***

Кому-то галоши, кому-то, прости, – якоря.
Бессонная зависть ко всем кто бессовестно спит.
И в окна вливалась по-питерски «злая» заря,
Влюблённых и птиц превращая навечно в гранит.

Упрямые – только лишь люди, копыта и швы.
Убогими могут быть мысли, оценки – а там:
Лишь те, кто взирают на лето сквозь призму зимы,
И те, кто и лето, и зиму пропил и проспал!

Навёрстывай вёрсты… за смертью не будет конца!
Кричи словно Элвис в подзорную чудо-трубу!
Замёрзшей ладонью коснуться родного лица,
И чуть улыбнуться на белой обивке в гробу.

А в Фатиме толпы в молитвах, за год до чумы,
Всё ждали схождения Девы, как гостя на бал…
«Лишь дети увидят все грани и Света и Тьмы», –
Сказал, подмигнув, уже пьяный Франческо Сан-Пал…

Как в городе тихо – конечно, без четверти три.
И белые ночи не просят – взывают гулять.
Я слишком придирчив, чтоб слушать канал попурри.
Я слишком заносчив, чтоб в нужный момент промолчать.

И где-то в груди странный шар «пробивает» судьбу,
И словно паук всё царапает лапками суть.
Всё та же улыбка всё с той же обивки в гробу,
И в светлую даль уходящий извилистый путь.

Пусть семеро против, лишь глухонемой в стороне
Поднимет беспалую руку в свой тихий протест.
Ты знаешь, на небе порой, как на каждой войне, –
Свеча, панихида, иконка в ладони и крест.

И бесится сердце – енотом в разбитой груди.
И солнце взошло уж – ну, значит, ещё не пропал.
Пора уже спать – ты к полудню меня разбуди,
Беспечный бродяга, мой демон Франческо Сан-Пал.

* фото работа - Even Liu