Случай Машка

Она гнала «Мерседес» по пустому ночному Рогачевскому шоссе, давя снег широкими протекторами своего  седана. Снег зло выл в неприкрытое боковое стекло, остервенело вгрызался в беспомощные щетки дворников и, скользя по плоскостям, проваливался во тьму под колеса.
Ольга всегда, когда нам с нею хотелось подольше не возвращаться из Москвы домой, выбирала именно Рогачевку. Это шоссе еще называют Пьяной Дорогой за его опасную извилистость и бегающие через разметку дорожные знаки. Нам нравились закрытые густым ельником повороты, редкие забегаловки на обочинах, выныривающие юркими южными зверьками из-за бугров и предлагающие купить настоящую хрустящую «Московскую картошку» в пакетиках, как в детстве. Лесные проселки сменялись тонущими во сне деревнями с чудными названиями на перечеркнутых указателях. Прошивая насквозь деревню за деревней, шоссе ныряло в глубокий распадок, где летом нас обнимала молочная прохлада туманов, зревшая летними сумерками в колючих камышовых зарослях болотистых опушек и речных излучин, а теперь виновато моргала «аварийками» вросшая по оси в снежную обочину замерзающая фура.
- Прости, Семен Семеныч, мне сегодня останавливаться никак нельзя, - прошептала Ольга одними губами, почти топя капу в пол «Машки»…
«Семен Семенычами» Ольга в шутку называла всех незнакомцев, с которыми у нее не было ни возможности, ни желания общаться. А привычкой это присловье стало еще с ранней юности, когда Ольга впервые увидела в кинотеатре «Художественном» «Бриллиантовую руку». Тот день ей запомнился тем, что за неделю до кинотеатра она на тренировке в манеже упала с лошади и сломала ногу, и в кино из дома сбежала на костылях, в гипсе, с подругой и мороженым. Злоключения экранного Горбункова Ольга сочувственно восприняла на свой счет, а Семен Семеныча – на вооружение.
«Машкой» же она назвала свой «Мерседес». Ольга находила тихое и спокойное удовольствие давать новые имена всему, что ее окружало. До нашего знакомства два года назад она вела довольно однообразное существование, довольствуясь короткими воспоминаниями и небольшими радостями доступными женщинам ее круга и положения. Никого не подпуская к себе на близкое расстояние, Ольга ограничила круг своего общения заботой о матери, деловыми встречами и несколькими школьными подругами по выходным. С последними Ольга созванивалась редкими свободными вечерами скорее по привычке, нежели по необходимости заглушить болтовней «ни о чем» свое гудящее вечерними слезливыми московскими окнами, женское одиночество. Дела ее фирмы шли своим чередом и отнимали столько времени и сил, что на то, что принято называть жизнью, Ольги просто не хватало. Подчинив себя выбранному однажды образу жизни, Ольга перестала его замечать, а потом и вовсе смирилась с этим.
Однажды спокойное и размеренное существование Ольги было взломано и взорвано стремительно и дерзко.

Я до сих пор никак не могу забыть тот снегопад на Рогачевском шоссе...
 
19 февраля 2011

(продолжение следует по пятам)