Великие княжны. Мария

Снова у Империи в трюме
Крысы начинают возню.
Девочка в матросском костюме
Смотрит вслед весеннему дню.

Крысы в Государственной Думе
Страшную измену творят.
Девочка в матросском костюме
Не отводит солнечный взгляд.

Но и крысы в гибельном шуме
Видят из швейцарских пивных
Девочку в матросском костюме,
Всех её друзей и родных.

С них начнут, а далее в сумме
Будут миллионы смертей.
– Девочка в матросском костюме,
Помолись за русских детей!
  ______________
  * На фото – Её Императорское Высочество Великая княжна Мария Николаевна,
     императорская яхта "Штандарт", 1907 год. Колоризация снимка Ольги Ширниной
     (Klimbim).

     Из цикла "Великие княжны":
     http://www.stihi.ru/2017/07/27/5672

"О Великой княжне Марии Николаевне мало писали мемуаристы… В семье её всегда заслоняли старшие сестры и, конечно же, её любимая младшая сестрёнка Настенька – та самая легендарная Анастасия. О ней же почти нечего сказать. Осколки, фрагменты, недопетая песня… Читаешь те коротенькие, но чарующие воспоминания и все время хочется спросить, спросить в пустоту, спросить кого–то: за что же в том страшном июле 1918 года вы кололи штыками это милое создание? За всю свою короткую жизнь она была только украшением мира. Трепетно собираешь кусочки её разбитой жизни. Рассматриваешь фотографии… И прямо в душу смотрит она своими огромными синими глазами, которые в семье в шутку называли «Машкиными блюдцами»…

Она была самой настоящей царевной со сказочным именем Марьюшка… И даже описывая Великую княжну, всем так хочется вспомнить сказку! Софья Офросимова писала о ней: «Её смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на неё и невольно представляешь её одетой в русский боярский сарафан; вокруг её рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающийся груди – самоцветные камни, а над высоким белым челом – кокошник с самокатным жемчугом…» Грустная, грустная сказка… А она – Русская Спящая Красавица, Вечная Спящая Царевна, которой никогда не проснуться…"

Мария была в полном подчинении её восторженной и энергичной младшей сестры — Анастасии. Её младшая сестра любила дразнить других людей или ставить сцены с драматургическим мастерством. Но Мария, в отличие от своей младшей сестры, всегда могла просить прощения. Мария никогда не могла остановить свою младшую сестру, когда та что–то задумывала. Под влиянием Анастасии Мария стала играть в новомодный тогда теннис, причём, увлёкшись не на шутку, девочки не раз сбивали со стен всё, что на них висело. Они также любили заводить на всю мощь граммофон, танцевать и прыгать до изнеможения. Прямо под их спальней находилась приёмная Императрицы, и та была вынуждена время от времени посылать фрейлину, чтобы утишить баловниц – музыка и грохот не давали ей разговаривать с посетителями.

В семье её называли Машенька, Мари, Мэри, просто — «Машка». Уверяли, что она напоминает ангелочков на картинах Боттичелли. Впрочем, иногда, как все дети, Мария бывала и упрямой и вредной. Так, Маргарита Игер вспоминала случай, когда малышку наказали за то, что она стащила несколько обожаемых ванильных булочек с родительского чайного стола, за что строгая Императрица приказала уложить её спать раньше обычного времени. Однако, отец – Николай II – возразил, заявив: «Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок».

Вкусы у Марии были очень скромны, она была воплощённой сердечностью и добротой, поэтому сёстры, может быть, немного этим пользовались. В 1910 году её четырнадцатилетняя сестра Ольга смогла убедить её, чтобы она написала их матери письмо, прося, чтобы Ольге дали отдельную комнату и разрешили удлинить платье. Позже Мария убеждала свою мать, что это была её идея написать письмо. Друг их матери Лили Ден говорила, что Мария не была такой живой, как её сестры, зато имела выработанное мировоззрение и всегда знала, чего хочет и зачем. У Марии был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, используя для этого левую руку, но у неё не было интереса к школьным занятиям. Многие замечали, что эта юная девушка ростом (170 см) и силой пошла в дедушку – императора Александра III. Генерал М.К.Дитерихс вспоминал, что когда больному цесаревичу Алексею требовалось куда–то попасть, а сам он был не в состоянии идти, то звал «Машка, неси меня!»

14 июня 1918 года Мария Николаевна отметила в доме Ипатьева свой последний, 19-й день рождения. В «Книги записей дежурств Членов Отряда особого назначения по охране Николая II» за этот день сохранилась отметка, что она вместе с Татьяной подступила с просьбой к охранникам позволить ей воспользоваться фотоаппаратом, в чём сёстрам было отказано. В тот день Государь записал в дневнике: "Нашей дорогой Марии минуло 19 лет. Погода стояла та же тропическая, 26° в тени, а в комнатах 24°, даже трудно выдержать! Провели тревожную ночь и бодрствовали одетые…".
Тогда же произошло событие, показавшее, насколько Мария смогла расположить к себе красноармейцев: один из них – Иван Скороходов – попытался тайком пронести в дом Ипатьева именинный пирог. Ничем хорошим эта попытка не кончилась, так как он был остановлен патрулём, внезапно явившимся с обыском, и выдворен прочь, навсегда лишившись возможности входа в дом, Мария же получила строгий выговор от старших сестёр.

16 июля 1918 года Александра Фёдоровна записала в дневнике: "Серое утро… Ребенок подхватил легкую простуду. Все вышли на полчаса утром… Каждое утро комиссар приходит в наши комнаты. Наконец-то, через неделю, снова принёс яйца для ребенка. В 8 часов ужин. Внезапно Лика Седнев был вызван на встречу с дядей и улетел – удивляюсь, право, на это, посмотрим, вернётся ли назад… ". Лёня Седнев – поварёнок, отосланный из дома накануне убийства Царской Семьи.

Романовы, встревоженные общей гнетущей атмосферой, не ложились спать до полуночи. В половине второго ночи подъехал грузовик, заранее назначенный для того, чтобы вывезти трупы. Приблизительно в то же время Юровский разбудил доктора Боткина, приказав ему отвести Царскую Семью в подвал. Ещё около 30–40 минут Романовы и слуги, поднятые с постелей, одевались и приводили себя в порядок, затем спустились в подвал. Мария шла вместе с матерью и сёстрами.

В расстрельную комнату были внесены стулья для императрицы и Алексея, который, после того как ушиб колено, уже некоторое время не мог ходить. В подвал его нёс на руках отец. Мария встала позади матери. По воспоминаниям коммуниста Юровского (командовавшего убийством), Романовы до последней минуты не подозревали о своей участи. Юровский ограничился заявлением о том, что Совет рабочих депутатов принял постановление о расстреле, после чего первым выстрелил в Государя. Было около 2 часов 30 минут утра 17 июля. Вслед за тем поднялась общая стрельба и через полчаса всё было кончено.

Как полагают, Мария была убита из «браунинга», принадлежавшего коммунисту Медведеву, начальнику охраны Ипатьевского дома. Медведев стоял в первом ряду расстрельщиков, между коммунистами Никулиным и Юровским.

Сам же он рассказывал о том, что вначале ему была предназначена Великая княжна Татьяна, но после долгих споров он выговорил себе разрешение стрелять в Царя и, действительно, опередил в том Юровского. После первого залпа, если верить ему, Мария, оставшаяся невредимой, бросилась к запертой двери и какое–то время дёргала её, пытаясь открыть. Это привлекло внимание комиссара Ермакова, разрядившего в неё свой пистолет. Юровский и Медведев расходятся между собой в вопросе, была ли она убита сразу – так, Медведев отвечал утвердительно, Юровский же в своих воспоминаниях рассказывал, будто после первых выстрелов в грудь все четыре девушки остались живы, их спасли зашитые в корсеты драгоценности.

Сохранились также свидетельства, что подобно младшей сестре – Анастасии, когда в комнату вошли люди, призванные вывезти трупы расстрелянных в лес у старой Коптяковской дороги, Мария вдруг села на полу и закричала. Её и сестру не удалось заколоть штыками, и потому убийцам пришлось заканчивать своё дело выстрелами в голову.

(Компиляция из биографических материалов).