В полный рост

                Самолёт-вертолёт
                забери меня в полёт.
                В самолёте пусто.
                Выросла капуста!
 

                детский
                (буддистко-бандитский)
                фольклор




Есть несколько типов завтрашних дней
и сегодняшнего вчера.
Бредом тянет со всех щелей,
и в рукаве дыра.

На прокат: прощай и люблю,
держи начеку карман...
Ветра попутному кораблю,
айсбергов и туман.

Что у нас есть: голова и тресь!
кастрюля и два ведра.
Время местное, но не шесть,
с вечера до нутра.

Хочется выть, остальные спят.
Кто меня не поймёт?
В небе птицы едва летят,
встречается самолёт.

Планы выплаканы взашей.
У ног запоздалый вид.
Шесть зевательных падежей
и паровоз обид.

Где ж тут музыка и права –
четыре оркестра нот.
Не ко двору на траве дрова,
и не пришей Федот.

Иней повис, говорят, на всём.
То-то бредёт весна!
И на радостях не тряхнём
достижениями сна.

Тут из принципа не скучай,
не грусти напоказ.
Самовар самовару – чай.
Друг товарищу – в глаз.

Доблесть смертно-гражданских лиц
в толпе из родных берёз.
Человек музыкальней птиц
и трагичнее слёз.
 
Это пахнет сухим веслом
в честь океанских брызг!
Многое после идёт на слом
или приходит вдрызг.

Снег заранее мостит кровать –
слёг и привет родным.
По-отечески начихать,
где производят дым.

Можно одеться и взять Казань,
но не вернуть тик-так.
По хорошему – дело дрянь,
совершенный табак.

Что ни провалится – в полный рост
или в глубокий сон.
Я всегда предлагаю тост:
выпьем за Вавилон.

Есть стаканы, рябчика жуй.
Нету неба в груди.
На волнах обитает буй.
Не волнуйся, иди...

Что ни случается сгоряча?
Всё до мозга костей.
Всё до лампочки Ильича,
и никаких гвоздей.

Полдень стоит как вопрос ребром.
Сердце вошло в зенит.
К горлу подходит за комом  ком.
Комнатою тошнит.

Пух заверяет собою прах.
Дышишь – и будь здоров!
Нет уверенности в словах.
Не происходит слов.

Я говорю человеку: “Будь”.
Он говорит: “Привет”.
Это в корне меняет жуть
и возвышает бред.

Он говорил с четырёх сторон.
Я говорил, как мог.
Мы насчитали до ста ворон
и сто сОрок сорОк.

Мы осудили хороший тон
и провели бардак.
Это вполне продолжает звон
и развевает флаг.

Солнце врезается в эти сны,
как посторонний звук.
Нам не хватает сторон луны,
не достаёт заслуг.
 
Зима стоит, как стоит зима.
В состоянии “Стой!”
Лыжи сходят по ней с ума.
Скользко любой ценой.

В исполнении текущих фраз
перетекает день.
Время – деньги, потехе – час.
Мне – посошок и лень.

Со мной вообще, вероятно, смех.
Можно махнуть флажком.
Помолись на меня за всех
и уходи пешком.

Я не пускал по стихам слюны
и думал, что буду цел.
Помню, однажды, упал с луны...
но, представь, не прозрел.

Так, человек по-английски – хлоп...,
а по любому – спит.
После ужина, хоть потоп
хоть допотопный быт.

Ночью нельзя отменить ломы.
Можно угнать перрон.
Если задуматься – это мы.
Если не думать – сон.

Вовсе понятно зачем и что.
Физика и носки.
В общем, надо ходить в пальто
цвета морской тоски.

Взгляд на ветер, концы на дно.
В воздухе нет проблем.
В этом возрасте всё одно.
Параллельно совсем.

Горы с плеч и тяжёлый рок,
с лёгким паром в бою!
Я не падкий на потолок,
но уже не стою.

В зеркале я обретаю вес.
В музыке – шум и гам.
Мы, наверно, построим лес
и обеспечим хлам.

Холод с голоду о былом,
под управлением мух...
Думать: ладно и поделом.
Помнить об этом вслух.

Говорить иногда слова.
Особенно в корне слов.
Пафос без паузы – трын-трава,
да и процесс не нов.
 
Часто за этим стоит мораль.
Реже – армейский хор.
Я посмотрел, как обычно, вдаль
и возлюбил забор.

Я посетил театральный тир,
но не попал впросак.
По характеру – я за мир.
По гороскопу – знак.

Звёзды горят – не опустишь глаз,
не проведёшь досуг.
Местность в пределах: фонарь – погас.
Элементарный друг.

В полном составе мундир и честь,
парус и океан...
Если на Марсе хоть что-то есть,
значит кругом обман.

На усмотрение военных блюд,
вертится круглый стол.
Есть надежды на страшный суд.
Не суди произвол.

Сесть не поздно и не пора,
и не носи часов.
Вечер – чтобы молчать с утра.
Утро – для связки слов.

Вакуум полон сырых идей:
выйди сухим из фраз.
Чем обиднее, тем родней –
кто бы в чём ни погряз.

Местоимений отважных спесь:
я, ты, мы, он, оно –
вечный двигатель здесь невесть
сверхкакого кино.

Древний неразрешимый спор
о размерах нуля.
Или странствие в ля-минор
без ветрил и руля.

Поезд в самый прозрачный цвет –
не парад гильотин.
Там, где выхода вовсе нет,
в сумме всегда один.

В каждом выдохе благодать
от избытка сердец.
Не понадобится  кровать,
не оградит конец...