Двадцать листов

Предисловие:

На днях был на собеседовании в одном из Московских высших учебных заведениях, поступал. Забавно то, с каким равнодушием и даже холодом будущие преподаватели говорили с абитуриентами. Например, совсем юную девочку (выпускницу, как потом выяснилось) из зала буквально выставили из-за истерики, до которой ее довела критика эксперта. Показательным считаю и то, что меня, далеко не ранимого человека задела такая важная деталь разговора с экспертом, как "двадцать листов", которые необходимо было предъявить комиссии для того, чтобы вас допустили до экзаменов. Так задела, что даже выплеснулась на бумагу. Вот, послушайте...


- Здравствуйте!
- Добрый день, здесь комиссия?
- Да, пожалуйста, проходите, садитесь. А хотя нет, стойте там, не входите, зачем к нам вы вдруг и без стопки пришли? Здесь не самое лучшее место чтоб выпендриться, идите, друг мой, домой воротитесь. Работы возьмите и нам привезите. Работ эдак двадцать листов.
- Двадцать листов? Погодите, постойте. А что на листах вы хотите увидеть?
- А на листах ваши здравые мысли и сорок еще сороков. Или “кинжал” по поэзии предков. Или пейзаж на шестой части света. Только, будьте добры, не вторично. А самое сочное нам.
- Как же? Двадцать листов? Но позвольте, это ль не самое главное в тексте, чтоб за себя говорить и умел он. А не страниц число.
- Кто вам сказал, про наполненность текста? Это не ваше, знаете, дельце. Нам привезите страниц ваших двадцать, и мы вам тогда все дадим.
- Двадцать страниц… - Я собрался с собою. – Кто бы подумать мог, благопристойно ли столько просить у поэта?
- Вы захворать уж поспели? Света!
- Нет. Не болезнь меня здесь пронзила, не верьте глазам, не для ваших мерил здесь рана зияет душой.
Падает.
- Что вы сказали? Вы еле стоите! Постойте, не падайте! Ладно, лежите, только будьте добры, не уходите. Для вас уже едут врачи!
- Ах, врач тут не в помощь! Мне незачем биться, коль в этом прекрасном мире столичном, где площади, памятники, именитые лица, нет места шансу вдруг удивиться и сделаться гением мне.
- Как многого хочешь, гранитная морда! Безродный плевок нами был остановлен. Честь и хвала нам, властителям мира. Давайте отпразднуем. Света, где лира?
- А лира в канаве. Вы сами просили, выехать за город и утопить, где много коряг, столетняя тина. Подальше от глаз и ушей!
- Помилуй!
- Но тогда вы просили скорей!
- О, горе мне, как я могла?
- Неужели не помните?
- Нет, давече было немало вина.
- Должно быть, была ты пьяна, раз не помнишь, что и юношу этого сама позвала!
- Должно быть была…
- О, горе тебе, постбогемная мгла!
- О, боже мой, как я могла…


Послесловие:

Хотя и публикуюсь на "Стихах", не считаю возможным свои работы подвергать обсуждению, в котором не способен участвовать лично, ведь за тем, в чем можно увидеть несоответствие, грубость или поспешность (как, например, в случае с "О 26 марта 2017 года") в моем случае нередко стоят мои собственные, искусственные допущения, имеющие определенное смысловое значение в рамках заданной мной идеи. Тем более чудовищно просить предоставить целый ворох бумаг, среди которых будут крайне разноплановые работы, многие из которых не могут держать статус презентативных из-за наличия других. Так, моя недавняя работа "Партийная линия" из-за своего политического подтекста может быть уязвима, в то время как старенькие "Реквием" или "Я в граде прислуги историю начал...", написанные на гораздо более общие, всеобъемлющие темы, в этом отношении будут крепче, а в относительной плоскости - сильнее, хотя для меня едва ли равнозначны "Линии". В силу чего требования комиссии нахожу безосновательными и безответственными.
С собеседования я, кстати, ушел под крик эксперта о том, что я "жалкий и ничтожный, как и девчонка, за которую вступился". Девочку зовут Алеся и она замечательный поэт-импрессионист. Будем дружить.