Черновик

Это ересь, родная. Акстись. Ну какие искры. Это сказка для младших. Отчаянный нафталин. Я поэт. Ха-ха-ха. ЭФ.И.О. в бесконечном списке. И я тоже не Байрон. Не лира. Не гражданин.

Посмотри, что за скука сегодня застыла в окнах.
Пасторальное небо. И город –
какой?
Такой.
Я иссякнувший
что-то,
я – лист,
молчаливый,
блёклый.
Ничего не рифмуется.
Господи.
Чёрт с тобой.

Я не требую ни Везувия, ни Титаника. Я не выдержу ни сирену, ни полигон. Я – смирение камня, сон горца, надежда странника. Перспективный газетчик. Художественный планктон.

Я тогда был зубастей. Нет, мир тогда был зубастей. Всё равно всё ровней, только лучшее впереди. Вот Эдем в шалаше. Ну, конечно, родная, здравствуй. Хочешь рифм о себе?

Собирайся и уходи.

Просто сжалься, родная. Ударь меня. Хлопни дверью. Объяви апокалипсис в пятницу, где-то в пять. Дай мне повод стать больше, чем подмастерье. Дай повод хоть
что-нибудь
написать.

Вечер может быть чуден. Сказочно безысходен.
Ты не рыдаешь.
Я провожаю тебя кивком.
Ты ищешь повод.
Ты ищешь туфли.
Ты не находишь.
Берёшь пальто,
во двор срываешься босиком.

Поэт страдает. Поэт растерзан. Какая драма. Прекрасно болен. Я не скандалю. Тревожить вас? Конечно, помните. Кто говорит? Это мама? Мама.

И рваным слогом

в пустую комнату

входит

джаз.

15 августа, 2017.