***

Ей так сложно внутри себя прекратить войну. Она в баре, в себя двойной заливает виски, Чтоб почувствовать себя нужной, кому-то близкой .Когда жидкость в стакане приблизится к самому дну.Чтобы выпасть из мира и только проснуться утром, Как ни в чем не бывало захлопнуть чужую дверь. И стоять под дождем,прогоняя вчерашний хмель, И не думать о том,что случилось все очень глупо. Только после неделю сидеть в четырех стенах . Оставляя заметки в толстой потертой тетради,  И сжимать в руке волос золотистых пряди. И молчать,но внутри ощущать волнующий страх.Повторяются дни, повторяются вечера, И своей монотонность  Ей так сложно внутри себя прекратить войну. Она в баре, в себя двойной заливает виски, Чтоб почувствовать себя нужной, кому-то близкой .Когда жидкость в стакане приблизится к самому дну.Чтобы выпасть из мира и только проснуться утром, Как ни в чем не бывало захлопнуть чужую дверь. И стоять под дождем,прогоняя вчерашний хмель, И не думать о том,что случилось все очень глупо. Только после неделю сидеть в четырех стенах . Оставляя заметки в толстой потертой тетради,  И сжимать в руке волос золотистых пряди. И молчать,но внутри ощущать волнующий страх.Повторяются дни, повторяются вечера, И своей монотонностью  вводят,обычно , в ступор. Ей бы взять в свои тонкие руки,огромный рупор.И собрав всю мощь, закричать ,что еще ЖИВА! Потерпеть эту боль,зашивая с изнанки нутро. Навсегда позабыть о невидимых тонких шрамах .Не искать ключи и записки в пустых карманах. А идти вперед,ощущая внутри тепло.вводят,обычно , в ступор. Ей бы взять в свои тонкие руки,огромный рупор.И собрав всю мощь, закричать ,что еще ЖИВА! Потерпеть эту боль,зашивая с изнанки нутро. Навсегда позабыть о невидимых тонких шрамах .Не искать ключи и записки в пустых карманах. А идти вперед,ощущая внутри тепло.