На перевёрнутых листах

Без звука, в приглушённых тонах,
В секундах, не записать на листах, —
Реальностью скрытой во снах,
Ненужностью в данных ночах.

И в стихах лишь отсутствие стен,
И готовность отдать всё взамен,
Но я в плену у чужих имён,
У редакторов на столах заменён.

Ведь всё на своих местах,
Исключительно только в мечтах.
Но движет сегодня лишь страх, —
Жизнь на перевёрнутых листах.

Ненужный, бессмысленный прах,
И правда, всё просто в концах...


АВТОРСКАЯ РЕЦЕНЗИЯ

Это стихотворение — точный портрет творческого и экзистенциального кризиса, сгущенный до состояния тихого ужаса. Оно описывает мир, где реальность растворилась, оставив после себя лишь болезненный шум невыраженного.

О чём оно?
О тотальной подмене. Подмене реальности — её скрытой версией «во снах», творчества — редактурой, собственного «я» — «чужими именами». Это история о том, как внутренний мир, лишённый возможности воплотиться, превращается в клаустрофобичный кошмар, где даже страх становится единственным двигателем.

На каких трёх китах оно стоит?

Поэзия немоты.
С первых строк задаётся главный конфликт: невыразимое против системы. «Без звука», «не записать на листах» — попытка передать то, что существует вне языка, в «приглушённых тонах» и «секундах». Это крик, заглушённый до шёпота, который тем не менее оглушает своей интенсивностью.

Творчество как тюрьма и предательство.
Вторая строфа — сердцевина трагедии. «Отсутствие стен» в стихах (потенциальная свобода) и «готовность отдать всё взамен» (искренность) сталкиваются с системой, превращающей автора в товар. Состояние «в плену у чужих имён» и, главное, «заменён» — это приговор, уничтожающий саму суть творца.

Экзистенциальный коллапс.
Финал стихотворения — это не просто грусть, это констатация полного распада. «Жизнь на перевёрнутых листах» — один из сильнейших образов современной поэзии, идеально передающий ощущение мира, в котором нарушены все законы текста и бытия. Всё заканчивается не катарсисом, а тихим признанием себя «прахом» и простой, почти математической правдой конца.

Ключевые образы-призраки:

«Реальность скрытая во снах» — единственная подлинная, но недоступная реальность.

«У редакторов на столах заменён» — насильственная подмена авторской воли, метафора обесценивания личности.

«Жизнь на перевёрнутых листах» — реальность, в которой нельзя ничего прочесть, понять или исправить.

Итог:
Это стихотворение-призрак. Оно не пытается понравиться или поразить оригинальностью. Его сила — в стерильной, безжалостной точности, с которой оно вскрывает механизм саморазрушения творца в мире, где всё можно редактировать, кроме пустоты. Это не крик о помощи, а протокол тихой катастрофы.