Усталость

Все дальше в даль. Все злее одичанье.
Ищу слова, а нахожу звучанье.
Хочу лишь одного – полнее жить
и ни о чем ни с кем не говорить.
Поймут не так меня. А я кого-то
пойму не так, и сам впаду в тоску:
додумывать слова, придя с работы,
домысливать на собственном суку,
как ворон сидя, каркая угрюмо.
За что, Господь, меня заставил думать?
При этом верить в то, что я пойму
всё то, что непосильно моему
уму, но только сердцу? Сердце спит
с тех самых пор,  как с деревца познанья
мне яблоко всучила плоть моя –
твоё, мой Боже, женское созданье,
с которым не во всем согласен я.

Когда бы знать, что горше всех трудов
способность мыслить, говорить словами
и понимать звучанье этих слов,
и биться в них тупыми головами,
вонзать их в сердце, войны начинать,
и резать вены, и стихи калякать,
то словом убивать, то возрождать,
то насмехаться, то по-детски плакать.
Когда бы знать, что слово – это тьма,
при том, что жизнь – это тоже слово,
что без него присутствие ума –
всего лишь выживания основа.
А с ним со Словом… Высь и глубь, и даль -
всё вскроется, постигнется, сойдется,
взойдет пшеница, закалится сталь
и песня колыбельная споется.

Но чем древнее становлюсь в пути,
тем тяжелее, Господи, нести
мне бремя Слова – дара твоего...
И все-таки не забирай его.