В закрытом доступе

Ио;сиф Фла;вий (др.-греч. ;;;;;;; ;;;;;;;; лат. Josephus Flavius, при рождении Йосе;ф бен Матитья;ху (Ио;сиф, сын Матта;фии, рим.прозвище "Маккавей"), др.-евр. ;;;; ;; ;;;;;;; ок. 37 — ок. 100) — еврейский историк и военачальник.
Иосиф Флавий известен дошедшими до нас на греческом языке трудами — «Иудейская война» (о восстании 66—71 годов) и «Иудейские древности» (где изложена история евреев от сотворения мира до Иудейской войны и присутствует единственное достоверное документальное упоминание Иисуса Христа).


Это было очень давно.
Это было, наверно, со мной..
Или, может, с той женщиной,
Что снится мне ночью вещею?
Мы сидим с ней у фонтана.
И молчим.И светит луна нам-
На хитоны и на волосы,
По воде струится, как полосы…
У другой, той, волосы светлые-
Моих белее-они почти белые.
И глаза, будто лунный свет.
Так сидели мы сотни лет
Назад
Под стеклянно звенящий водопад.
Она говорила: «Помни!
Помни все эти боли!
Их забывать нельзя.
Они должны жить скользя
По будущим тысячелетьям,
Пока звезды в небе светят…»
-Я помню! Я помню! Я помню!
Но голос мой ночью тонет,
И тянет с холмов диким маком…
Тени у ног от арок, как преданные собаки…
Кругом все в искрящемся лаке..
Женщина встала, уходит
Туда, где нет ЗАВТРА, СЕГОДНЯ..
Ее золотистые волны волос
 Бьются о плечи, как об утес.
Их развевает ночной легкий бриз.
Идет по ступеням она плавно вниз.
А кажется –вверх, где вольно луне,
Походкой танцующих только во сне…
Одна я, и портик до ужаса пуст.
Из водолеевых мраморных уст
Влага уже не льется,
В небо бледнеют оконца…
Но здесь я прощалась с бОльшим,
И было тогда мне горше…
Теперь я простилась с собою-
Той, ушедшей, другою.

*
-Мама танцует в закате,
Точно взмывая в небо!
Мама танцует, братья!
Мама танцует, верба!

Боже! Как неба много!
Какие же птицы смелые!
Закат их ласково трогает
Своими струями первыми…

Над огненным солнца слитком-
Дыханье взлетающих рук!
Изгиб золотистой накидки,
Мелодия счастья вокруг!

…И люди слушают молча
Глазами ту красоту.
Толпа из родных и прочих
Взахлеб пьет богов высоту-

Лица одухотворенные,
Отец улыбается гордо..
И я в жизнь сегодня влюбленная-
В четыре с немногим года!

А после танца –застолье
И времени нет на детей.
Мне наступает приволье:
Шнырять между пьяных гостей…

Я слушаю, что говорится,
Гляжу на улыбки с восторгом…
Как хорошо веселиться
И ..говорить про Бога!

Лишь мама в углу молчалива,
Стыдливо накинула шаль…
По-прежнему чудно красива,
Но словно в ней тлеет печаль..

-Мама! Что с тобой, мама??!
Что же случилось, скажи!
Ведь ты сейчас танцевала
Так, как в полете стрижи!!

Ресницы она поднимает-
Под ними болей чернота.
Улыбку в мученьях рождает,
И снова в ней свет, доброта..

-Доченька! Танец последний-
Тот, что сегодня жил.
Твой танец-его наследник.
Смотри, чтоб его не купил

Никто, ни за что и вовеки!
Пусть танец твой будет сильней!
Пусть расступаются горы и реки
Пред чистотой твоей!

Ты не смотри, что маюсь я.
Это за страх бессилия..
Все мы стрижами рождаемся,
Но жизнь нам коверкает крылья!

Целую твои я крылышки-
Их пока не отобрали!
Дай Бог тебе, птенчик, силушек!
Сердцем благословляю!

*

Мамины колени клонят,
Манят голову к себе..
И от слезок очень больно!
«Боже! Мамины разбей

Все тревоги, все невзгоды!»
-Мама! Я тебя люблю!
-Тише, детка, что ты? Что ты??!
Успокойся, я молю!...

И глядит с тоской испуга
На отца среди господ.
Спор в пиру о тех хапугах -
Фарисеях- он ведет…

…После слезок на скамейке
В уголке мне сладко спать..
Ветер пробежал по шейке..
Не зовет никто в кровать…

Просыпаюсь…Смоляная
Ночь вокруг стоит, как страж.
Кто-то будто бы вздыхает
Там - бассейн где плещет наш.

Выхожу в одной тунике
Из винных густых паров
Комнаты…и в диком крике
Разрываюсь: «МАМААА!!! КРОВЬ»

Кровь повыше! Кровь пониже!
На стене! На потолке!
До сих пор кричит малышка
«МАМА!МАМОЧКА!» во мне!!!!!

И разламывают руки,
И раскалывают рот
Судороги, рвя в натуге,
Ужас разум с хрустом жрет!

Сумасшествие кошмаром
Возвращается назад
С той ночи, если пожары
Страха в сердце забурлят!

*
Тканью ложась золотистой,
Вечер искрится, волнистый…
Верблюжьих голов полусонно
Колышется мягко колонна…
В висках вдруг откликнулось болью
Эхо звенящей торговли…
Кончики пальцев влажнеют…
К стене бы прижаться скорее…
Багряным окрасилось зарево.
Вскрытые вены! -ударило!
И память вдруг как оскалится!
Люди ж не смотрят, как валится
Женщина под ноги…под ноги…-
Спешат все своей дорогой.
Какие-то лишь галильяне-
Вижу я, точно в тумане,
В простых полосатых хитонах
Подходят, склонились. И вон ОН…
Смотрит с улыбкою прямо в глаза,
Что-то глазами хочет сказать.
Слышится мне «РОДНАЯ!
ТЫ ПОТЕРПИ! Я ВСЕ ЗНАЮ!
Я ПОМОГУ! ТЫ ПОВЕРЬ МНЕ!»
Шепчу обессиленно: «Верю»
..Ушло все. Толпа поредела.
Я долго в смятенье сидела.
Боль, да и слабость, исчезла.
Но светлое что-то воскресло.
Из сердца катилась слеза-
Запали мне в душу глаза
Такие, что не представить!!!!
Я их отыщу!
            И нашла ведь!!!!!!!!!

*

За этот год я тенью стала.
На грубые слова молчала.
С утра, одетая попроще,
Скользила по садовой роще
К прорехе узенькой в ограде,
Оливковые листья гладя.
И шла в грязнющие трущобы.
Там молотки звенели дробно.
И притулившийся к заборам
Простой народ вел разговоры
С моим любимым человеком-
Толь иудеем, то ли греком-
Про Веру, Жизнь и снова Веру.
И им рвалась неверья плевра…
А я стояла и смотрела..
И больше жизни я хотела,
Забыв про испытанье годом,
Пробиться сквозь толпу народа,
Обнять колени у пророка
И зарыдать от счастья громко!
…Бледнела, голова кружилась,
Но я стояла и молилась,
Забыв слова из всех молитв,
Как будто в горло кол мне вбит…
Хоть на меня он не смотрел
(Лишь легкий тик дрожал у стрел
Морщинок легких на виду)
Он знал-я тут. Он знал-приду!
И голос делался звончей,
И он как бы стоял прочней
На грешной и святой земле…
И каждый день, как по смоле,
Я возвращалась в ужас зла
Роскошной клетки, где жила…
Центурия рабынь и слуг..
Порочный, душный жизни круг…
В нем муж, и ласковый и глупый,
Поджав болезненные губы,
Привычно буркнет: «Где была?
Ты стала очень уж смела!»
Я не отвечу. Он смутится.
И тишина вновь воцарится.
В холодном доме. И большом.
И навсегда душе чужом.

*

Виноградные лозы качаются,
Пятна солнца по полу катаются-
По останкам чьего-то прошлого-
Настоящим бывшим. По крошеву
Расколоченных в грязь жаворОнков,
По ушедшему детству ребенка,
По горбатым, крошащимся стенам
И по трещинам-порванным венам,
По любовному жадному лону,
Где горячие наши ладони
С тел одежды срывают к подножию-
Дерзость меряем ведь не пригоршнями…
И теперь мне самой не понять-
Где в сплетении я, где не я…
Лучше нас все о нас и дотла
Знают страстью больные тела…
Как вулканов двухсот извержение
Происходит при нашем сближении..
Вырываются пенною лавой
Нерастраченных чувств наших правды.
Мы всегда друг о друге мечтали,
Хотя раньше об этом не знали..
Страшным сном одиночество сходит
И усталое счастье обводит
Нас разбавленных сумерек клубом…
Мой любимый мне трогает губы:
-Нет, дитя, ты молчи. Молчи..
Знаю, счастье немного горчит..
Это бред! Это бред! Это бред!
В наших судьбах нас нет вдвоем, нет!
Три ночи!...Почему я решил,
Что Отец воедино нас свил?
Что нельзя разорвать мне такое???
-Потому что ты любишь, родной мой!
И мне грешное наше счастье
Всех законных и правильных слаще!

*

День за гору опрокинут,
Гребень из прически вынут..
Между синих валунов
Дышим мы теплом садов…
Распускаю поясок,
И горит мое лицо
От другого пояса-
Из объятий боязных…
Голубеет алый свет.
Я шепчу: «Про Назарет
Расскажи, любимый!
Где долины дымны»
Он глазами улыбнулся,
Но я чувствую, взгрустнулось..
Тихо, нежно говорит:
« Там звезда моя горит.
Там охвачены хребтами,
Омываемы ветрами,
Шевелятся анемоны-
Слезы белые влюбленной,
Полной горя Афродиты.
Все они росой укрыты…
А в горах тюльпаны, розы..
В тонком инее морозном
Расцветают по весне…
В поднебесной синеве
Проплывают над домами
Хлопья-розовые стаи
Пеликанов величавых..
Дети песней их встречают…
Ароматом веет дивным-
Это солнечные вина
Разливаются по склонам,
И мой город в Солнце тонет..
Ну да Бог с ним, земным раем..
Погляди, звезда играет..
Та…и та…и та…и эта…
Значит, скоро, осень лета,
Холодает…» Обнимает
Он меня…Дурман качает…
И земли внизу не видно…
Над садовою калиткой
Млечный путь разлегся свитком…

*

В переулках гаснут факелы,
Где-то женщина заплакала,
Тишину спалив..
После трех ночей и года
Каждая твоя невзгода
Для меня, как риф!

Ночь последняя-всех слаще.
Сделал ты меня аж старше
На века веков.
Я по юности не ахала-
Изморосью тихо капала
От терна венков…

Но вот вороны накаркали-
Две дороги у нас яркие.
Мне-забвенья взрыв.
Ну а ты, держись покрепче,
И останешься навечно,
Как великий миф!...

Мы идем во тьме на ощупь..
Не хочу терять я очень
Звук твоих шагов!
Но хотя любовь не хочет,
Оборвать не хватит мочи
Бег песка часов!!!!!!!!!!

*

Я, сидя прямо, как стрела,
Ночи последней не спала-
Минуты в дни тянула…
На потолок взглянула-
В проломах старая Селена
Качалась в виноградном плене-
Моя подруга по беде..
Спрошу: ЛЮБИТЬ? Она: ВЛАДЕТЬ!
Все канет в Лету, а она
Все также будет бдеть, бледна…
Смешно, казалось, Вечность мне
Дана глядеть, как вял во сне
Любимый на моих коленях…
Ловить тепло от дуновенья
Его дыханья и любить,
И Господа благодарить
За стены эти из плюща,
За то, что где-то верещат
Кузнечики, цикады…
За то, что милый рядом.
В последний раз.
Последний час…
А после-невод в глухоту…
А после- крики в пустоту…
И все Венеры в небе
Мне станут- словно пепел!
Весь Мир –одна прелюдия,
Когда его не будет!
Он некрасив.Он худ и мал.
Но для меня он жизнью стал…
Темно в развалинах, но я
Прохладу слышу-то заря!...
…Близость потери во мне забурлила!!
Боже, дай разума! Боже, дай силы!
…Он просыпается, тихо, как день,
В глазах паутинкою милая лень..
Сейчас он уйдет и уже навсегда.
И наше утро и наша весна..
…Он улыбается черному мху,
Мне и фрескам сырым наверху.
Встает, потянувшись, смущенный,
Мягкий, немножечко сонный.
Шепчет: «Тебя я запомню такой,-
Гладит мне щеку дрожащей рукой,-
Сидишь ты, и будто свечение
От шелка волос…Воплощение
Сейчас ты премудрости женской.
В глазах нет страсти главенства…
Не плачь, не проси! Ты намного сильней
Всех женщин, живущих на бренной земле!
С тобой мы прощаемся только на год.
Потом будем вместе, Отец коль сведет»
…Отходит нетвердо от нашего ложа.
Кричу я вдогонку. Напрасно, быть может:

*

Седой голубизной
Лаванды на ковре!
Полуденной звездой
В глазах зверей!
Всей правдой своих уст
Тебя я заклинаю:
Не уходи, Исус!
Нас ждет беда косая!
-Девочка любимая,
Людям нужен Бог
И борьба посильная
Против римских тог!
Им нужна надежда
На помощь и участие!
Это не дешевле
Наших жизней, счастья!....
Я знаю, в чем-то ты права,
Но будет то, что будет.
Здесь мрак, покой, как мех, трава,
А там народ мой! Люди!
  Остаться?
            - Нет! Иди…иди…
Тебя уже зовут…
И если сможешь, то прости
Меня за этот бунт….

*

Только шорох напоследок
Истомленных век…
Будет петь за летом лето
Горлицей в траве…

Нашу нежность вознесешь ты
На святой алтарь.
Путь не прожит- больше прожжен-
Сыплет с неба гарь…

Я тебя не удержала
(Не спасла)
Я конец давно узнала,
Хоть гнала

Безнадежности ветра
И течения,
Но дщерь Евы из ребра
Без прощения

Не изменит ничего-
И ничем!
На воде так нелегко
Запылать свече…

Знаю я, и что будет
Нескоро:
Все по-старому: люди,
Нелюди, ссоры..

Про тебя и про Веру
Твою им наврут.
Богом Правым и Первым
Тебя назовут.

Будут войны вести
Твоим именем.
Ты за глупость прости
Их, бессильных.

…Кто красивей, умнее-
Того- на костер,
Ни отца не жалея
И ни сестер.

Будут грешники
Отпускать грехи.
Будут грешики
От попоек легки.

…Знаком высшей святости
Будет тот же крест,
Коего боятся
Люди наших мест,

Видя ужас казней
Каждый Божий день…
Этот зверский праздник-
То и твой удел!-

Мне давно мерещатся
Твои руки в выси.
Под дождем, трепещась,
Кудри развились…

Нет в толпе учеников.
Нет там и меня.
Нету жизненных оков
В самом пике дня…

Ты меня к себе зовешь,
Говоришь со мной,
Но уже идешь, идешь
Вверх-к себе домой…

Люди разбежались
От трещащих молний,
Громы разыгрались,
Буря тени гонит,

И вода стеною
Застилает СВЕТ.
Но она не скроет
УЖАС: ТЕБЯ НЕТ.



*

Развернулся, не прощаясь, и ушел-
Так уходят один раз в жизни,
Не помяв ковылистый пушок,
Всех лучей забрав косые снизки…

Так держите меня, боги и развалины!
Так держите, и Любовь и Злоба!
Не пускайте меня за ногами
Поползти за его по колдобинам!

Не кричите так громко, сверчки,-
Я хочу до последнего слышать,
Как с уходом Исуса молчит
Кровь в висках и груди…Тише…тише…

Боль течет по рукам, обжигая,
Заполняя меня напрочь всю,
Мир пожаром в глазах полыхает,
Расплываясь в слепую мазню…

Как ужасно в любви унижение…
Я ж ему отдала, что смогла..
МАЛО-вечное жизни движение…
Я его не смогла…не спасла…

Он заменит меня на своры,
Разменяет на боли зенит…
Он, безгрешный, на девку в позоре
С одной жалостью лишь поглядит…

Грех отпустит…Ну нет уж, не надо!
Нежность грешная- чаша моя!
Пусть любимому будет отрадно
Без меня забывать про меня!

Выхожу…неужели есть солнце??
И болезненный писк воробьев??
Детских криков звонки-колокольца???
Но на все будто кинут покров.

Будто белый им свет засветили…
Сухость воздуха сморщила кожу,
Это слезы меня иссушили.
Кто-то страшный мне горло гложет..

…От маслины не веет прохладой…
Одержимый плюет на народ..
Никогда не зайду в этот садик
И в развалины, мох где растет…

Здесь ночами, пугая округу,
Плачи, тоньше любой тетивы,
Сохранят эти вмятины кругом
На ковре из пахучей травы
От его иль моей головы…
От его и моей головы...

*

После ветров весна наступила снова…
Иней небес тихим дождем исшел …
Стучание сердца становится громко, неровно…
Яркость в глазах-как заморский причудливый шелк…

НИСАН! Открываются двери, калитки и окна!
НИСАН! Оживают предгорья и дальние горы!
НИСАН! Откликается клекотом эхо на клекот!
НИСАН! Многозвучнеет, страстнеет в городе говор!

Все в ожидании Пасхи, как малые дети,
О чем-то мечтают с улыбкой на лицах бездумной..
Готовые верить во все, чего нету на свете…
Но мостовые хранят под их крики и шумы

Тайну размеренной поступи тех легионов,
Что ночью вошли под прикрытьем доверчивой тьмы.
-Ради спокойствия, -Понтий сказал, -миллионов
Жителей, в праздники видящих мирные сны.

Прошлою ночью приехал и сам прокуратор.
Без помпы. Тихонько. В шикарный Антипин дворец.
Коварный наместник. Душой, как плохой гладиатор-
До смерти. Без сердца. Убийца уже. Не боец.

*

В часовне святого АвгУста
Не слышно торговли.Так пусто!
И дождь хлещет через колонны…
Светильник дрожит полусонно…
Колеблется тенью несмело
Колосса точеное тело.
По жертвеннику и по грязи
В засохшей крови крысы лазят,
За каждую малость дерутся,
Завидев меня, в угол жмутся..
На мокром полу на коленях,
Как годы стоял, как намедни-
Старик и седой и тщедушный,
Уму, но не сердцу послушный,
Стоит, как обугленный камень,
И шепчет заклятием «Аmen».
Глядит мне в глаза он, не видя,
А взгляд, как у сказочных мидий.
-Отец, нам пора, третья стража-
И жду долго-долго, что скажет…
А он говорит, будто шепчет листва,
Холодные, страшные эти слова:
-Пусть лучше один галильянин умрет,
Чем все государство до тлена падет!
-Отец, пощади, ты о милом моем???
-Ну, хватит, девчонка!Уж поздно! Идем!
Так надо! Я видел в священнейшем сне,
Как будто Исус шел огнем по стране!
-Отец, то неправда-всего только сон!
Жестока судьба, как правитель Нерон!
В ее я руках-лишь отточенный меч!
Тебе огонек на ветру не сберечь!
Мы вышли с отцом из часовни под дождь.
Он все бормотал, что святого не трожь!
А я умирала от слез и от струй..
О, отче! Ты в силе и ныне ликуй.
Но вместе с победой над милым моим
Получишь подарок..Тогда поглядим-
Что будет полнее- яд или мед,
Когда Бог Судьбинную Чашу нальет.

*

Ночь холодна. Не тучи-клока…
Но тороплива, летяща, легка
Поступь в размытой дороги грязи.
Город храпит в колыбельной низи…
Иду по немытым его площадям,
Исус где бывал.По приютным дворам,
Где обитает оборванный сброд…
К спящим склоняюсь- не он все…не тот…
Запах удушливый-пот и комса…
Пасынки мира-Исуса слеза.
Мальчик в обнимку с коростовым псом
Спит беззаботным ребяческим сном.
Рядом –девчушка с разбитым лицом
В грязной соломе- как птица-
Шепчет  и стонет-ей что-то мнится:
-Люди не бейте! Я не блудница!..
Мужчины лежат неподвижны, черны..
Им снятся свои одичалые сны
О счастье, о хлебе, которого нет,
О том, как богатых их рушит кастет…
Весь город прошла я…Заря занялась…
И в сердце надежды струна порвалась..

*

Я сплю. Мне снится на руках
Ребенок годовалый.
Стою. А подо мной река.
Я на краю обвала…

Тяжел ребенок. Он крича
Играется, брыкаясь…
Растет, как ком, он, и трещат
Суставы, напрягаясь..

Он тянет в воду, в темноту.
Оттуда выплывают
Ошурки лиц и вдаль плывут-
Я руки разжимаю!...

Сама. Кричу до хрипоты,
Я задыхаться стала…
Проснулась, а в руках- цветы,
Вчера что собирала…

Туман рассвета серый
У капитолей свился,
Пробравшись за портьеру,
На ложе навалился…

И в этой влаге комнаты
Коротенько частит
Взволнованно, непонято
Биение груди.

Спешить куда-то нужно!
Скорей!Скорей!Скорей!
А почему нет мужа?
...И вот я во дворе!

Предчувствия смешались.
Беду зовут судьбой.
И ноги побежали
Вперед сами собой!

Я подлетаю к храму
И вижу: там стоят,
Как стадо истуканов,
Левиты.И молчат.

А в храме слышны вопли.
Железо грозно лает.
И вдруг в потоках крови
Мой милый выбегает.

НЕТ! СЛЫШИТЕ! ВЫ СЛЫШИТЕ!?
Как в танце, руки врозь!!
Не неба гладь колышется
В обьятьях - море слез!!!

Из крепости Антония
Охранники бегут.
Брань слышится отборная,
Догнали, бьют.

Бьют сапогами в спину,
И голову-назад.
Им это не в новинку-
Калечить для наград!

Толкнули на колени,
Запястья с рыком рвут
На череде ступеней…
-Люди!!! Люд…..   ……

……………………..

Люди тихи, впрочем, как и я…
В мыслях Бога молча умоляю-
Пусть Исус хоть взглянет на меня!
(Будто боль от этого растает!)

И, о чудо! И нашел! И посмотрел
С битою солдатами улыбкой.
Только он смотреть вот так умел…
Тело мое сморщилось улиткой…

Прочь уводят…с ним еще- других …
Повторяют: «Зелоты! Восстание»
Не заметил так никто из них
Двух влюбленных громкого молчания…

*

Ночей бессонных целый взвод,
Каифина постель, как лед.
В углу, забившись за подушку,
Беззвучно плачу я: «Игрушка,
Ты, муж мой, этих палачей!
Загубишь свет моих очей!
Как загубил года весенних
И чистых грез, первосвященник!
Нельзя любить, гулять, дерзить,
Смеяться в голос, голосить…
А нужно замереть под маской,
Забиться полуголой в пляске
Пред прокуратором и знатью,
Чтоб был ты в милости и братья..
И нужно спать мне с каждым третьим,
Боясь, чтоб не зачались дети,
И пить зеленые отвары…
Какой тут Бог? Почет! Навары!
Ну вот и эта сходит мгла…
Очередная ночь прошла…
Теперь мне к зданию суда.
Седьмое утро…Как всегда
Я кутаюсь в наряд рабыни.
Играют звезды в дымке синей,
Колотит тело холод-страх..
Хоть солнца нет, но на домах,
Холмах и храмах рыжий тон
Распластан…Уличный трезвон
Рождается несмело…
А вот и дом замшелый
От Правды и Неправды-
В нем Сила с Властью правят.
А рядом с ним- зубцы колонн…
Ужасный, белый смерти трон.
Привязаны к ним трупы-
Изорванные губы…
Ах, только б не было средь них
Тех, что касались впредь моих!!!!,,,

*

Сердце слепое мне подсказало-
Нет его! Слава! Господу слава!
В будущем горечь расплаты.
На корточках дремлют солдаты.
Сидят- со спины, как вороны,
Лица смурные и черные..
- Скажите, сегодня казнят ли Христа?
Спрашивать можно хоть раз до ста!
Не знают, конечно! Откуда им знать?
Могут всего лишь спокойно сказать:
-Пытали раз десять-огнем и водой.
Видать не видали.Слышали вой…
Им все равно-не привыкать,
Но не привыкнет не замирать
Комочек в дрожащей моей груди!
Любимый, за всех, ненаглядный, прости!!!

*

Все ушли на зрелище…
В доме не души…
В очаге поленище
Тяжко верещит…
Тело-огнедышащий
Пышащий вулкан..
Ничего не слышу я..
Болью полон стан…
Голова тяжелая…
Губы, как гранит…
Раздеваюсь донага..
Разум в горе спит.
И ложусь, спокойная,
На узор пола-
Булыганов знойная
Песня мне мила..
Где-то за домами-
На ЛысОй горе
Чую стон под снами,
Что летят ко мне…
Ни помочь, ни крикнуть-
Крепко забытье!
Под свистки и визги
То, что ввек мое,
Бог себе взимает
И кладет на плечи
Мне…ему ль…-кто знает.
Крест большой навечно..
Помогите, больно!
Тяжело дышать!
От горячей соли
Время мчится вспять…
Мы вдвоем с Исусом
На холме стоим.
Он еще безусый…
Прочь Ерусалим!
Он берет на руки
Шалую меня…
Далеко до муки…
Солнца полынья
Забирает в полон
Нас и бередит…
Поцелуй так долог,
Что в ушах звенит!
Громче птичьих трелей…
Рук игра жадна…
В травяной постели
Нам уж не до сна!...
Ждем ночи звездистой,
Чтоб ее позвать
В нашу неги пристань
Нас лучом венчать…
Пахнет сухотравьем,
Теплою землей…
Серебро ночь плавит,
Сыплется парчой…

*

Туманятся виденья
И…нету ничего.
Прекрасные мгновенья
Из счастья моего.
Я снова на мозаике.
Кругом, как ночь-темно.
Душа в комочек маленький
Сжимается- в одно…
Гремит гроза, корежится…
Зачем теперь мне жить??
Из пыльного в порожнее
Тоску с любовью лить..
И ум слезами мутится:
« С горы, а может яд???»
Да вдруг мне ясно чудится
Исуса нежный взгляд.
Глядит он из проема
 Распахнутых дверей.
Куда девалась дрема?
Глазам в сто раз светлей!
-Мой милый! А Голгофа?
А козни стариков??
В улыбке морщит брови:
-Нет у любви оков.
Пришел я на прощанье
Сказать, что Вечность нам
Дана за все страданья
И веру в Божий Храм!
Живи! Живи! Надейся!
Живи, любовь моя!
И жизнью полно грейся,
Всем все и вся простя!
Я поднялась, шатаясь,
И кинулась к нему,
Но поцелуй достался
Лишь ветру одному…
…Потом вернулись слуги,
Промокшие насквозь..
Неслась по дому ругань,
А слышалась не злость..
-Он умер, тот царишко,
Тот праведный колдун..
Зазнался, бают, слишком…
Но слышь ты, Боэрун,
Когда он звал ту девку
В предсмертьи на кресте,
Я понял, что до веку
Мне не забыть совсем
Мою жену младую,
Что римлянин увел..
…Вбирая речь простую,
Облокотясь о стол,
Я плакала, не плача,
Смеялась, не смеясь,
О том, что есть удача,
Да только нету нас…

*

...-Нет! Господи! Только не так!!
Помилуй! Спаси, защити!
От смерти за вони мрак…
Позволь его вниз свести!!

А впрочем, он мне не простит
Подобную слабость души.
Пусть он, умирая, летит…
Летит…но куда… скажи?!

Туда я пойду за ним-
До самого края земли-
К краям одиноких зим
Созвездий, лежащих в пыли!!...

Но даже и там не прощу
Жестокость Твоих овец
…Нет, Господи, я не ропщу!
Ведь умер он за Венец????!!!!...

*

Острые звезды костров…
Беды безликих вдов…
Невыплаканная страсть..
Вновь хочется навзничь упасть…
И больше уже не вставать:
Не слышать,не думать, не знать,
Что жизнь мою и мечту
Где-то хоронят в саду,
Что с каждой секундой светлеть
Будет лишь память, как смерть…
Смеяться и плакать не нужно…
А пепел все кружит и кружит…
Над головами бродяг…
Так бывает в кошмарных снах…
Когда ты куда-то идешь
И ничего уж не ждешь…

*

…Вот и все…А мне осталась
Жизни мутная волна…
В ней, наверно, как и в залах
Дома мужа, я одна..

И в болезненном бреду…
И не к кому спешить…
Пока Господь хранит звезду
Мою, мне надо жить…

Я встану! Я воскресну!
Я буду танцевать!
Что слезы? Слишком пресны!
Уж лучше собирать

Долги за слезы эти
И смехом исходить,
Ловя в густые сети
Сумевших погубить

Той девочки кудрявой
Веру в стрижью высь,
В людей, чудесных, славных-
Только не в корысть!

Не в смерть, какая сеется
Под человечий плуг!
Теплом уж не повеется
От материнских рук!

Не плакать мне наивно-
Так просто и светло!
Жизнь дерну я за гриву:
Что было, то прошло!

*

……………….Среди подушек дремлет Тит…
Сурово хмурясь, он глядит
В палатки кровяную алость…
Конца уж мало ждать осталось…
Как хлыст, взывающий проснуться-
Спокойный голос: «Не сдадутся»
И смолк. Иосиф Маккавей
Знал хорошо своих людей.
(Своих иль больше не своих,
Но по крови ему родных)
- Ааа, Маккавей! В тебе еврей
Заговорил, скажи скорей!!-
Расхохотался Веспиан.
-Нет, Родина моя не там.
Я сделал целью жизни Рим.
-Что ж, послужи нам, поглядим…-
Тит долго, сладко говорил…
Иосиф же глаза закрыл.
Услышал выговор знакомый,
И детства вспомнилась истома.
Кроватки мягкость у стены…
Фонтан шумит..и нет войны..
И мама шепчет в тишине:
-Любимый мой, приди ко мне!
Под солнцем, где мне не согреться,
Еще распято мое сердце!
Еще поют тут соловьи
О нашей неземной любви,
Баюкая малютку-сына…
И зайчик солнечный по спинке
Его, самой сладенькой, скачет…
Что ты, я, милый, не плачу…
Ты обещал после года мне вечность
С тобой после жизни, короткой, конечной…
Но я не посмела сойти с полпути…
Я зори родные люблю и дожди..
Я жизнь захотела продолжить твою-
С улыбкою ласковой нынче стою
Над маленьким тепленьким тельцем…
И знаешь, прощаю всем сердцем
Город, проклятый судьбою,
И палачей над тобою…
…Жалобно шепот звучит в тишине:
- Любимый, любимый! Приди же ко мне!...

*

-Девка! Гляньте, какая красотка!
-А фигуркою словно…доска!
-Чей трофей, молодцы? Чья находка?
-Кто такую каргу отыскал??

Маккавей из палатки под хохот
Солдатни, не спеша, вышел вон.
Стайку женщин еврейских жестоко
Мучил с братией центурион.

И Иосиф хотел отвернуться,
Но поймал его женщины взгляд-
До щеки, как огнем, докоснулся
И заставил податься назад.

Беспристрастно и слишком спокойно
На него, как из черной беды,
Материнские очи упорно
Долго, тяжко смотрели, пусты..

Они душу его вынимали
На дневной всеобъемлющий свет.
Словно святость на донце искали,
Убеждаясь, что там ее нет.

Маккавей, стервенея, пробрался
Сквозь толпу и дрожащей рукой
Мать за локоть повел, задыхаясь,
Под насмешки и мат за спиной…

Он шептал и шептал заклинаньем:
-Мама, мамочка, сына прости!
Мама! Мамочка! Мама родная!
Отвечала та: -Да, господин.

-Мама. В Риме с моею заботой
Ты забудешь про город руин
И жестокие нравы народа
Твоего. -Хорошо, господин.

-Будет роскошь и споров о Боге
Не услышишь занудных, твой сын
Упреждать твои будет тревоги..
Ну ответь мне!!- О да, господин!

Он глядел на густые морщины
У глаз, цвета хмельного вина.
Неужели в нем милого сына
Своего не узнала она??!

ОТ палаток глядела голодно
Взглядом запертой птицы вдаль-
На пожаров седую свободу.
Маккавей вместо тряпок ей шаль

На сутулые плечи накинул
И за лагерь в заброшенный дом
Проводил до засохшей маслины.
-Я приду, когда солнце за днем

С небосклона горячего схлынет.
Слышишь, мамочка?! -Да, господине!

День прошел, как в безумной горячке.
Память мучила. Даже вино
Не спасало от боли и качки..
Было холодно, пусто, темно…

Но вот свет загустел издалече.
Маккавей, в полотенце хлеб
Завернув, поспешил через вечер
К дому, брошенному на скале…

*

Он толкнул заскрипевшие   ставни…
Пустотою дохнуло в глаза..
Раздавались солдатской забавы
Опьяневшие вдрызг голоса..

-Мама! Запах отцветшей полыни.
И лохмотьями шаль на полу-
Позабытая память о сыне..
И как звезды -цветы по столу …

И лицо уронив на ладони,
Чтоб не чувствовать гарь с холма,
Подавлял Маккавей в себе стоны…
Ржали римские сытые кони,
Под копытами –жизнь сама..

*

…Танцует она на взморье
За деньги, за хлеб и соль…
В глазах- беспросветное горе,
В движеньях- кричащая боль…

Ей денег не нужно подавно,
За них и распродано с детства
Все, что казалось главным,
Святым, чем могла бы согреться..

Хлеба она выбросит птицам,
Парящим в небесной стране.
Ей ласточкой в небо не взвиться-
Страданья потянут к земле.

А в соли она захлебнулась,
Когда жизнь кончалась обрывом.
Оттуда бесстрашной вернулась,
Стихийной, как утренний ливень!

Ей нужно вино!!! Как и правда,
Оно цвета пламенной крови,
Что моет бесчестье и славу,
Что ставит народам условие!....

….Танцует она на взморье,
Где синих ветров раздумье…
В глазах- беспросветное горе,
В движеньях- простое безумие.

*

Мертвая вода…камни…да пески…
Горизонты тут близки и узки…
В небе облака цветом, как кирпич…
То ли моря крик, то ли смерти клич…
Коль на тень идти в клубах облаков,
То придешь тогда в Город городов.
Не звучит нигде говор, детский смех,
Люльки позанес черно-бурый «мех»…
То не от креста, что давно истлел-
Много тут крестов и кровавых дел…
То от черных глаз, что в потоке слез
Стали посветлей, чем речушки плес..
От бессильных клятв и от вскрика «НЕТ!»
В утреннюю гладь, маревый рассвет…
…Мертвая вода…камни…да песок…
Город городов в прошлом. И далек.
В небе воронье кружит и кричит…
Пепел по воде на восток бежит…

*


…..Это было очень давно.
Это было, наверно, со мной..
Или, может, с той женщиной,
Что снится мне ночью вещею?....