и ладонью он прикрывает боль

и ладонью он прикрывает боль,
но ему ль о боли-то говорить?
и каков бы ни был его юдоль,
зажигает в улице фонари
и улыбки дарит, и светит в ночь,
развернув отчаянно небеса.
я хотела б только
ему помочь
верить в радость и чудеса.
и, наверно, надо бы рассказать,
как бывает трудно порой вдохнуть.
и влюбиться трудно не за глаза,
оторваться в несколько злых минут.
не сорваться, гнев распустив вокруг,
победить стратегию тех миров,
в коих правит странный кривой испуг.
не принять бесстрастных его даров.
но каких – неясно совсем пока.
и ладонью он прикрывает рот,
но ему ли надо всегда молчать?
и неясен вкус, тонкий вкус острот,
что терзают, мучают и горчат.
и вообще зачем-почему-куда
скорый поезд множится и идёт?
переломы вправятся у хребта.
только боль пустынная не пройдёт.
и ладонью он прикрывает боль,
но ему ль о боли-то говорить?
наречённый быть навсегда собой,
не умеющий только
любить.