Венедикту Ерофееву

И вот решился, наконец, наш славный город я покинуть, его могущество и власть, довлеющие над моей судьбой, безоговорочно и навсегда пора отринуть, отправиться отсюда прочь –  в волшебный край, где точно смогут мне помочь обресть мой новый долгожданный рай, дверь в прошлое и мир несбыточных надежд навеки затворить и про тоску о лучшей жизни хоть на время позабыть
Но перед тем, как отправляться в долгий путь, хотелось бы на Кремль хоть одним глазком еще разок восторженно взглянуть, ведь так давно не видел я величественных башен древнего Кремля, и звезд на них рубиновых лучистых, и куполов Успенского собора золотистых, и по аллеям Александровского сада не забыть бы мне пройтись под тихий шепот листьев и дубов зеленых стон, надеясь, что наступит долгожданная отрада, когда по небу разольется дивный колокольный перезвон…
Но вот беда: с утра я крепко накатил и тотчас же про Кремль златоглавый думать вовсе позабыл... и я уже шагаю на вокзал по пыльным оживленным улицам столицы: тут в самом центре расширяют тротуар, здесь дружно ремонтируют рабочие бульвар, с толпою смешиваюсь и смотрю в усталые и озабоченные лица, и ощущаю сильный внутренний пожар, но мне еще идти пока хватает сил, ведь я в пути еще одну бутылочку вина опустошил…
В вагоне поезда я достаю бутыль и сразу делаю большой глоток, а сорок градусов тепла, втекающего в горло обжигающий поток, мне тотчас же приносит облегчение и исчезают сразу все ненужные сомнения, сосед приветственную фразу громко произносит и моментально засыпаю я, а тихий и однообразный стук несущихся колес меня, как перышко в безвременье уносит.
А мимо пролетают моногорода, промокшие от летней непогоды, деревни серые в любое время года, и зеленью одетые леса, вот пОля вспаханного промелькнула полоса, за ней вдруг озеро блеснуло водной гладью словно ртуть…и тут я резко вынырнул из сна и встрепенулся: что такое…? надо же опять принять на грудь…
И сразу выпил я сто грамм, но в голове по прежнему один сплошной бедлам и тотчас, в подтвержденье моих слов, мысль появилась вдруг из сумрака, царящего в сознании, о безысходности и ужасах пути, лежащего в основе мироздания; тут сразу понял я: не надо лишних непонятных слов, иначе мне не избежать метафизических оков...
А может это только сон?...Летящий в пустоту полупустой вагон, ржавеющие у дороги гаражи, заборы пожелтевшие, торчащие, как отупевшие под гнетом времени ножи, вот дым костра далекого расстаял в небе бесконечно голубом, и где-то там, в дали мелькнул в окне и растворился на задворках старый сельский  гастроном, и вечности немое притяжение, и алкоголя обжигающий глоток, прогнавший прочь души возникшее опустошение...вдруг раздается чей-то громкий крик и следом кто-то в темном тамбуре возник, и тут очнулся я от забытья и вздрогнул: а что же родина моя, ее бескрайние моря, в бездонном небе утра раннего заря, волшебный бесконечный лес, глубокие озера, степи, горы до небес, куда всё это резво мчится и, что еще по воле рока с нами может страшного случиться на новом повороте бытия?…Но свято верю не пришел еще тот срок, когда придется нам испить из вечности глоток, и сразу захмелев, навеки погрузиться в сон дремучий – мы все еще наполнены энергией кипучей, способны мы пройти огонь и воду, множество преград преодолев, и под конец, как символ славы - лавровый венец, обресть свою беспечную и долгожданную свободу…
На этом мысль моя вдруг неожиданно оборвалась, и голова, как гиря мрачной тяжестью свинцовой налилась, порывом резким к горлу подступила тошнота, и мысли сразу спутались, и тут в груди нежданная образовалась теснота…
И чтобы не казался скорбным мой дальнейший путь, решил я чуточку еще принять на грудь, а после малость самую вздремнуть...Но вот и вечер уже клонится к закату, и солнце покидает небосвод, и уплывают облака неведомо куда-то, а поезд мчится в даль, то замедляя или ускоряя ход...На потускневшем небе скоро звезды вспыхнут и воссияет золотистая луна, а на загаженном перроне в грязной луже бОмжи дрыхнут и засыпает сладким сном от праведных трудов уставшая страна…
И тут я снова залпом водку выпиваю, уже который раз за этот долгий день и тотчас резко на секунду прозреваю: ведь поезд как-то едет набекрень, и что-то даже редких пассажиров в вагоне не видать уже давно, а если я один остался в целом мире, нажрался, еду и уже в говно?...и времени вагон, наверное, прошло с тех самых пор, как в пригородный поезд сел, уже сто раз доехать бы до пункта назначения успел…
А там, в моем пока несбыточном раю, наверно уже ночь укутала леса во мрак игриво, заполнив тишиной долины рек, луга, поросшие травой, лишь ива одинокая на берегу качается плаксиво…И тут я резко осознал: быть может выбрал спьяну я не тот вокзал иль всё ж добрался я до пункта назначения, а там на радостях конкретно забухал, затем в вагоне на скамейке я поспал, а поезд следует теперь уже в обратном направлении… Задать бы Методологу вопрос: куда сейчас я еду, он то знает правду – он у нас проверенный матрос...
И только вслух я это тихо произнес, как тут же появился наш метафизический  матрос, возможно черт его за пазухой пронес...Возникнув, тотчас он сказал: в методе ты, дружочек сильно оплошал, доверили тебе важнейшее задание – методу эффективную родить и смысл бытия сакральный заново добыть, а ты, что братец, натворил? Семь дней ты беспробудно пил и пил и пил, а о методе думать позабыл… Сказал он это и пропал, как если б невидимкой за одну секунду стал.
Тут резко Валя вдруг из-под скамьи возник, от неожиданности вскрикнув, я к бутылке тотчас же приник, а Валя тихо как-то промолчал и вдруг душевно так тихонечко сказал: с сегодняшнего дня на телефонные звонки всегда ты отвечай и про буханье в погребке смотри дружок не забывай, а то случится вдруг с тобою ай-яй-яй...Сказал он это и исчез, а я в бутылку сотый раз наверное уже залез и, сделав огненной воды отчаянный глоток, почувствовал: мне в спину кто-то смотрит, неприятный холодок… я резко обернулся – никого, лишь одинокий лунный свет на лоб упал через открытое окно, и тут из неоткуда вдруг Братишка появился, по видимому, где-то он до этого в вагоне притаился, возник и тотчас растворился вновь, я понял - это водка снова крепко вдарила мне в кровь, да так, что берега я совершенно потерял, и тут я вроде подскользнулся и куда-то резко в темноту упал...
Очнулся я уже в столице, когда к вокзалу поезд, уменьшая скорость незаметно подходил, и мысль шальная сразу вдруг возникла – надо бы опохмелиться, и тут я сразу вспомнил – Кремль, я ж о нем совсем уже забыл!!! 
И вновь шагаю я по улицам Москвы, как вдруг заметил сзади трое приближались, они искали именно меня, я понял это сразу, тихо молча следом шли и злобно ухмылялись... Я резко бросился бежать, уже не сомневаясь, что они попробуют меня догнать… Во двор какой-то старый я стремительно вбежал, затем подъезд, крутая лестница, чердак, а в голове моей творится невозможный кавардак, от ужаса стучится кровь в висках, всего меня обуял дикий иррациональный страх…
И вот они втроем уже подходят, путь на чердак свободен и не долог: Валёк, Братишка, старший -Методолог…суровым и печальным взглядом смотрят на меня, я попадаю из огня да в полымя…тут вдруг один из них заточку достает…и понимаю я, что сталь в руках его последней искоркой блеснет…