Волков судьба не склонна баловать

             I

Инстинкты самосохранения,
Инстинкты рода продолжения,
Основа жизни, её твердь,
Слабеют перед чувством истинным,
И это чувство может выстоять,
И быть сильней, чем даже смерть.

                ***
Внезапный справа сполох пламени,
Прошитая картечью падает,
Волчица, свой прервав прыжок.
И захлебнувшись злобой скорою,
Оскал и рык волка матерого,
От совершившегося шок.

Они охотились с волчицею,
Преследуя по полю чистому
Косулю, выследив её.
Та уж из сил почти что выбилась,
И всё, казалось, нет ей выбора,
Ещё один прыжок и всё,

Волк за огузок мертвой хваткою.
Но из-за леса на лошадке тут,
Мужик навстречу выезжал.
Увидев пару серых хищников,
Привычно, без движенья лишнего,
Своё ружьишко он достал.

- "Не выли это, гады серые,
Овцу соседскую зарезали?
Ну, паразиты, берегись!
Сейчас мы быстро снимем первого".
Нажатие курка и прервана,
Пусть хоть и волчья, всё же жизнь.

Переломив берданку старую,
Патрон с картечью новый вставил он.
Привычное движенье рук,
Путь многократно уже пройденный,
Лишь слабый шум металла вроде бы,
Но волк услышал этот звук.

Он был знаком ему и ранее.
Инстинкт сработал выживания,
И к лесу волк, что было сил,
Лишь пыль за ним стелилась снежная.
- "Да что-то тут я растележился,
Зря, что его я отпустил".

Волчицы труп закинул в сани он:
- "Ну вот, хоть шкуру после сдам её".
Коня трусцой домой погнал.
В деревню, за пригорком сразу же.
А волк за ним тихонько, крадучись,
Бегом, ползком, не отставал.

- "К бурану видно небо хмурится".
Во двор заехал, что на улице
Был крайним, дальше рядом лес.
И женщина его, вся светлая,
Обняв с улыбкой нежно встретила.
И волк завыл, затрясся весь.

Невольно встрепенулась женщина.
В том вое было что-то вещее,
Беду как будто вой тот нёс.
И то не вой, то боль утраты всей,
Волк воем спутницу оплакивал,
С угрозой отплатить за всё.

Мужик с берданки в воздух выстрелил
И прекратилась волчья исповедь.
Но ночью волк опять завыл.
И выл он так неделю целую.
- "Эх, дорогой мой, что наделал ты!
Мне слушать вой нет больше сил.

Когда же этот вой закончится?"
Мужик был опытным охотником
И он, конечно, понимал,
Что обернутся может бедами,
Тот факт, что хищник рядом бегает.
Опасно это для села.

Одно лишь дело стало важное,
И всю неделю утро каждое,
Он волка шел искать следы.
Морозным воздухом обветренный,
За ним петлял он километрами.
Вот свежий кал, что не остыл.

Следов разматывая кружево,
Вдруг понял, что идет по кругу он,
За этим хищником шальным.
И вывод лишь один здесь просится
Не он сейчас за ним охотится
А волк охотится за ним.

Он вспомнил, как отец рассказывал,
Бывает, что и волчья стая вся,
Идёт след в след, за пастью пасть.
И волк, с чутьем природой даденным,
На пальцах тихо по следам своим,   
За ним! Ища момент напасть.

Невольно от кустов подальше он.
Вечерним солнышком раскрашенный,
Тревожно выглядел тот лес.
И он, волков убивший с дюжину,
Впервые понял, что не сдюжил он,
Что зря он в это дело влез.

А в доме окна неприветливы.
Его любовь, жена вся светлая,
Не вышла, как всегда встречать.
Всегда здоровая, красивая,
Она вдруг что-то обессилила,
Сгорала тихо как свеча.

Он за врачом бегом тут сразу же.
Поставить тот не смог диагноза,
Определить причину бед.
И в домике с резными ставнями
К рассвету женщина преставилась.
Беда! Любимой больше нет!

И по обычаю здесь древнему,
Пришла проститься с ней деревня вся.
Мужик поник весь, сам не свой.
Но только гроб из дома вынесли,
Из-за кустов, вдали на выселках,
Раздался длинный волчий вой.

Да, радость в доме том  растаяла.
Что мужику ты, жизнь, оставила?
Лишь на могилке только крест…
Объединившись, мужики все сразу же,
Окрестности кругом излазили,
Но волк совсем ушёл с тех мест.

                II

Жизнь в стае с самого рождения,
Покорность и сопротивление.
Борьба за право быть и жить.
Борьба с собратьями упорная,
За место у соска, которое
Способно лучше накормить.

Два первых месяца рисковые,
Волчица ни на шаг от логова.
Их защищая от угроз.
Вся стая о щенках заботится,
Но стая кормится охотою,
А здесь не каждый день везет.

Жизнь волчья неразрывна с рисками,
И в стае не всегда все сытые,
С приплодом в стае много ртов.
И не у всех щенков жизнь длинная,
До года только половина лишь,
А то и меньше доживет.

Но видно был судьбой обласканный
Один из них, с седой окрасиной,
Коль рос здоровым тот щенок.
И в агрессивных играх с братьями,
В борьбе за место в иерархии,
Любого победить он мог.

Мужая быстро уже к осени
Со стаей он своей охотился,
И лучшим был из прибылы;х,
А это ранг и, среди прочего,
При дележе добыче очередь,
Есть значит больше остальных.

Вожак и самка всегда первые,
Затем по рангу пища делится.
Что остаётся остальным?
Лишь шкура да рога с копытами,
Больные не бывают сытыми.
Не выжить слабым и больным.

Зима холодная трескучая,
Вся стая в общем вое скучилась,
Как ритуал для прибылых.
Меняя ноты и тональности
И трудно вычислить в реальности,
Какая численность у них.

Охота. Их работа слажена.
Конечно, лось сильнее каждого
Из них, но трудно впереди
Несясь и видеть всё, и слышать всё,
Их много злых голодных хищников,
Нельзя за всеми уследить.

Прыжок, в огузок волк впивается
И рана у лося кровавая.
Задача, чтобы он ослаб.
Приём проверенный, испытанный,
Да, гибнут волки под копытами,
Но могут взять они лося.

И в одиночку здесь не справиться,
В том плюсы поведенья стайного,
Что вместе легче выживать.
Успех и крепость стаи соткана
На том, что дисциплина жёсткая,
Во всём главенство вожака.

У низко ранговых обязанность
Изображать свою привязанность
И подчинение во всём.
И должен, коль по рангу ниже ты,
Всю шерсть у вожака вылизывать,
Обнюхивая под хвостом.

В борьбе и драках с претендентами,
Вожак, за право здесь главенствовать,
Свалив противника, рычит.
И коль в лежачем положении
Тот признаётся в поражении,
То и убийству здесь не быть.

В природе все рациональное,
Убить кого-то здесь не главное,
Чтоб доказать всем кто ты есть.
Вот человек готов на страшное,
Добить он может и лежащего,
Сильна жестокость в нём и месть.

К весне кружит буранов марево,
Но лишь вожак и самка спарятся,
Потомство будут продолжать.
А остальные члены стаи всей,
Потомство их должны отстаивать,
Кормить щенков им помогать.

Создать им пару невозможно здесь,
Всё потому, что узы кровные,
Друг другу все сестра и брат.
А в половой заметят связи вдруг,
То и убить их могут сразу тут,
А в лучшем случае изгнать.

Одно здесь существует правило,
Искать судьбу свою отправиться,
Уйти из стаи насовсем.
И он ушел. И вот на просеке,
Стоит и ждёт волчица взрослая,
Везет так далеко не всем.

Буран, ветра; и дни ненастные,
Но волк с волчицей были счастливы,
У них любви природный зов.
Вдвоём намного было проще им
И пищу добывать, охотиться.
Во всём, казалось им, везло.

Они охотились с волчицею,
Преследуя по полю чистому
Косулю, выследив её.
Та уж из сил почти что выбилась,
И всё казалось, нет ей выбора…
               
         III

Февраль пуржит своими вьюгами.
Уж скоро год как без подруги он,
Остался волк, осиротел.
Лишился после того выстрела
Своей одной, родной, единственной.
Один остался не у дел.

Ушло с тем выстрелом всё лучшее,
Мечты о будущем разрушились,
О стае, где он сам вожак.
О стае той, в которой первое,
Вдвоём с подругой своей верною,
Своё потомство стали ждать.

Уж он бы смог в беде их выручить,
Всех прокормить, охоте выучить,
Внушить что можно, что нельзя.
Могли бы быть моменты яркие,
Ведь через год он с переярками
Мог завалить бы и лося.

Весь этот год, утратой раненый,
Бродил наш волк как неприкаянный.
А солнце о весне поёт.
С небес уходят тучи мрачные,
К волкам приходит время брачное,
Природа требует своё.

К любви всё тянется и просится.
И вновь как год назад на просеке,
Как будто всем смертям назло,
Как шанс забыть, что жизнь жестокая,
Волчица вышла одинокая.
Опять ему в любви везло.

В лицо светило солнце красное,
Волчица шла к нему за ласкою,
Виляя в стороны хвостом.
Но только взгляд отвёл он в сторону
И ласковость её не тронула,
И мысли были о другом.

О той, которой рядом нет уже,
С которой счастье чуть забрезжило
И вдруг покинуло, ушло.
И тяга к ней была лишь истинной,
К волчице той, одной, единственной
Его тянуло и влекло.

Волков судьба не склонна баловать.
Теорией инстинктов Павлова
Не объяснить и не понять,
В отсутствии людской душевности,
Причину этой волчьей верности,
Зачем ему нужна она.

И в мыслях со своими бедами,
Брел волк куда-то, сам не ведая,
То свой, чужой ли ареал.
Куда-то шел тропой нетореной,
И вдруг деревня, близ которой он
Свою волчицу потерял.

Как год назад, в кустах устроившись,
Смотрел он, что творится в дворике
Где жил мужик тот, его враг.
Всё тот же дом с резными ставнями,
Но по-другому всё расставлено.
Всё вроде также и не так.

Размылись контуров всех линии,
Текли неспешно мысли длинные,
Былое волка вороша.
Невольно вспоминалось прошлое.
Но вздрогнул волк, мужик на лошади
Во двор заехал не спеша.

Закат играл скупыми красками,
Мужик позвал кого-то ласково,
Вниманья требуя к себе.
И вышла женщина угрюмая,
В ответ на ласки только сплюнула
И боком, боком и к избе.

Но обостренным чувством хищника,
Волк понял без усилья лишнего,
Что счастлив был мужик в любви.
И женщина его, вся светлая,
Уже забыта, память ветхая.
И волк не выдержал, завыл.

Завыл от боли без размерности,
От человеческой неверности,
От поругания мечты.
Коль жизнь своя уже бессмыслена,
То торжествует пусть хоть истина:
За всё нам следует платить.

За настоящее и прошлое,
За всё плохое и хорошее,
Что мы творим здесь на земле.
Добро в ответ чуть-чуть лишь тронет нас,
А зло вернется к нам утроенным.
И это надо помнить всем.

Решительность вернулась прежняя,
Как мужика стал волк выслеживать.
И чувство стало нарастать,
Что не напрасно будет прожита
Жизнь, если мужика вдруг сможет он,
В один прыжок за горло взять.

И волк нашел такие кустики.
Мужик беду как будто чувствовал
И за мгновенье до прыжка,
До волчьей злобы и неистовства,
Уже в полете волка выстрелил.
Но волк на горле зубы сжал.

И сжал их так, смертельно раненый,
Что когда мертвых, окровавленных
Наутро их нашли в степи,
По следу убежавшей лошади,
Снежком немного припорошенных,
Не знали, как их расцепить.

                ***
Волков судьба не склонна баловать.
Теорией инстинктов Павлова
Не объяснить и не понять,
В отсутствии людской душевности,
Причину этой волчьей верности,
Зачем ему нужна она.

Инстинкты самосохранения,
Инстинкты рода продолжения,
Основа жизни, её твердь,
Слабеют перед чувством истинным,
И это чувство может выстоять,
И быть сильней, чем даже смерть!