Одесса смеется

 

      Поэту и гражданину Вадиму Негатурову, погибшему в одесском Доме Профсоюзов

Жил поэт без имени и звания,
Без томов печатных и наград.
Поутру спешил в депо трамвайное -
Принимать маршруты на наряд.

День-деньской трезвонил он по улицам,
Собирая рифмы и людей,
Делал план (но это как получится –
Пятачки не лучшая из тем).

Пассажир любил его чудачества –
На билетах писаны стихи.
И за то грозил начальник с пятницы
На «ночной» его перевести.

Он согласен был и на «копеечный».
Но в субботу, там, на кольцевой,
Был его вагон войной отмеченный,
И накрыт ударною волной.

Пыль и грохот, стекла - «паутиною»,
Чей-то крик, кого-то стали звать.
Новый взрыв, как будто душу вынули.
Темнота… на долго ли… как знать…    

Люди в сером с пряжками железными
Гоготали что-то на своем,
Собирая все, ничем не брезгуя, -
Башмаки, пиджак, аккордеон.   

Подобрали выручку с билетами - 
Подсчитали: много ли собрал.
И, тетрадку откопав с сонетами,
Удивились: «Это кто писал?»

А потом, как будто не намеренно,
Уронив стихи в дорожный прах,
Заявили: «Мысли очень смелые.
Почему же вы не при деньгах?

Вас талант прокормит обязательно.
Мы, в Европе, в этом знаем толк.
Можем посодействовать с издательством.
Только, не пишите между строк. 

Мы о вашем будущем подумаем.
Но и вы слагайте об ином.
Для начала, что-нибудь о фюрере,
О его порядке мировом.

Оды в легком слоге - восхитительны.
Примут и Берлин, и Бухарест 
Как Одесса ждет освободителей,
Как они явились, наконец.

Ну, же…» А в ответ насмешка южная.
Без улыбки ты – не одессит,
Смех в Одессе может стать оружием
И любую силу перебить.

Смех как море - он не знает берега,
Он как волны часты и густы.
И от смеха побледнели серые,
Потускнели бляхи и кресты.   

И затворы черные залязгали,
Посылая в плоть и кровь металл.
Но команды заглушая грязные,
Смех во всю пощечины хлестал.

И они стояли как побитые.
И смеялись чайки на мысу:
«Да, Одесса ждет освободителей,
И они, уверена, придут!»