М

Пропитывает флюидами света северное полушарие, разводя руками полярной полуночи тень. А по чашкам чаи, чебрец и ромашка шикарные навевают виденья во снах на последующий день. Я б взлетела, наверно, только ветром и небом судимая, накликая беду, как кукушка, на тех, кто исповедует зло. И встречая зарю, я бы крикнула: "Здравствуй, родимая, как тебе бесконечно со мною в пути повезло!" А вы видели рыжую тень над закатами алыми? Это кудри мои перепутались в солнца лучах. Самолеты с пилотами, после суток заметно усталыми, машут мне, прорезая большую дыру в облаках. А не вскрикнуть ли мне, как люблю свою дальнюю родину? А не вспрянуть ли духом от запаха ласковых трав? А глаза у него цвета кофе и черной смородины. "Ты - синица в руках" - говорил он и был так неправ. Я скорее пыльца с одуванчиков пылью опавшая, или пух из подушки, хранившейся сотни веков. Часто горной рекой над полями бездумно блуждавшая, средь тепла его рук обретаю, пусть хрупкий, но кров.
Говорят, несчастливая доля у счастья девичьего. Что кончаться ему, как сойдет над болотом туман... но словам веры нет. Вы простите уж, ничего личного, только воля моя - пылко-липкий столетний дурман.