Город мёртвых

Город мёртвых внутри человека живого.
Город мёртвых в любом городе мира.
Умирают от яда и ножевого,
В одиночестве, в свете прямого эфира.

Умирают от сердца и бессердечья,
От излишней заботы или же невнимания.
Умирают, в конце концов, от бесконечной
И пронзающей боли всего понимания.

Умирают от лёгких, печёнки, желудка,
От рака, от язвы и прочих болезней,
При паденьи с небес, в глубине от удушья,
Будучи идеалом или массой безвестной.

Мы от кладбищ бежим, опасаемся мёртвых.
Им возводим гробницы, воздаём за былое.
Только им-то отныне не нужно и сотых
Крох от наших потуг. Пусть хоть всё дорогое,

Что имеем, зароем вместе с ними, хоть златом
Всё осыплем вокруг, не избавиться нам
От грызущего чувства, что мы виноваты:
Не сказали, забыли, упустили. И там,

Где теперь наши близкие, нас проклинают
Недовольные тем, как вели себя мы.
И за годом год люди что-то всё возмещают,
Расставляя могильные плиты, кресты.

Только мёртвым не нужен ни мрамор, ни бархат.
Сожаления наши и их жгут сердца.
Всё равно им, кто будет на публику ахать,
А обиды остались за порогом конца.

Нашим близким дороже лишь честные чувства.
И, надеюсь, простят всё, покинув наш мир.
На земле остается лишь тело, в нём пусто.
Душа попала в нирвану, рай, а, может, в эфир.

В каждом городе мира разлагаются кладбища.
У любого из нас кладбище есть внутри.
Эти жертвы для нас, как прощение страждущим,
Заливают то пламя, что в душах горит.

Умирают вокруг без конца и без края.
Ожидает нас всех неизбежный финал.
И живём в ожидании ада иль рая,
Всё стараясь себя превратить в идеал.

И в раздумьях о смерти вдруг жизнь ускользает,
Пропустив рокот моря, неба летнего синь.
И в поклоне пред смертью мало кто понимает,
Что пришли мы сюда не погибнуть, а жить.