Я иду целиной нахоженной

Я иду целиной  нахоженной,
За спиной, как строка, — лыжня
И окошки деревни брошенной
Удивленно глядят на меня.


Нарекли село Великим,
Хоть названье ему не шло,
 И его в деревеньках близких
Называют просто Село.


Замирает душа от шири,
 Что откроется  вдруг с горы!
Здесь вчера еще люди жили,
  По-крестьянски просты и мудры
    
   
   Работящие и  хозяйственные,
   И фамилии самые мирные:
  Высокосовы да Сударушкины
   Добряковы , да Tиxомировы.
 
 
 Жаль, что речки в деревне не было,
 Воду издали приносили,
 Но за окнами — поле хлебное,
На лугах- разнотравье в силе.


  И леса за Селом черничные,
Тут носили  грибы корзинами,
И светился среди наличников
 Тюль дешевенький магазинный,

 
 Пироги здесь пекли на праздники,
 Под лихую гармонь плясали.
 Под шумок ребята-проказники
 Ночью яблони обтрясали.


 И теперь им, давно нездешним.
 Постаревшим уже и седым,
 Часто снится порою вешней
 Яблонь розовых сладкий дым.

 

 И когда наступает лето
 И траве от росы тяжело.
  То от самого от рассвета
  Хлопотливо живет Село.


  У крыльца заалеют рябины.
  Пожелтеют в полях хлеба.
  И опять, до весны покинута
  Затоскует пустая изба.


 Я иду по снегам нехоженым
 В ранних сумерках зимнего дня.
 А пустые дома встрeвоженно
 И c надеждой глядят на меня.


Я сама не совсем безгрешная.
Избы черные в белом снегу!
Хоть для вас я немного здешняя.
Что я вам обещать могу?


Ухожу с заболевшей памятью,
И на сердце покоя нет,
А январь торопливой заметью
Одинокий заносит след.

                Январь 1989 г.