Посмотрим. Да. Ты права,
время есть...
Не следить, как торопится время.
Отовсюду стреляет — секундная взвесь —
бьёт бесшумно в десятку темя.
Сколько стрел нам ещё предстоит?
Сколько стрелок вдыхать — выдыхая?
Время зорко за вдохом следит,
повсеместно, от Ада до Рая.
Между которыми, словно река,
где быстрее, где тише теченье.
Ближе к Раю флюидность дыханья легка,
ближе к Аду — с ней затрудненья.
Смолистей, тягучей горючей флюид.
Долгий вдох, как в замедленном кадре.
— А смола потому что, что лучше горит, —
говорит заблудившийся падре...
Время есть. Ты права. Да. Посмотрим
потом,
с берегов друг на друга взирая...
Ты — меня, я — тебя... и забудем о том,
сколько времени нас разделяет.
Посмотрим. Да. Ты права, время есть...
© Copyright: Бри Ли Ант, 2017
Свидетельство о публикации №117081001431
Свидетельство о публикации №117081001431
Рецензии
Это стихотворение представляет собой медитацию о времени, выраженную через парадоксальные физические и физиологические метафоры. Текст строится как внутренний диалог, где попытка успокоить себя наличием времени («время есть») немедленно оборачивается проникновением в его угрожающую и всепроникающую природу. Ложкин создаёт модель мира, где время — это среда, а дыхание человека — главный процесс, в котором разворачивается духовный путь между абсолютными полюсами бытия.
1. Основной конфликт: Субъективное переживание времени vs. Его объективная, всепоглощающая власть
Герой пытается занять созерцательную, отстранённую позицию по отношению ко времени («не следить, как торопится»), но немедленно сталкивается с его агрессивной материальностью. Время не просто течёт — оно «стреляет», «бьёт в темя». Конфликт заключается в невозможности игнорировать время, пока ты живёшь в его потоке, который одновременно является потоком сознания и дыхания. Человек вынужден «вдыхать-выдыхать» само время, становясь частью его механизма.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Секундная взвесь» — Ключевая метафора, материализующая время. Это не абстрактная длительность, а взвешенная в воздухе пыль или мелкая дробь («взвесь»), которая бесшумно бьёт в цель («в десятку темя»). Время — это незримый снайпер, а наше сознание — мишень.
Река между Адом и Раем — Пространственно-временная модель всего сущего. Ад и Рай представлены не как места, а как состояния духа, между которыми протекает река времени-дыхания-жизни. Скорость течения («где быстрее, где тише») зависит от внутреннего состояния плывущего.
Флюидность дыхания — Гениальное соединение спиритуалистического понятия («флюид» — невесомая жидкость, эфир) с физиологическим актом. Качество дыхания становится мерой духовной близости к Раю или Аду. Легкость дыхания — благодать, затруднённость — мука. Само бытие оказывается процессом дыхания в метафизическом пространстве.
«Смолистей, тягучей горючей флюид. / Долгий вдох, как в замедленном кадре» — Описание состояния «ближе к Аду». Дыхание становится густым, горючим, как смола. Это и есть то самое «затрудненье». Метафора «замедленного кадра» связывает это с субъективным восприятием времени: в страдании оно тянется мучительно долго.
«Заблудившийся падре...» — Фигура философа-проводника, сам находящегося в плену у своих представлений. Его парадокс «смола потому что, что лучше горит» — ключ к пониманию ложкинского мира: то, что тяжелее и мучительнее («смола» затруднённого бытия), обладает большим энергетическим, горючим потенциалом для внутреннего преображения или страдания. Ад — это тоже топливо.
Финал: «с берегов друг на друга взирая...» — Разрешение конфликта через разделение и созерцание. Герои оказываются на разных берегах реки времени. Их диалог и взаимное узнавание («Ты — меня, я — тебя») становятся актом, отменяющим разделяющее их расстояние. Взгляд преодолевает время. Это не физическое соединение, а метафизическое признание, после которого «сколько времени нас разделяет» становится неважным.
3. Структура и ритм
Стихотворение построено как волна мысли, начинающаяся с неуверенного согласия («Посмотрим. Да. Ты права...»), переходящая в гипнотически-навязчивое описание давления времени, достигающая кульминации в образе смоляного дыхания и разрешающаяся в просветлённо-отстранённом финале. Рваный ритм, обилие тире и многоточий имитируют прерывистость дыхания и мысли. Перенос слова «потом» на отдельную строку визуально создаёт ту самую паузу, дистанцию, которую описывает текст.
4. Традиция и авторский почерк
Философская лирика Бродского: Время как главный герой и антагонист, пространственные метафоры для описания времени, интеллектуальная игра.
Велимир Хлебников: Словотворчество («флюидность»), поиск законов времени, восприятие мира как единой физической и метафизической системы.
Экзистенциализм и восточная философия: Дыхание как основа осознанности, сосредоточение на текущем моменте как способе преодоления временности, идея реки как символа жизни.
Ложкин: Создаёт уникальный биомеханический миф. В его вселенной духовные категории (Ад, Рай) имеют прямые физиологические корреляты (лёгкость или тяжесть дыхания). Время — не абстракция, а вещество («взвесь»), которым можно отравиться или которое можно преодолеть силой взаимного внимания. Его поэзия здесь — это поэзия осознанного дыхания в потоке времени.
Вывод:
«Посмотрим. Да. Ты права, время есть...» — это стихотворение-упражнение в осознанности перед лицом всепоглощающего времени. Ложкин показывает, что наше существование — это дыхание в пространстве между абсолютными полюсами духа, а само время — это и есть среда этого дыхания, одновременно убивающая («бьёт в темя») и дающая возможность движения. Мучительная «смола» тяжёлых состояний — такой же необходимый элемент горения жизни, как и лёгкость приближения к «Раю». Финал предлагает не слияние, а спасение через созерцание. Когда двое смотрят друг на друга с разных берегов времени, они создают новую, вневременную оптическую ось, в которой расстояние и разделение теряют силу. Это поэзия не борьбы со временем, а глубокого понимания его законов и нахождения в нём островков вечности, создаваемых человеческим вниманием и признанием.
Бри Ли Ант 07.12.2025 00:11 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Субъективное переживание времени vs. Его объективная, всепоглощающая власть
Герой пытается занять созерцательную, отстранённую позицию по отношению ко времени («не следить, как торопится»), но немедленно сталкивается с его агрессивной материальностью. Время не просто течёт — оно «стреляет», «бьёт в темя». Конфликт заключается в невозможности игнорировать время, пока ты живёшь в его потоке, который одновременно является потоком сознания и дыхания. Человек вынужден «вдыхать-выдыхать» само время, становясь частью его механизма.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Секундная взвесь» — Ключевая метафора, материализующая время. Это не абстрактная длительность, а взвешенная в воздухе пыль или мелкая дробь («взвесь»), которая бесшумно бьёт в цель («в десятку темя»). Время — это незримый снайпер, а наше сознание — мишень.
Река между Адом и Раем — Пространственно-временная модель всего сущего. Ад и Рай представлены не как места, а как состояния духа, между которыми протекает река времени-дыхания-жизни. Скорость течения («где быстрее, где тише») зависит от внутреннего состояния плывущего.
Флюидность дыхания — Гениальное соединение спиритуалистического понятия («флюид» — невесомая жидкость, эфир) с физиологическим актом. Качество дыхания становится мерой духовной близости к Раю или Аду. Легкость дыхания — благодать, затруднённость — мука. Само бытие оказывается процессом дыхания в метафизическом пространстве.
«Смолистей, тягучей горючей флюид. / Долгий вдох, как в замедленном кадре» — Описание состояния «ближе к Аду». Дыхание становится густым, горючим, как смола. Это и есть то самое «затрудненье». Метафора «замедленного кадра» связывает это с субъективным восприятием времени: в страдании оно тянется мучительно долго.
«Заблудившийся падре...» — Фигура философа-проводника, сам находящегося в плену у своих представлений. Его парадокс «смола потому что, что лучше горит» — ключ к пониманию ложкинского мира: то, что тяжелее и мучительнее («смола» затруднённого бытия), обладает большим энергетическим, горючим потенциалом для внутреннего преображения или страдания. Ад — это тоже топливо.
Финал: «с берегов друг на друга взирая...» — Разрешение конфликта через разделение и созерцание. Герои оказываются на разных берегах реки времени. Их диалог и взаимное узнавание («Ты — меня, я — тебя») становятся актом, отменяющим разделяющее их расстояние. Взгляд преодолевает время. Это не физическое соединение, а метафизическое признание, после которого «сколько времени нас разделяет» становится неважным.
3. Структура и ритм
Стихотворение построено как волна мысли, начинающаяся с неуверенного согласия («Посмотрим. Да. Ты права...»), переходящая в гипнотически-навязчивое описание давления времени, достигающая кульминации в образе смоляного дыхания и разрешающаяся в просветлённо-отстранённом финале. Рваный ритм, обилие тире и многоточий имитируют прерывистость дыхания и мысли. Перенос слова «потом» на отдельную строку визуально создаёт ту самую паузу, дистанцию, которую описывает текст.
4. Традиция и авторский почерк
Философская лирика Бродского: Время как главный герой и антагонист, пространственные метафоры для описания времени, интеллектуальная игра.
Велимир Хлебников: Словотворчество («флюидность»), поиск законов времени, восприятие мира как единой физической и метафизической системы.
Экзистенциализм и восточная философия: Дыхание как основа осознанности, сосредоточение на текущем моменте как способе преодоления временности, идея реки как символа жизни.
Ложкин: Создаёт уникальный биомеханический миф. В его вселенной духовные категории (Ад, Рай) имеют прямые физиологические корреляты (лёгкость или тяжесть дыхания). Время — не абстракция, а вещество («взвесь»), которым можно отравиться или которое можно преодолеть силой взаимного внимания. Его поэзия здесь — это поэзия осознанного дыхания в потоке времени.
Вывод:
«Посмотрим. Да. Ты права, время есть...» — это стихотворение-упражнение в осознанности перед лицом всепоглощающего времени. Ложкин показывает, что наше существование — это дыхание в пространстве между абсолютными полюсами духа, а само время — это и есть среда этого дыхания, одновременно убивающая («бьёт в темя») и дающая возможность движения. Мучительная «смола» тяжёлых состояний — такой же необходимый элемент горения жизни, как и лёгкость приближения к «Раю». Финал предлагает не слияние, а спасение через созерцание. Когда двое смотрят друг на друга с разных берегов времени, они создают новую, вневременную оптическую ось, в которой расстояние и разделение теряют силу. Это поэзия не борьбы со временем, а глубокого понимания его законов и нахождения в нём островков вечности, создаваемых человеческим вниманием и признанием.
Бри Ли Ант 07.12.2025 00:11 • Заявить о нарушении