Непонятое происшествие

Отрочество моё пришлось на время войны, когда почти все мои сверстники вступали в комсомол. Я не избежала этой «повинности», так как была достаточно активна. Меня выдвигали на разные ответственные работы. Какое-то время я даже была секретарем комсомольской организации издательства. Особого желания заниматься такой  общественной работой у меня не было, но пришлось – отказаться нельзя. Сама я знала, что организаторские способности у меня нулевые.

В последний комсомольский год я была лектором райкома ВЛКСМ. Я ездила на заводы, фабрики, в подмосковные колхозы. Иногда было страшновато: незнакомые места, незнакомая аудитория.
Однажды, к примеру, мне дали путёвку на строительство МГУ на Ленинских горах. Там в то время ещё рыли землю под фундамент, и дорогу не проложили. По пути приходилось преодолевать канавы, завалы, ходить по доскам. Я шла одна, адреса, естественно, не было, и пришлось задавать вопросы разным строителям, которые, подобно приезжим в городе, не могли помочь. Прямо сказать, туда я добиралась долго. Когда,  наконец, вошла в дощатый домик – красный уголок, то была счастлива.      
Ребята были дружелюбны и удивились, что мне удалось добраться без провожатых. Они не поняли даже, как девушку отправили одну, хотя знали, что здесь опасно и строители  вечером стараются не выходить. Я промолчала и бойко отбарабанила свою лекцию о моральном облике советского  молодого человека. Слушали меня внимательно, но без особого интереса, думая о чём-то своём.
Их волновал путь на рабочее место. Об этом и шла речь после лекции. Они озвучивали мои мысли по дороге на стройку. Я напряжённо слушала и думала о пути домой. Телефонов никаких там не было. На дворе темно. Оказалось, что слушатели думали о том же. Один молодой человек предложил мне переночевать в их лачуге, а утром уехать домой. Но мне надо было успеть на работу. Я отказалась. Ребята задумались, тем более, что я решила идти одна, не уверенная в себе.
Легко можно было заблудиться или «влипнуть» в какую-нибудь историю. Вопрос решился просто – несколько парней проводили меня.
 
За «отвагу» меня решили наградить грамотой райкома, спросив сначала, начала ли я готовить новую тему. Я ответила положительно, и всё затихло. Однако это было затишье перед бурей. Ко мне пришёл корреспондент газеты «Московский комсомолец» и попросил черновик или набросок новой темы. Я, нисколько не сомневаясь, дала. Через несколько дней меня вызвали в райком и начали детально рассматривать мои новые материалы. Райкомовцы были явно возмущены. Чем? Я  пользовалась партийными газетами и журналами, приводила цитаты из работ Ленина, но  что-то их не удовлетворило. Делу дали ход – прежде всего меня лишили грамоты, потом хотели исключить из комсомола, а это означало длительную безработицу.
Издательская парторганизация встала на мою защиту. Корреспондент не имел права брать у меня незаконченный материал. В Издательстве меня отругали за легкомыслие. Результаты могли быть печальными. Помог Директор его Евгений Пантелеймонович Волков. Он побывал во всех необходимых инстанциях, и меня оставили в покое. Волков пользовался большим авторитетом и обладал необходимой настойчивостью. Его прочили на высокий пост за рубежом. Ко мне он относился замечательно, уважая квалифицированного работника. Конец был таков: я осталась в комсомоле, но от лекторской работы меня отстранили, чему я была рада. Это было лёгкое наказание. Что накопали райкомовцы в моей новой лекции, которая была чистой компиляцией, я так и не узнала.
          15.07.2017