Ничего не случится

Шёл четвёртый месяц моей практики медсестрой. Июль, печёт солнышко, пляжный сезон давно открыт, по улицам ходят красивые загорелые юноши, а я торчала в больничной палате и изнывала от жары и скуки. Из невесёлых раздумий меня вытащил телефонный звонок.

-Здарова, старушка! Ты как там, плесенью ещё не заросла?
Я покосилась на аппарат жизнеобеспечения, на лежащую на кровати бабку, обвела взглядом больничную комнату и со вздохом ответила
- Привет, Петь. Гнию по-тихоньку.
- Уууу, прям так и гниёшь? Ну так сегодня устроишь себе сегодня выходной, это обязательно!
- Я не могу, ты же знаешь. А что такое?
- Всё ты можешь, вот что я знаю, ничего страшного не случится. Меня тут случайно на квартирник пригласили.
Угадай, чей?
- Пугачёвой что-ли? - буркнула я.
- Ага, прям очень смешно. Но нет, не Пугачёвой.В нашу нерезиновую приехали "дрэгон харт" .

Сердце мгновенно заколотилось. Неужели те, с чьей музыкой я засыпала и просыпалась находятся в одном городе со мной? Невероятно. Сколько мы разделили вместе? Всегда, всегда их музыка была рядом и поддерживала меня. Я дышала каждой строчкой их песни, каждой вибрацией голоса солиста.

А бодрый голос из трубки всё говорил.
- Прости, я прослушала. Можешь ещё раз?
- А? Я говорю, сам сначала глазам не поверил, еду от Марины, ну знаешь её, ну вот еду я в метро и тут вижу, что напротив меня сидит Горелов. Понимаешь, Горелов сидит! Ёпт, а я смотрю такой на него и глазами хлопаю. А он, прикинь, заметил меня, улыбнулся. Ну я и подошёл к нему, мол здрасте, неужели это Вы.
Петька говорил, а я представляла перед собой мужественное улыбающееся лицо Горелова.
- Вообщем, он спросил у меня как до Выхино проехать, прикинь, до Выхино доехать, ахах. Ладно, лирика всё это. Короче. Сегодня Горелов будет петь на одной квартире и... ему нужен гитарист. Он ж один приехал, неофицально. Я рассказал ему про тебя, обещал, что ты уж точно будешь.

Играть с Гореловым?! Вернее не так... упустить возможность игры со Гореловым. Я сжала зубы.

-Петь, я не могу! Она ж умереть может! Знаешь, что потом будет? - заорала в трубку я.
-Не может. 4 месяца не умирала, за сутки тоже не помрёт. Короче, в семь жду на Пушке. И не дури, поняла? Всё, пока.

Я посмотрела на бабку. Её обрюзгшее некрасивое старческое лицо было равнодушно к приезду Горелова. Оно вообще было равнодушно последние четыре месяца, так как хозяйка не приходила в сознание. Наша единственная коматозная. В беззубый рот вставлена кислородная гофра, к худой иссушенной руке тянется капельница, датчики сердцебиения... По датчикам она живая, кстати. Пульс стабильный. Уже четыре месяца как стабильный. Жива, как же. По мне, так самый верный признак того, что она живая - это, отнюдь не пульс, а ежедневный стул, который мне
приходится убирать. Иногда другие практикантки халявят и от бабки начинает вонять больше обычного.
- Какого чёрта ты ещё не сдохла? - проворчала я.
Бабка смолчала. На дисплее по-прежнему отображался ровный пульс.

-Ну, пожалуйста, подмени меня, я тебя очень прошу. - умоляла я по телефону сокурсницу.
-Слушай, я не могу. Устала как чёрт, вот-вот вырублюсь, а ещё этот Николай Григорьевич всё время клинья подбивает, спасу нет.
- Да пойми же,такой шанс один раз в жизни выпадает! Да и то не каждому!
- Да чего ты паришься? Оставь её и иди.
- А если что случится?
- Ничего не случится. Она ещё тебя переживёт. Ладно, я спать, а тебе удачи.

Блин,да о чём я вообще думаю? Если я не пойду на этот квартирник, она ведь правда меня переживёт, это уж точно. А Петька с Ларисой правы, нельзя, нельзя отпускать мечту.
- Ладно, бабуся. Давай договоримся. Я сейчас уйду и приду через двенадцать часов. А ты, хочешь жить - не умирай.
Бабка снова смолчала ровным пульсом на экране. Что ж, молчание - знак согласия.

На Пушке я была даже раньше семи. Одолжила у знакомого хорошую гитару, у соседок по общаге туфли, надела всё самое лучшее, что было в гардеробе. Петька сказал, что я неотразима, и вообщем-то он была прав - я с
удовольствием ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин, и любовалась своим отражением в дверях с предостерегающими надписями "не прислоняться". В одни мои светившиеся счастьем глаза можно было влюбиться с первого взгляда. Я еду к Горелову!

В больницу я возвращалась счастливая-счастливая. Подумать только - я аккомпанировала ему! Более того, он даже попросил меня на бэквокале подпеть! Я люблю весь мир, всех людей и даже ту некрасивую воняющую старуху, за которой мне необходимо ухаживать.
Я открыла дверь и вошла в палату. Вроде всё по-прежнему. Я с облегчением села на стул. Зря всё-таки волновалась, она стопудово меня переживёт. Это же мировая бабка! Самая живучая бабуся в мире! Пожалуй, пойду поправлю ей подушки.
Взгляд упал на дисплей с сердцебиеним. И тут моё собственное сердце словно куда-то провалилось... Нет, не может быть... Наверное, датчик отошёл, такое же бывает. Ведь бывает же? Я подбежала к бабушке так быстро, как если бы скорость бега могла дать гарантию отошедшего датчика. На месте... Точно на месте? Да, ошибки быть не может... Может неисправен прибор? Ведь мог же он сгореть? Мог же? Дрожащей рукой, я прикоснулась к маленькой сухой ручке бабушки. Рука была холодная.
-Бабушка, бабулечка, бабуся, стой, не умирай. Ну живи, пожалуйста. - Я слегка била её по щёкам.
Да как же так? Ведь и Петька с Лариской... четыре месяца же...
В мою голову никак не мог влезть простой очевидный факт - передо мной не живой человек.
Вроде вот она, бабуся моя лежит как обычно, как и двенадцать часов назад. Вот она трубка, капельница, исправно работающий датчик. Только бабушка уже не живая. Бесполезно просить не умирать трупа. Бесполезно с ним разговаривать. Севший мобильник можно зарядить, ушедшую же жизнь вернуть невозможно. Я безвольно рухнула на стул. Так не бывает. Так не должно быть.
На мобильнике играла песня Горелова.