Ей венков и колец не клади камышовых на мостках деревянных безлунной ночью, не бери злую нечисть речную в жены – не ты первый, кто в иле свой век закончил.
Верной будет тебе, заодно – другому [плещет зелень недаром в её глазищах]. Не заметишь, затянет в бездонный омут, ни с какою лампадой потом не сыщут. Звон монист на запястьях и смех хрустальный. Не мираж, не виденье – совсем живая. Эта заводь хранит её сны и тайны, как под ивой плакучею убивает. В ряске чёрной кувшинки уснут печально [колыбельную песню ведёт, мороча]. Она сглазит тебя, но так сладки чары, не ты первый, до них кто зело охоч был. Вон тела их – на том берегу – коряги, ну а души – в воде отраженья звёзд и…
она выйдет в прозрачном своём наряде, а тебе уходить будет слишком поздно.
Не касайся волос и не трогай ленты – обовьют, словно цепи, твои запястья. Может, был ты когда-то в деревне кем-то, и, возможно, не так уж бывал несчастен – только веки сомкнёшь, как смыкались губы в поцелуе холодном [тебе – горячем].
Эй, опомнись, безумец! Она погубит. Вон ты рядом лежишь неживой, незрячий, врос ногами в обрыв говорливой речки, где плела дева сети из липкой тины. И теперь проклинай тот июльский вечер, когда лодку твою к ней волной сносило, берега потерялись за горизонтом – не доплыть, не пытаться, остаться с нею, никогда не увидеть пожаров солнца, обнимать, превращаясь в пески, немея.
Ей венков и колец не клади камышовых...
© Copyright: Шерил Фэнн, 2017
Свидетельство о публикации №117072509925
Свидетельство о публикации №117072509925
Рецензии
Шармэль, ошаровательно! А сережки брусничные и липовые бантики Ариэль жалует? Знаешь, закончить век в момент исполнения мечты (пусть иллюзорной) гораздо лучше, чем в час крушения надежд. Лишь зарок дай, что бесповоротно колдовство твоё, что не гурманка ты - и не выпустишь с сердцем выжранным, но с живою оставшейся плотию, с пустотой в очах, с глыбой горестей. Если твой приговор окончательный - подкреплю договор наш печатями. И для лент твоих вот запястия - сам познать хочу твою сладость я. Уводи на дно, хвост чешуйчатый! "Не сожру тебя, ну везучий ты! Сам ли царь морской красноречию обучал тебя?". Лиру вечную гусляру вложил под персты легко, и сказал - играй для морей, Садко.
На "верной будет тебе, заодно - другому" ответим так:
"на вопрос "с кем спишь?"
отвечай что угодно -
незыблемо
на вопрос "кем живешь?"
отвечай моим только именем"
Ариэль отчетливо притягательно-властна. Но выбранная ею роль обрекает ее на одиночество - пока не завлечет новую жертву. Она тяготится сложившимся положением, но вольна избегнуть его. Покорить и сдаться. Помню когда-то я сказал: "Поистине велик тот, кто не просто победит меня, а проиграет мне так, что я почувствую себя побежденным". Тактика женщины, не иначе. Штурм сдачей крепости. Пока же я сам волшебник, и ни от чьих чар не падаю, увы (разве что на стихи).. Двум смертям не бывати, а один раз уже убили.)
Мне нравится строчка "кто зело охоч был" потому что вся из коротких слов, к тому же краткие прилагательные, архаизмы, множественные числа мои любимчики. Люблю за то, что позволяют нестандартно зарифмовать. Правда ее прочитывать надо чуть быстрее.
Напротив лёгкая шероховатость между "звезд и.." + "слишком поздно".
Джинн Толик 27.07.2017 23:00 • Заявить о нарушении
На "верной будет тебе, заодно - другому" ответим так:
"на вопрос "с кем спишь?"
отвечай что угодно -
незыблемо
на вопрос "кем живешь?"
отвечай моим только именем"
Ариэль отчетливо притягательно-властна. Но выбранная ею роль обрекает ее на одиночество - пока не завлечет новую жертву. Она тяготится сложившимся положением, но вольна избегнуть его. Покорить и сдаться. Помню когда-то я сказал: "Поистине велик тот, кто не просто победит меня, а проиграет мне так, что я почувствую себя побежденным". Тактика женщины, не иначе. Штурм сдачей крепости. Пока же я сам волшебник, и ни от чьих чар не падаю, увы (разве что на стихи).. Двум смертям не бывати, а один раз уже убили.)
Мне нравится строчка "кто зело охоч был" потому что вся из коротких слов, к тому же краткие прилагательные, архаизмы, множественные числа мои любимчики. Люблю за то, что позволяют нестандартно зарифмовать. Правда ее прочитывать надо чуть быстрее.
Напротив лёгкая шероховатость между "звезд и.." + "слишком поздно".
Джинн Толик 27.07.2017 23:00 • Заявить о нарушении
Вода была неимоверной прозрачности. Прозрачнее горных рек, прозрачнее ключевых вод. По поверхности не бежало даже ряби, а волны, поднимаемые проходящим судном, удивительным образом затухали в двух-трех каймах позади остального корпуса.
Глубина здесь не превышала двадцати-тридцати каймов, глубину легко можно было прикинуть на глаз, потому что - вот оно, дно, как на ладони, рукой подать... Дно покрывал песок лимонной желтизны и пересекали дорожки, сложенные из плоских, тщательно пригнанных друг к другу камней. Дорожки вели от грота к гроту, и гротов этих под водой было видимо-невидимо, куда ни кинь взгляд. Входы в пещеры где прикрыты водорослями, где занавешены нитями янтаря, где открыты. Между гротами стояли столы, за ними сидели люди – в основном мужчины. И не просто мужчины: по гроздьям серег в ушах, по татуировкам, по одежде, по обветренным лицам и огрубелым ладоням угадывалось, что большинство из них, если не все, моряки. Осьминоги подавали им яства и вино. Меж столами сновали морские коньки и игриво терлись о ноги. У кого-то на коленях сидели хохочущие русалки, подливали вино, обнимали за шею и осыпали поцелуями. Там, в бездне, было слышно, как удивительно чистый девичий голос старательно выводит:
Приходи, когда лепесток луны
Поплывет по реке небес.
Приходи потому, что жизнь как мы,
Угодившие в темный лес.
Приходи откровением губ и рук,
Я готова почти на все.
Потому, что жизнь - это просто круг,
Это чертово колесо. (А еще можно послушать Alkonost - Русалка)
Надо всем этим жутким своей правдоподобностью бредом броненосец "Серебряный удар" сейчас и проходил. Над людьми, нежащимися в креслах-раковинах с трубками в зубах - а над трубками поднимаются синие облачка. Люди покачивались в гамаках, натянутых между гротами. Кто-то забавлялся, катаясь на круглой, как шар, пучеглазой рыбине. Наголо бритый пожилой человек со шрамом через всю голову, поглаживая шкиперскую бородку, вдумчиво играл с огромным омаром в игру, напоминающую шахматы. Они переставляли по клеткам трехцветного поля изумруды, кораллы, раковины...Встречались и вполне земного облика женщины. Вот одна, уже немолодая, играет на арфе. Другая, совсем юная девчушка, кружит в танце с юношей в мундире гидернийского обер-лейтенанта, а вокруг вьются стайки пестрых рыбешек... Еще одну женщину раскачивали на качелях, сделанных из водорослей и панциря краба, два проворных кальмара... Вот из грота вышла изумительной красоты дама в прозрачном, как и вода над ней, хитоне. Подняла голову, провела взглядом по людям, перегнувшимся через фальшборт, завела руки за шею и резко вскинула их, встряхнув роскошными волосами, рассмеялась... А волосы, как в замедленной съемке, колыхались медленно, завораживающе - дело все-таки происходило под водой.
Приходи потому, что жизнь как пыль
В паутине текущих дней.
Мы сегодня - живые.
А завтра мы
Превратимся в груду камней...
- Морской рай!
- Великий Тарос, да это же рай моряков!
- Существует!
Раздался всплеск, и люди на корабле увидели, как один из матросов уходит под воду, погружается в кущи подводного рая. Вот он достиг дна, встал ногами на каменную дорожку, ощупывает себя, улыбается, счастливо оглядывается. К нему подплывает русалка с раковиной-бокалом в руках, дает ему вино, обвивает за талию.
- Всем отойти! Вон с палубы! Внутрь! В кубрик! - кричал Капитан. Ему удалось сломать очарование, складывающееся из медленного, безмятежного, умиротворяющего парения над идиллическими видами... а виды-то сменяют друг друга, виды полны разнообразия, и каждый прелестен и манящ, и нет ничего страшного на дне, нет ничего плохого под водой, нет ничего жуткого в смерти и...
Отталкивая зачарованных людей от борта и надрываясь в крике, Капитан поливал океанскую воду серебром из шаура. И когда он увидел, как отшатнулись от борта люди, то понял, что серебро подействовало на морскую нечисть именно так, как и должно оно действовать на любую нечисть.
Вода замутилась. Вода потемнела и забурлила, взбивая черную пену. И в этой пене замелькали темные влажные спины. Спины кишмя кишели вокруг корабля - там, где над водой появлялись откусанные кисти, ступни, ноги, ошметки внутренностей... и тут же части розовой человеческой плоти накрывали темные туши. Одна из тварей вдруг взмыла вверх, по-дельфиньи заплясала на волне, явив себя во всей красе: вытянутая безглазая голова величиной с водолазный шлем сразу, презрев необходимость иметь туловище, переходила в длинные, напоминающие ноги, очень подвижные ласты. Тварь сжимала в пасти, полной
мелких зубов, голову незадачливого матроса.
Джинн Толик 27.07.2017 23:01 Заявить о нарушении
Глубина здесь не превышала двадцати-тридцати каймов, глубину легко можно было прикинуть на глаз, потому что - вот оно, дно, как на ладони, рукой подать... Дно покрывал песок лимонной желтизны и пересекали дорожки, сложенные из плоских, тщательно пригнанных друг к другу камней. Дорожки вели от грота к гроту, и гротов этих под водой было видимо-невидимо, куда ни кинь взгляд. Входы в пещеры где прикрыты водорослями, где занавешены нитями янтаря, где открыты. Между гротами стояли столы, за ними сидели люди – в основном мужчины. И не просто мужчины: по гроздьям серег в ушах, по татуировкам, по одежде, по обветренным лицам и огрубелым ладоням угадывалось, что большинство из них, если не все, моряки. Осьминоги подавали им яства и вино. Меж столами сновали морские коньки и игриво терлись о ноги. У кого-то на коленях сидели хохочущие русалки, подливали вино, обнимали за шею и осыпали поцелуями. Там, в бездне, было слышно, как удивительно чистый девичий голос старательно выводит:
Приходи, когда лепесток луны
Поплывет по реке небес.
Приходи потому, что жизнь как мы,
Угодившие в темный лес.
Приходи откровением губ и рук,
Я готова почти на все.
Потому, что жизнь - это просто круг,
Это чертово колесо. (А еще можно послушать Alkonost - Русалка)
Надо всем этим жутким своей правдоподобностью бредом броненосец "Серебряный удар" сейчас и проходил. Над людьми, нежащимися в креслах-раковинах с трубками в зубах - а над трубками поднимаются синие облачка. Люди покачивались в гамаках, натянутых между гротами. Кто-то забавлялся, катаясь на круглой, как шар, пучеглазой рыбине. Наголо бритый пожилой человек со шрамом через всю голову, поглаживая шкиперскую бородку, вдумчиво играл с огромным омаром в игру, напоминающую шахматы. Они переставляли по клеткам трехцветного поля изумруды, кораллы, раковины...Встречались и вполне земного облика женщины. Вот одна, уже немолодая, играет на арфе. Другая, совсем юная девчушка, кружит в танце с юношей в мундире гидернийского обер-лейтенанта, а вокруг вьются стайки пестрых рыбешек... Еще одну женщину раскачивали на качелях, сделанных из водорослей и панциря краба, два проворных кальмара... Вот из грота вышла изумительной красоты дама в прозрачном, как и вода над ней, хитоне. Подняла голову, провела взглядом по людям, перегнувшимся через фальшборт, завела руки за шею и резко вскинула их, встряхнув роскошными волосами, рассмеялась... А волосы, как в замедленной съемке, колыхались медленно, завораживающе - дело все-таки происходило под водой.
Приходи потому, что жизнь как пыль
В паутине текущих дней.
Мы сегодня - живые.
А завтра мы
Превратимся в груду камней...
- Морской рай!
- Великий Тарос, да это же рай моряков!
- Существует!
Раздался всплеск, и люди на корабле увидели, как один из матросов уходит под воду, погружается в кущи подводного рая. Вот он достиг дна, встал ногами на каменную дорожку, ощупывает себя, улыбается, счастливо оглядывается. К нему подплывает русалка с раковиной-бокалом в руках, дает ему вино, обвивает за талию.
- Всем отойти! Вон с палубы! Внутрь! В кубрик! - кричал Капитан. Ему удалось сломать очарование, складывающееся из медленного, безмятежного, умиротворяющего парения над идиллическими видами... а виды-то сменяют друг друга, виды полны разнообразия, и каждый прелестен и манящ, и нет ничего страшного на дне, нет ничего плохого под водой, нет ничего жуткого в смерти и...
Отталкивая зачарованных людей от борта и надрываясь в крике, Капитан поливал океанскую воду серебром из шаура. И когда он увидел, как отшатнулись от борта люди, то понял, что серебро подействовало на морскую нечисть именно так, как и должно оно действовать на любую нечисть.
Вода замутилась. Вода потемнела и забурлила, взбивая черную пену. И в этой пене замелькали темные влажные спины. Спины кишмя кишели вокруг корабля - там, где над водой появлялись откусанные кисти, ступни, ноги, ошметки внутренностей... и тут же части розовой человеческой плоти накрывали темные туши. Одна из тварей вдруг взмыла вверх, по-дельфиньи заплясала на волне, явив себя во всей красе: вытянутая безглазая голова величиной с водолазный шлем сразу, презрев необходимость иметь туловище, переходила в длинные, напоминающие ноги, очень подвижные ласты. Тварь сжимала в пасти, полной
мелких зубов, голову незадачливого матроса.
Джинн Толик 27.07.2017 23:01 Заявить о нарушении
Привет, Джинн! Рада встрече и, естественно, твоей рецензии. Это прямо-таки отдельный вид искусства. "Ей венков и колец..." не самое мое любимое произведение и, мне кажется, не самое удавшееся. У меня самой есть к нему претензии. Ну да бог с ним. Надеюсь, что вокруг тебя много там чар водится))
Шерил Фэнн 30.07.2017 12:33 Заявить о нарушении
Шерил Фэнн 30.07.2017 12:33 Заявить о нарушении