюминацией горят его узоры,
Сестрица хочет вырваться, кричит!
Но никакие вопли, уговоры
Ей не помогут и она летит.

Ковёр с сестрицей тихо приземлились
На землю вражескую, где котёл кипит,
В котле том зелье из гибискуса варилось,
А рядом с ним её жених стоит.

Сестра опять прикинулася спящей,
Ковёр сам развернуть её сумел,
Жених макнул пруток в котёл кипящий,
И зельем окропить её посмел.

-Ах ты поганец! Морда басурманья!-
Вскочила тут не выдержав сестра.
«И что это за тьма тут тараканья?!
Вот не иначе дьявола нора!

Еще мне танцев с бубнами тут не хватало,
 А ну, наглец, изыди с глаз долой!
Давай, зови своё дурное покрывало,
И тот час пусть несёт меня домой!»

«Прости, красавитсэ, но это нэ под силу.
Ковёр всэгда уметь летать по расписанье.
Пока варю я зэлье, чтоб тэбэ приворожило,
Он прилететь потом и до свиданье.»

«Ты посмотри от зелья твоего что стало,
Колдунская ты вражеская рожа!
Дай Бог, чтоб краснота вся спала,
Как прежде чтобы стала я пригожей!»

Жених с ноги всё на ногу топтался,
Всё обещал брильянтов, злата берега.
И вот ковёр уж наконец-то в рейс собрался,
И попрощались персонажи навсегда.

Сестрицы ждали, делать что не зная.
И вот ковёр сестрицу их принёс.
Не спит она и говорит такая злая:
«Как всё продумал этот басурманский пёс!»

Конечно, у сестёр прощенья просит,
Но, как с ковром ей поступить не знай.
«Сам по себе плохого не привносит,
Ну, может повисит еще пускай?»

Ведь, вроде бы такая память
Но младшая сказала «Ну уж нет!
Ты хочешь память о себе оставить?
Отёк от аллергии и привет!»

И средняя сестрица поддержала:
«Мы всё решили, ты доверься нам.
Его мы снимем, как бы ты не возражала,
И выбросим его скорей  ко всем чертям!»

Ну, что ж сказали и к ковру все вместе
Давай быстрей его от стенки отдирать,
А он висит себе опять на том же месте,
Не так-то просто было его снять.

В шесть рук сестрицы отцепить его пытались
Скрутить и бить и даже просто рвать.
За гвозди сами петельки его цеплялись,
А низ держался крепко за кровать.

Ну и ковёр! Вот это право сила!
Но младшая смогла его скрутить.
И лишь скорей верёвок попросила,
Чтоб на помойку это чудо оттащить.

На улице шёл табор, между прочим,
Цыган пленил причудливый узор.
Переливаясь, он слепил им очи,
Персидский и бесценный тот ковёр.

Эй, девы, вы куда его несёте?
Он мне так нужен, красотой пленил!
Быть может, девицы его вы продаёте?
Тогда тот час его бы я купил!

В приданое своей любимой дочке,
Такой характер, до костей проймёт!
Чтоб замуж выдать, продавай хоть почку.
Ну, а с таким ковром кто хошь её возьмёт!

«Да забери ты даром, сделай милость!
Летать умеет он еще!» -  « Вы поглядите!»
И тут лицо цыгана засветилось
- И правда, денег за него вы не хотите?

«Нет, вы кочевники народ свободный вольный,
Вам в радость, где б ни кочевать.
И мы с сестрицами останемся довольны,
Теперь спокойно ночью будем спать!»

На радостях отпраздновали это.
Сестрица старшая вновь стала хороша.
Жених заморский, правда, присылал приветы,
И успокоилась совсем её душа.

Писал, женат на дочери цыганской,
Которую ковёр к нему принёс,
Её царицей сделал шамоханской,
Ну, вот чертяка, басурманский пёс.

Так  хорошо, что кончилось так мило,
Всё рассказала вам, как на духу.
Ни грамма ничего не сочинила.
Поверили вы в эту чепуху?