Поэма духоты

I
Морок клубился, рты затыкая, дни заполняя.
В окна врывался жаркою ночью, сон отгоняя.
Люди жалели, люди желали воздуха, вздоха.
Им было душно, им было тошно, горько и плохо.
Гнались по городу белые птицы - красные крылья,
И задыхались бледные лица, и от бессилья
Старость сдавалась, младость держалась, зрелость ли зрелость?
Я не сумела, я не сдержалась и загорелась.
II
Замки на решетке,
а, кажется, на запястье.
Орнамент четкий.
Какою по счету иду за счастьем?
От Лужкова моста до Каменного
Камнем падаю.
III
Еще одна – на полу
Ночь. Если умру,
Услышу далекий стон –
Колокольный звон.
Где царевичи те грузинские,
Где Нарышкины и Мазовские,
Где Голицыни все пятьдесят – спят.
И где Брюс, Брук и Бове во главе.
IV
Фонарь и тихий разговор,
Искажены черты
Тенями ночи, темный двор,
За ним еще пустырь.
Два забулдыги к фонарю
Волочатся едва.
Я, задыхаясь, говорю
Какие-то слова.
Боюсь бомжей и темноты,
Реки и пустыря.
Но рядом-ты, со мною-ты,
Не наступай, заря.
V
Лес-точно терем,точно дом
Богатого купца -
Честного леса, да при нем
Ватага в бубенцах.
В бору сосновом от жары
Спасенье, тишина.
Сквозь сухостоя этажи
Виднеется, темна
Лесная чаща-гибель, гать,
Покоя не найти.
Не смей! А то тебе лежать
С морошкой на груди.
VI
Глупая птица – пестрый мой попугай,
Ты хоть со мной немного поговори.
Ты ведь не будешь врать, да хвалить-ругать,
Хочешь – сегодня клетку мы отворим?
Только свобода-она тяжела на взлет,
Нужен больших и сильных здесь крыл размах.
Вот говорят: «Природа свое возьмет»,
«Нет, - отвечаю, - и в небе синеет крах».