Черты

Он сидел снаружи и всматривался в собственное отражение сквозь запотевшее стекло. В её зрачках мелькал его размытый силуэт. Каждый раз, опуская веки, он на мгновение терялся из виду, а затем снова возникал во влажных глазах незнакомки. Хотя девушка вполне могла оказаться знакомой, от того что предстала пред ним укротительницей его воплощений. Он терялся в догадках, кто она и по воле каких сил смотрит на него в упор. Но... В его ушах звучал стук её каблуков на мостовой глубокой ночью. Стук, что замедлял биение сердца. Стук, что заставлял матёрых разбойников разворачиваться и брести своей дорогой. На его губах алел прощальный поцелуй их будущей встречи. В руках он сжимал невидимый амулет с кружевных рукавов и нервно курил, продолжая познавать неминуемую судьбу.
За нимфетно-благоухающим личиком скрывался оскал дикого зверя, а из-за ясных небесных очей на него срывался нераскрытый Леонардовский взгляд. Должно быть она думала на французском и отвечала жестами. Носила розы вместо перчаток и не скрывала наготы по Воскресеньям. Казалась холодной, отчаянной и умалишенной одновременно. Носила крест и ленту, скрывающую шрамы на шее. Любила искренне-нежно, как в последний раз...
Кружева усиливали эффект её девичьей упитанности, но казалось тонкие кисти сжимали отнюдь не Сартра, а револьвер. По отражающим освещению волосам растекались тени неведения. Он размышлял о том сколько раз прикасался к соленой от слез коже и ужаснулся, что в этой жизни ни разу... В его душе зрело полное противопоставление действиям. Даже, если обожаемая женщина, отражающая его, сама смерть - изображение её было безупречным. Для него она означала перерождение.
Звонкий смех обнажил ряд заострённых передних зубов. Целенаправленность её нелепости окончательно сбила его с ног. Он наконец осознал, что она и её метаморфоза одно и тоже лицо. От прежнего образа отпетой вдовы осталась лишь неуловимая искра в глазах.
Ресницы дрогнули, пол провалился... Он пригласил её взглядом на танец.