Арсений Тарковский

Арсений Тарковский (1907 - 1989)
________________________________

Содержание

_А. Тарковский_
Надпись на книге (<Покинул я семью и теплый дом...>)
<Как Иисус, распятый на кресте...>
<Я тень из тех теней, которые, однажды...>
<Я учился траве, раскрывая тетрадь...>
<И это снилось мне, и это снится мне...>
Посредине мира
Телец, Орион, Большой Пес
Предупреждение
Конец навигации
<Мне снится какое-то море...>
Дума
<Вы, жившие на свете до меня...>
<Пускай меня простит Винсент Ван-Гог...>
Пауль Клее
Поэт начала века
Снежная ночь в Вене
ПУШКИНСКИЕ ЭПИГРАФЫ
  I. <Почему, скажи, сестрица...>
  II. <Как тот Кавказский Пленник в яме...>
  III. <Разобрал головоломку...>
  IV. <В магазине меня обсчитали...>
Ночная работа
Рукопись
25 июня 1935 года
Игнатьевский лес
Под прямым углом
Ночной дождь
Дождь в Тбилиси
<Я боюсь, что слишком поздно...>
<Ты, что бабочкой черной и белой...>
<Мне в черный день приснится...>
Первые свидания
Ночь под первое июня
<Какое счастье у меня украли...>
  I. Актёр
  II. <Мне приснился Ереван, мне приснился Ереван...>
  III. Темнеет
  IV. <Вечерний, сизокрылый...>
  V. Оливы
  VI. КОра
  VII. <Отнятая у меня, ночами...>
Надпись на книге (<Ты ангел и дитя, ты первая страница...>)
Песня
Ода
Вторая ода
Ветер
КАК СОРОК ЛЕТ ТОМУ НАЗАД
  1. <Как сорок лет тому назад, сердцебиение при звуке...>
  2. <Как сорок лет тому назад, я вымок под дождем...>
  3. <Хвала измерившим высоты...>
Ласточки
<С безымянного пальца кольцо...>
Памяти Марины Цветаевой
  I. <Где твоя волна гремучая...>
  II. <Я слышу, я не сплю, зовешь меня, Марина...>
  V. Как двадцать два года тому назад
  VI. Через двадцать два года
Памяти А. А. Ахматовой (<Все без нее не так. Приоткрывая...>)
Памяти А. А. Ахматовой
  I. <Стелил я снежную постель...>
  II. <Когда у Николы Морского...>
  III. <Домой, домой, домой...>
  IV. <ПО льду, пО снегу, по жасмину...>
  V. <Белые сосны...>
  VI. <И эту тень я проводил в дорогу...>
МОГИЛА ПОЭТА
  I. <За мертвым сиротливо и пугливо...>
  II. <Венков еловых птичьи лапки...>
Переводчик
К стихам
Поздняя зрелость
<Мне опостылели слова, слова, слова...>
Малиновка
Сверчок
Загадка с разгадкой
Малютка-жизнь
СТЕПНАЯ ДУДКА
  I. <Жили, воевали, голодали...>
  II. <На каждый звук есть эхо на земле...>
  III. <Где вьюгу на латынь...>
  IV. <Земля неплодородная, степная...>
ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ
  I. <Предчувствиям не верю, и примет...>
  II. <Живите в доме - и не рухнет дом...>
  III. <Я век себе по росту подбирал...>
<Вот и лето прошло...>
<Пляшет перед звездами звезда...>
<Меркнет зрение - сила моя...>
<Мне бы только теперь до конца не раскрыться...>
<В последний месяц осени...>
Титания
<О, только бы привстать, опомниться, очнуться...>
Бабочка в госпитальном саду
<Под сердцем травы тяжелеют росинки...>
<Да не коснутся тьма и тлен...>
<В пятнах света, в путанице линий...>
<Душу, вспыхнувшую на лету...>
<Был домик в три оконца...>
1914
<Еще в ушах стоит и гром и звон...>
Греческая кофейня
<Кухарка жирная у скаред...>
На берегу
Ялик
<Позднее наследство...>
<Третьи сутки дождь идет...>
<Просыпается тело...>
Бобыль
<Соберемся понемногу...>
<Стол накрыт на шестерых...>
Звездный каталог
<Ночью медленно время идет...>
Мартовский снег
<А все-таки я не истец...>
--------


Арсений Тарковский
НАДПИСЬ НА КНИГЕ

Покинул я семью и теплый дом,
И седины я принял ранний иней,
И гласом вопиющего в пустыне
Мой каждый стих звучал в краю родном.

Как птица нищ и как Иаков хром,
Я сам себе не изменил поныне,
И мой язык стал языком гордыни
И для других невнятным языком.

И собственного плача или смеха
Я слышу убывающее эхо,
И - Боже правый! - разве я пою?

И разве так все то, что было свято,
Я подарил бы вам, как жизнь свою?
А я горел, я жил и пел - когда-то.

1946
--------


Арсений Тарковский

* * *
Как Иисус, распятый на кресте,
Зубец горы чернел на высоте
Границы неба и приземной пыли,
А солнце подымалось по кресту,
И все мы, как на каменном плоту,
По каменному океану плыли.

Так снилось мне.
                Среди каких степей,
В какой стране, среди каких нагорий
И чья душа, столь близкая моей,
Несла свое слепительное горе?
И от кого из пращуров своих
Я получил наследство роковое -
Шипы над перекладиной кривою,
Лиловый блеск на скулах восковых
И надпись над поникшей головою?

1962
--------


Арсений Тарковский

* * *
Я тень из тех теней, которые, однажды
Испив земной воды, не утолили жажды
И возвращаются на свой кремнистый путь,
Смущая сны живых, живой воды глотнуть.

Как первая ладья из чрева океана,
Как жертвенный кувшин выходит из кургана,
Так я по лестнице взойду на ту ступень,
Где будет ждать меня твоя живая тень.

А если это ложь, а если это сказка,
И если не лицо, а гипсовая маска
Глядит из-под земли на каждого из нас
Камнями жесткими своих бесслезных глаз?..

1974
--------


Арсений Тарковский

* * *
Я учился траве, раскрывая тетрадь,
И трава начинала как флейта звучать.
Я ловил соответствия звука и цвета,
И когда запевала свой гимн стрекоза,
Меж зеленых ладов проходя, как комета,
Я-то знал, что любая росинка - слеза.
Знал, что в каждой фасетке огромного ока,
В каждой радуге яркострекочущих крыл
Обитает горящее слово пророка,
И Адамову тайну я чудом открыл.

Я любил свой мучительный труд, эту кладку
Слов, скрепленных их собственным светом, загадку
Смутных чувств и простую разгадку ума,
В слове _правда_ мне виделась правда сама,
Был язык мой правдив, как спектральный анализ,
А слова у меня под ногами валялись.

И еще я скажу: собеседник мой прав,
В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,
Но зато не унизил ни близких, ни трав,
Равнодушием отчей земли не обидел,
И пока на земле я работал, приняв
Дар студеной воды и пахучего хлеба,
Надо мною стояло бездонное небо,
Звезды падали мне на рукав.

1956
--------


Арсений Тарковский

* * *
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится,
И повторится все, и все довоплотится,
И вам приснится все, что видел я во сне.

Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идет вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть - волна вослед волне.

Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,
Жизнь - чудо из чудес, и на колени чуду
Один, как сирота, я сам себя кладу,
Один, среди зеркал - в ограде отражений
Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребенка на колени.

1974
--------


А.Тарковский
ПОСРЕДИНЕ МИРА

Я человек, я посредине мира,
За мною мириады инфузорий,
Передо мною мириады звезд.
Я между ними лег во весь свой рост -
Два берега связующее море,
Два космоса соединивший мост.

Я Нестор, летописец мезозоя,
Времен грядущих я Иеремия.
Держа в руках часы и календарь,
Я в будущее втянут, как Россия,
И прошлое кляну, как нищий царь.

Я больше мертвецов о смерти знаю,
Я из живого самое живое.
И - Боже мой! - какой-то мотылек,
Как девочка, смеется надо мною,
Как золотого шелка лоскуток.

1958
--------


А.Тарковский
ТЕЛЕЦ, ОРИОН, БОЛЬШОЙ ПЕС

Могучая архитектура ночи!
Рабочий ангел купол повернул,
Вращающийся на древесных кронах,
И обозначились между стволами
Проемы черные, как в старой церкви,
Забытой Богом и людьми.
                Но там
Взошли мои алмазные Плеяды.
Семь струн привязывает к ним Сапфо
И говорит:

           "Взошли мои Плеяды,
А я одна в постели, я одна,
Одна в постели!"

                Ниже и левей
В горячем персиковом блеске встали,
Как жертва у престола, золотые
Рога Тельца
            и глаз его, горящий
Среди Гиад,
            как Ветхого Завета
Еще одна скрижаль.

                Проходит время,
Но - что мне время?
Я терпелив,
            я подождать могу,
Пока взойдет за жертвенным Тельцом
Немыслимое чудо Ориона,
Как бабочка безумная, с купелью
В своих скрипучих проволочных лапках,
Где были крещены Земля и Солнце.

Я подожду,
           пока в лучах стеклянных
Сам Сириус -
             с египетской, загробной,
             собачьей головой -
Взойдет.

Мне раз еще увидеть суждено
Сверкающее это полотенце,
Божественную перемычку счастья,
И чтО бы люди там ни говорили -
Я доживу, переберу позвездно,
Пересчитаю их по каталогу,
Перечитаю их по книге ночи.

1958
--------


А.Тарковский
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Еще в скорлупе мы висим на хвощах,
          Мы - ранняя проба природы,
У нас еще кровь не красна, и в хрящах
          Шумят силурийские воды,

Еще мы в пещере костра не зажгли
          И мамонтов не рисовали,
Ни белого неба, ни черной земли
          Богами еще не назвали.

А мы уже в горле у мира стоим
          И бомбою мстим водородной
Еще не рожденным потомкам своим
          За собственный грех первородный.

Ну что ж, флорентийские башни смахнем,
          Развеем число Галилея
И Моцарта флейту продуем огнем,
          От первого тлена хмелея.

Нам снится немая, как камень, земля,
          И небо, нагое без птицы,
И море без рыбы и без корабля,
          Сухие, пустые глазницы.

1960
--------


А.Тарковский
КОНЕЦ НАВИГАЦИИ

В затонах остывают пароходы,
Чернильные загустевают воды,
Свинцовая темнеет белизна,
И если впрямь земля болеет нами,
То стала выздоравливать она -
Такие звезды блещут над снегами,
Такая наступила тишина,
И - Боже мой! - из ледяного плена
Едва звучит последняя сирена.

1957
--------


А.Тарковский

* * *
Мне снится какое-то море,
Какой-то чужой пароход,
И горе, какое-то горе
Мне тёмное сердце гнетёт.

Далёкие медные трубы
На палубе нижней слышны
Да скрежет, тяжёлый и грубый,
Запятнанной нефтью волны.

И если заплачет сирена
Среди расступившихся вод,
Из этого страшного плена
Никто никогда не уйдёт.

Покоя не знающий странник,
Кляну я чужой пароход,
Я знаю, что это _<Титаник>_
И чтО меня в плаванье ждёт.

Мне дико, что там, за кормою,
Вдали, за холодной волной,
Навеки покинутый мною,
Остался мой город родной.

1944
--------


А.Тарковский
ДУМА

И горько стало мне,
          что жизнь моя прошла,
Что ради замысла я потрудился мало,
Но за меня добро вставало против зла,
И правда за меня под кривдой умирала.

Я не в младенчестве, а там,
          где жизни ждал,
В крови у пращуров,
          у древних трав под спудом,
И целью, и путем враждующих начал,
Предметом спора их
          я стал каким-то чудом.

И если в дерево впивается пила,
И око Божие затравленного зверя,
Как мутная вода, подергивает мгла,
И мается дитя, своим врачам не веря,

И если изморозь ложится на хлеба,
Тайга безбрежная пылает предо мною,
Я не могу сказать, что такова судьба,
И горько верить мне, что я тому виною.

Когда была война, поистине как ночь
Была моя душа.
          Но - жертва всех сражений, -
Как зверь, ощерившись, пошла добру помочь
Душа, глотая смерть, -
          мой беззащитный гений.

Все на земле живет порукой круговой,
И если за меня спокон веков боролась
Листва древесная -
          я должен стать листвой,
И каждому зерну подать я должен голос.

Все на земле живет порукой круговой:
Созвездье, и земля, и человек, и птица.
А кто служил добру, летит вниз головой
В их омут царственный
          и смерти не боится.

Он выплывет еще и сразу, как пловец,
С такою влагою навеки породнится,
Что он и сам сказать не сможет, наконец,
Звезда он, иль земля, иль человек,
          иль птица.

1946
--------


А.Тарковский

* * *
Вы, жившие на свете до меня,
Моя броня и кровная родня
От Алигьери до Скиапарелли,
Спасибо вам, вы хорошо горели.

А разве я не хорошо горю
И разве равнодушием корю
Вас, для кого я столько жил на свете,
Трава и звезды, бабочки и дети?

Мне шапку бы и пред тобою снять,
Мой город -
            весь как нотная тетрадь,
Еще не тронутая вдохновеньем,
Пока июль по каменным ступеням
Литаврами не катится к реке,
Пока перо не прикипит к руке...

1959
--------


Арсений Тарковский

* * *
Пускай меня простит Винсент Ван-Гог
За то, что я помочь ему не мог,

За то, что я травы ему под ноги
Не постелил на выжженной дороге,

За то, что я не развязал шнурков
Его крестьянских пыльных башмаков,

За то, что в зной не дал ему напиться,
Не помешал в больнице застрелиться.

Стою себе, а надо мной навис
Закрученный, как пламя, кипарис,

Лимонный крон и тёмно-голубое,-
Без них не стал бы я самим собою;

Унизил бы я собственную речь,
Когда б чужую ношу сбросил с плеч.

А эта грубость ангела, с какою
Он свой мазок роднит с моей строкою,

Ведёт и вас через его зрачок
Туда, где дышит звёздами Ван-Гог.

1958
--------


Арсений Тарковский
ПАУЛЬ КЛЕЕ

Жил да был художник Пауль Клее
Где-то за горами, над лугами.
Он сидел себе один в аллее
С разноцветными карандашами,

Рисовал квадраты и крючочки,
Африку, ребенка на перроне,
Дьяволенка в голубой сорочке,
Звезды и зверей на небосклоне.

Не хотел он, чтоб его рисунки
Были честным паспортом природы,
Где послушно строятся по струнке
Люди, кони, города и воды.

Он хотел, чтоб линии и пятна,
Как кузнечики в июльском звоне,
Говорили слитно и понятно.
И однажды утром на картоне

Проступили крылышко и темя:
Ангел смерти стал обозначаться.
Понял Клее, что настало время
С Музой и знакомыми прощаться.

Попрощался и скончался Клее.
Ничего не может быть печальней!
Если б Клее был немного злее,
Ангел смерти был бы натуральней.

И тогда с художником все вместе
Мы бы тоже сгинули со света,
Порастряс бы ангел наши кости!
Но скажите мне: на что нам это?

На погосте хуже, чем в музее,
Где порой вы бродите, живые,
И висят рядком картины Клее -
Голубые, желтые, блажные...

1957
--------


А.Тарковский
Поэт начала века

Твой каждый стих - как чаша яда,
Как жизнь, спалённая грехом,
И я дышу, хоть и не надо,
Нельзя дышать, твоим стихом.

Ты - бедный мальчик сумасшедший,
С каких-то белых похорон
На пиршество друзей приведший
Колоколов прощальный звон.

Прости меня, я, как в тумане,
Приникну к твоему плащу
И в чёрной затвердевшей ткани
Такую стужу отыщу,

Такой возврат невыносимый
Смертельной юности моей,
Что гул погибельной Цусимы
Твоих созвучий не страшней.

Тогда я простираю руки
И путь держу на твой магнит,
А на земле в последней муке
Внизу -
        душа моя скорбит...

1959
--------


А.Тарковский
СНЕЖНАЯ НОЧЬ В ВЕНЕ

Ты безумна, Изора, безумна и зла,
Ты кому подарила свой перстень с отравой
И за дверью трактирной тихонько ждала:
Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой.

Ах, Изора, глаза у тебя хороши
И черней твоей черной и горькой души.
Смерть позорна, как страсть. Подожди, уже скоро,
Ничего, он сейчас задохнется, Изора.

Так лети же, снегов не касаясь стопой:
Есть кому еще уши залить глухотой
И глаза слепотой, есть еще голодуха,
Госпитальный фонарь и сиделка-старуха.

1960
--------


Арсений Тарковский
ПУШКИНСКИЕ ЭПИГРАФЫ

I
Музыка: В. Мищук

[Спой мне песню, как синица
Тихо зА морем жила...
<Зимний вечер>]

Почему, скажи, сестрица,
Не из Божьего ковша,
А из нашего напиться
Захотела ты, душа?

Человеческое тело -
Ненадежное жилье,
Ты влетела слишком смело
В сердце тесное мое.

Тело может истомиться,
Яду невзначай глотнуть,
И потянешься, как птица,
От меня в обратный путь.

Но когда ты отзывалась
На призывы бытия,
Непосильной мне казалась
Ноша бедная моя, -

Может быть, и так случится,
Что, закончив перелет,
Будешь биться, биться, биться -
И не отомкнут ворот.

Пой о том, как ты земную
Боль, и соль, и желчь пила,
Как входила в плоть живую
Смертоносная игла,

Пой, бродяжка, пой, синица,
Для которой корма нет,
Пой, как саваном ложится
Снег на яблоневый цвет,

Как возвысилась пшеница,
Да побил пшеницу град...
Пой, хоть время прекратится,
Пой, на то ты и певица,
Пой, душа, тебя простят.

1976


II

[...Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты...
<К***>]

Как тот Кавказский Пленник в яме,
Из глины нищеты моей
И я неловкими руками
Лепил свистульки для детей.

Не испытав закала в печке,
Должно быть, вскоре на куски
Ломались козлики, овечки,
Верблюдики и петушки.

Бросали дети мне объедки,
Искусство жалкое ценя,
И в яму, как на зверя в клетке,
Смотрели сверху на меня.

Приспав сердечную тревогу,
Я забывал, что пела мать,
И научился понемногу
Мне чуждый лепет понимать.

Я смутно жил, но во спасенье
Души, изнывшей в полусне,
Как мимолетное виденье,
Опять явилась муза мне,

И лестницу мне опустила,
И вывела на белый свет,
И леность сердца мне простила,
Пусть хоть теперь, на склоне лет.

1976


III

[Что тревожишь ты меня?
Что ты значишь...
<Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы>]

Разобрал головоломку -
Не могу ее сложить.
Подскажи хоть ты потомку,
Как на свете надо жить -

Ради неба или ради
Хлеба и тщеты земной,
Ради сказанных в тетради
Слов идущему за мной?

Под окном - река забвенья,
Испарения болот.
Хмель чужого поколенья
И тревожит, и влечет.

Я кричу, а он не слышит,
Жжет свечу до бела дня,
Будто мне в ответ он пишет:
"Что тревожишь ты меня?"

Я не стОю ни полслова
Из его черновика,
Что ни слово - для другого,
Через годы и века.

Боже правый, неужели
Вслед за ним пройду и я
В жизнь из жизни мимо цели,
Мимо смысла бытия?

1976


IV

[Я каждый раз, когда хочу сундук
Мой отпереть...
<Скупой рыцарь>]

В магазине меня обсчитали:
Мой целковый кассирше нужней.
Но каких несравнимых печалей
Ни дарили мне в жизни моей:

В снежном, полном веселости мире,
Где алмазная светится высь,
Прямо в грудь мне стреляли, как в тире,
За душой, как за призом, гнались;

Хорошо мне изранили тело
И не взяли за то ни копья,
Безвозмездно мне сердце изъела
Драгоценная ревность моя;

Клевета расстилала мне сети,
Голубевшие, как бирюза,
Наилучшие люди на свете
С царской щедростью лгали в глаза.

Был бы хлеб. Ни богатства, ни славы
Мне в моих сундуках не беречь.
Не гадал мой даритель лукавый,
Что вручил мне с подарками право
На прямую свободную речь.

1977
--------


А.Тарковский
НОЧНАЯ РАБОТА

Свет зажгу, на чернильные пятна
Погляжу и присяду к столу, -
Пусть поёт, как сверчок непонятно,
Электрический счётчик в углу.

Пусть голодные мыши скребутся,
Словно шастать им некогда днём,
И часы надо мною смеются
На дотошном наречье своём, -

Я возьмусь за работу ночную,
И пускай их до белого дня
Обнимаются напропалую,
Пьют вино, кто моложе меня.

Что мне в том? Непочатая глыба,
На два века труда предо мной.
Может, кто-нибудь скажет спасибо
За постылый мой подвиг ночной.

1946
--------


А.Тарковский
РУКОПИСЬ

[А.А. Ахматовой]

Я кончил книгу и поставил точку
И рукопись перечитать не мог.
Судьба моя сгорела между строк,
Пока душа меняла оболочку.

Так блудный сын срывает с плеч сорочку,
Так соль морей и пыль земных дорог
Благословляет и клянет пророк,
На ангелов ходивший в одиночку.

Я тот, кто жил во времена мои,
Но не был мной. Я младший из семьи
Людей и птиц, я пел со всеми вместе

И не покину пиршества живых -
Прямой гербовник их семейной чести,
Прямой словарь их связей корневых.

1960
--------


А.Тарковский
25 ИЮНЯ 1935 ГОДА

Хорош ли праздник мой, малиновый иль серый,
Но все мне кажется, что розы на окне,
И не признательность, а чувство полной меры
Бывает в этот день всегда присуще мне.
А если я не прав, тогда скажи - на что же
Мне тишина травы, и дружба рощ моих,
И стрелы птичьих крыл, и плеск ручьев, похожий
На объяснение в любви глухонемых?

1938
--------


А.Тарковский
ИГНАТЬЕВСКИЙ ЛЕС

Последних листьев жар сплошным самосожженьем
Восходит на небо, и на пути твоем
Весь этот лес живет таким же раздраженьем,
Каким последний год и мы с тобой живем.

В заплаканных глазах отражена дорога,
Как в пойме сумрачной кусты отражены.
Не привередничай, не угрожай, не трогай,
Не задевай лесной наволгшей тишины.

Ты можешь услыхать дыханье старой жизни:
Осклизлые грибы в сырой траве растут,
До самых сердцевин их проточили слизни,
А кожу все-таки щекочет влажный зуд.

Все наше прошлое похоже на угрозу -
Смотри, сейчас вернусь, гляди, убью сейчас!
А небо ежится и держит клен, как розу, -
Пусть жжет еще сильней! - почти у самых глаз.

1935
--------


А.Тарковский
ПОД ПРЯМЫМ УГЛОМ

Мы - только под прямым углом,
Наперекор один другому,
Как будто не привыкли к дому
И в разных плоскостях живем,

Друг друга потеряли в давке
И порознь вышли с двух сторон,
И бережно несем, как сон,
Оконное стекло из лавки.

Мы отражаем всё и вся
И понимаем с полуслова,
Но только не один другого,
Жизнь, как стекло, в руках неся.

Пока мы время тратим, споря
На двух враждебных языках,
По стенам катятся впотьмах
Колеса радуг в коридоре.

1960
--------


Арсений Тарковский
НОЧНОЙ ДОЖДЬ
Музыка: В. Мищук

То были капли дождевые,
Летящие из света в тень.
По воле случая впервые
Мы встретились в ненастный день.

И только радуги в тумане
Вокруг неярких фонарей
Поведали тебе заране
О близости любви моей,

О том, что лето миновало,
Что жизнь тревожна и светла,
И как ты ни жила, но мало,
Так мало на земле жила.

Как слёзы, капли дождевые
Светились на лице твоём,
А я ещё не знал, какие
Безумства мы переживём.

Я голос твой далёкий слышу,
Друг другу нам нельзя помочь,
И дождь всю ночь стучит о крышу,
Как и тогда стучал всю ночь.

1943
--------


А.Тарковский
ДОЖДЬ В ТБИЛИСИ

Мне твой город нерусский
Все еще незнаком,-
Клен под мелким дождем,
Переулок твой узкий,

Под холодным дождем
Слишком яркие фары,
Бесприютные пары
В переулке твоем,

По крутым тротуарам
Бесконечный подъем.
Затерялся твой дом
В этом городе старом.

Бесконечный подъем,
Бесконечные спуски,
Разговор не по-русски
У меня за плечом.

Сеет дождь из тумана,
Капли падают с крыш.
Ты, наверное, спишь,
В белом спишь, Кетевана?

В переулке твоем
В этот час непогожий
Я - случайный прохожий
Под холодным дождем.

В этот час непогожий,
В час, покорный судьбе,
На тоску по тебе
Чем-то странно похожий.

1945
--------


А.Тарковский

* * *
[Т. О.-Т.]

Я боюсь, что слишком поздно
Стало сниться счастье мне.
Я боюсь, что слишком поздно
Потянулся я к беззвездной
И чужой твоей стране.

Мне-то ведомо, какою -
Ночью темной, без огня,
Мне-то ведомо, какою
Неспокойной, молодою
Ты бываешь без меня.

Я-то знаю, как другие,
В поздний час моей тоски,
Я-то знаю, как другие
Смотрят в эти роковые,
Слишком темные зрачки.

И в моей ночи ревнивой
Каблучки твои стучат,
И в моей ночи ревнивой
Над тобою дышит диво -
Первых оттепелей чад.

Был и я когда-то молод.
Ты пришла из тех ночей.
Был и я когда-то молод,
Мне понятен душный холод,
Вешний лед в крови твоей.

1947
--------


Арсений Тарковский

* * *
Ты, что бабочкой черной и белой,
Не по-нашему дико и смело,
И в мое залетела жилье,
Не колдуй надо мною, не делай
Горше горького сердце мое.

Чернота, окрыленная светом,
Та же черная верность обетам
И платок, ниспадающий с плеч.
А еще в трепетании этом
Тот же яд и нерусская речь.

1946
--------


Арсений Тарковский

* * *
Мне в черный день приснится
Высокая звезда,
Глубокая криница,
Студеная вода
И крестики сирени
В росе у самых глаз.
Но больше нет ступени -
И тени спрячут нас.

И если вышли двое
На волю из тюрьмы,
То это мы с тобою,
Одни на свете мы,
И мы уже не дети,
И разве я не прав,
Когда всего на свете
Светлее твой рукав.

Что с нами ни случится,
В мой самый черный день,
Мне в черный день приснится
Криница и сирень,
И тонкое колечко,
И твой простой наряд,
И на мосту за речкой
Колеса простучат.

На свете все проходит,
И даже эта ночь
Проходит и уводит
Тебя из сада прочь.
И разве в нашей власти
Вернуть свою зарю?
На собственное счастье
Я как слепой смотрю.

Стучат. Кто там? - Мария. -
Отворишь дверь: - Кто там? -
Ответа нет. Живые
Не так приходят к нам,
Их поступь тяжелее,
И руки у живых
Грубее и теплее
Незримых рук твоих.

- Где ты была? - Ответа
Не слышу на вопрос.
Быть может, сон мой - это
Невнятный стук колес
Там, на мосту, за речкой,
Где светится звезда,
И кануло колечко
В криницу навсегда.

1952
--------


Арсений Тарковский
ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ

Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.

Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово _ты_ раскрыло
Свой новый смысл и означало _царь_.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин,- когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

1962
--------


А.Тарковский
НОЧЬ ПОД ПЕРВОЕ ИЮНЯ

Пока еще последние колена
Последних соловьев не отгремели
И смутно брезжит у твоей постели
Боярышника розовая пена,

Пока ложится железнодорожный
Мост, как самоубийца, под колеса
И жизнь моя над черной рябью плеса
Летит стремглав дорогой непреложной,

Спи, как на сцене, на своей поляне,
Спи,- эта ночь твоей любви короче,-
Спи в сказке для детей, в ячейке ночи,
Без имени в лесу воспоминаний.

Так вот когда я стал самим собою,
И что ни день - мне новый день дороже,
Но что ни ночь - пристрастнее и строже
Мой суд нетерпеливый над судьбою...

1965
--------


Арсений Тарковский
<Какое счастье у меня украли...>

I. АКТЁР

Всё кончается, как по звонку.
На убогой театральной сцене
Дранкой вверх несут мою тоску -
Душные лиловые сирени.

Я стою хмелён и одинок,
Будто нищий над своею шапкой,
А моя любимая со щёк
Маков цвет стирает сальной тряпкой.

Я искусство ваше презирал.
С чем ещё мне жизнь сравнить, скажите,
Если кто-то роль мою сыграл
На вертушке роковых событий?

Где же ты, счастливый мой двойник?
Ты, видать, увёл меня с собою,
Потому что здесь чужой старик
Ссорится у зеркала с судьбою.

1958


II

Мне приснился Ереван, мне приснился Ереван,
И когда мне дали номер с Араратом за окном,
Посмотрел я и подумал - чтО за город у армян

С этим Ноевым ковчегом, синим шелковым огнем
И водой водопроводной, как сопрано ледяной,
И гортанной крупной речью, как священная скрижаль...

В старый город Ереван ты приехала со мной.
Поздно вспомнили о нем, больше ничего не жаль.
Горький, детский, слезный рот. Здравствуй, купол золотой!

Вот куда тебя ведет твой неровный легкий шаг.
С нашим северным, сторожким придыханьем голос твой
Ничего не говорит, это кровь шумит в ушах.

1958


III. ТЕМНЕЕТ

Какое счастье у меня украли!
Когда бы ты пришла в тот страшный год,
В орлянку бы тебя не проиграли,
Души бы не пустили в оборот.

Мне девочка с венгерскою шарманкой
Поет с надсадной хрипотой о том,
Как вывернуло время вверх изнанкой
Твою судьбу под проливным дождем.

И старческой рукою моет стекла
Сентябрьский ветер и уходит прочь,
И челка у шарманщицы намокла,
И вот уже у нас в предместье - ночь.

1958


IV. ВЕЧЕРНИЙ, СИЗОКРЫЛЫЙ...

[Т. О.-Т.]

Вечерний, сизокрылый,
Благословенный свет!
Я словно из могилы
Смотрю тебе вослед.

Благодарю за каждый
Глоток воды живой,
В часы последней жажды
Подаренный тобой.

За каждое движенье
Твоих прохладных рук,
За то, что утешенья
Не нахожу вокруг.

За то, что ты надежды
Уводишь, уходя,
И ткань твоей одежды
Из ветра и дождя.

1958


V. ОЛИВЫ

[Марине Т.]

Дорога ведет под обрыв,
Где стала трава на колени
И призраки диких олив,
На камни рога положив,
Застыли, как стадо оленей.
Мне странно, что я еще жив
Средь стольких могил и видений.

Я сторож вечерних часов
И серой листвы надо мною.
Осеннее небо мой кров.
Не помню я собственных снов
И слез твоих поздних не стою.
Давно у меня за спиною
Задвинут железный засов.

А где-то судьба моя прячет
Ключи у степного костра,
И спутник ее до утра
В багровой рубахе маячит.
Ключи она прячет и плачет
О том, что ей песня сестра
И в путь собираться пора.

Седые оливы, рога мне
Кладите на плечи теперь,
Кладите рога, как на камни:
Святой колыбелью была мне
Земля похорон и потерь.

1958


VI. КОРА*

Когда я вечную разлуку
Хлебну, как ледяную ртуть,
Не уходи, но дай мне руку
И проводи в последний путь.

Постой у смертного порога
До темноты, как луч дневной,
Побудь со мной еще немного
Хоть в трех аршинах надо мной.

Ужасный рот царицы Коры
Улыбкой привечает нас,
И душу обнажают взоры
Ее слепых загробных глаз.

*КОра (греч.: Дева) - Персефона.
1958


VII

Отнятая у меня, ночами
Плакавшая обо мне, в нестрогом
Черном платье, с детскими плечами,
Лучший дар, не возвращенный Богом,

Заклинаю прошлым, настоящим,
Крепче спи, не всхлипывай спросонок,
Не следи за мной зрачком косящим,
Ангел, олененок, соколенок.

Из камней Шумера, из пустыни
Аравийской, из какого круга
Памяти - в сиянии гордыни
Горло мне захлестываешь туго?

Я не знаю, где твоя держава,
И не знаю, как сложить заклятье,
Чтобы снова потерять мне право
На твое дыханье, руки, платье.

1968
--------


А.Тарковский
НАДПИСЬ НА КНИГЕ

  [...Как волна на волну набегает,
Гонит волну пред собой, нагоняема сзади волною,
    Так же бегут и часы...
Овидий. Метаморфозы, XV
(перевод С. Шервинского)]

Ты ангел и дитя,
                ты первая страница,
Ты катишь колесо прибоя пред собой -
Волну вослед волне, и гонишь, как прибой,
За часом новый час - часы, как часовщица.

И все, что бодрствует, и все, что спит и снится,
Слетается на пир зелено-голубой.
А я клянусь тебе, что княжил над судьбой,
И хоть поэтому ты не могла не сбыться.

Я под твоей рукой, а под рукой моей
Земля семи цветов и синь семи морей,
И суток лучший час, и лучший месяц года,

И лучшая пора бессонниц и забот -
Спугнет тебя иль нет в час твоего прихода
Касатки головокружительный полет.

1964
--------


А.Тарковский
ПЕСНЯ

Давно мои ранние годы прошли
По самому краю,
По самому краю родимой земли,
По скошенной мяте, по синему раю,
И я этот рай навсегда потеряю.

Колышется ива на том берегу,
Как белые руки.
Пройти до конца по мосту не могу,
Но лучшего имени влажные звуки
На память я взял при последней разлуке.

Стоит у излуки
И моет в воде свои белые руки,
А я перед ней в неоплатном долгу.
Сказал бы я, кто на поёмном лугу,
На том берегу,
За ивой стоит, как русалка над речкой,
И с пальца на палец бросает колечко.

1960
--------


А.Тарковский
ОДА

Мало мне воздуха, мало мне хлеба,
Льды, как сорочку, сорвать бы мне с плеч,
В горло вобрать бы лучистое небо,
Между двумя океанами лечь.
Под ноги лечь у тебя на дороге
Звездной песчинкою в звездный песок,
Чтоб над тобою крылатые боги
Перелетали с цветка на цветок.

Ты бы могла появиться и раньше
И приоткрыть мне твою высоту,
Раньше могли бы твои великанши
Книгу твою развернуть на лету,
Раньше могла бы ты новое имя
Мне подобрать на своем языке, -
Вспыхнуть бы мне под стопами твоими
И навсегда затеряться в песке.

1960
--------


А.Тарковский
ВТОРАЯ ОДА

Подложи мне под голову руку
И восставь меня, как до зари
Подымала на счастье и муку,
И опять к высоте привари,

Чтобы пламя твое ледяное
Синей солью стекало со лба
И внизу, как с горы, предо мною
Шевелились леса и хлеба,

Чтобы кровь из-под стоп, как с предгорий
Жарким деревом вниз головой,
Каждой веткой ударилась в море
И несла корабли по кривой.

Чтобы вызов твой ранний сначала
Прозвучал и в горах не затих.
Ты в созвездья других превращала.
Я и сам из преданий твоих.

1967
--------


Арсений Тарковский
ВЕТЕР

Душа моя затосковала ночью.

А я любил изорванную в клочья,
Исхлёстанную ветром темноту
И звёзды, брезжущие на лету
Над мокрыми сентябрьскими садами,
Как бабочки с незрячими глазами,
И на цыганской масляной реке
Шатучий мост, и женщину в платке,
Спадавшем с плеч над медленной водою,
И эти руки, как перед бедою.

И кажется, она была жива,
Жива, как прежде, но её слова
Из влажных "Л" теперь не означали
Ни счастья, ни желаний, ни печали,
И больше мысль не связывала их,
Как повелось на свете у живых.

Слова горели, как под ветром свечи,
И гасли, словно ей легло на плечи
Всё горе всех времён. Мы рядом шли,
Но этой горькой, как полынь, земли
Она уже стопами не касалась
И мне живою больше не казалась.

Когда-то имя было у неё.

Сентябрьский ветер и ко мне в жильё
Врывается -
            то лязгает замками,
То волосы мне трогает руками.

1959
--------


Арсений Тарковский
КАК СОРОК ЛЕТ ТОМУ НАЗАД

1

Как сорок лет тому назад,
Сердцебиение при звуке
Шагов, и дом с окошком в сад,
Свеча и близорукий взгляд,
Не требующий ни поруки,
Ни клятвы. В городе звонят.
Светает. Дождь идет, и темный,
Намокший дикий виноград
К стене прижался, как бездомный,
Как сорок лет тому назад.


2

Как сорок лет тому назад,
Я вымок под дождем, я что-то
Забыл, мне что-то говорят,
Я виноват, тебя простят,
И поезд в десять пятьдесят
Выходит из-за поворота.
В одиннадцать конец всему,
Что будет сорок лет в грядущем
Тянуться поездом идущим
И окнами мелькать в дыму,
Всему, что ты без слов сказала,
Когда уже пошел состав.
И чья-то юность, у вокзала
От провожающих отстав,
Домой по лужам как попало
Плетется, прикусив рукав.


3

Хвала измерившим высоты
Небесных звезд и гор земных
Глазам - за свет и слезы их!

Рукам, уставшим от работы,
За то, что ты, как два крыла,
Руками их не отвела!

Гортани и губам хвала
За то, что трудно мне поется,
Что голос мой и глух и груб,
Когда из глубины колодца
Наружу белый голубь рвется
И разбивает грудь о сруб!

Не белый голубь - только имя,
Живому слуху чуждый лад,
Звучащий крыльями твоими,
Как сорок лет тому назад.

1969
--------


А.Тарковский
ЛАСТОЧКИ

Летайте, ласточки, но в клювы не берите
Ни пилки, ни сверла, не делайте открытий,
Не подражайте нам; довольно и того,
Что вы по-варварски свободно говорите,
Что зоркие зрачки в почетной вашей свите
И первой зелени святое торжество.

Я в Грузии бывал, входил и я когда-то
По щебню и траве в пустынный храм Баграта -
В кувшин расколотый, и над жерлом его
Висела ваша сеть. И Симон Чиковани
(А я любил его, и был он мне как брат)
Сказал, что на земле пред вами виноват -
Забыл стихи сложить о легком вашем стане,
Что в детстве здесь играл, что, может быть, Баграт
И сам с ума сходил от ваших восклицаний.

Я вместо Симона хвалу вам воздаю.
Не подражайте нам, но только в том краю,
Где Симон спит в земле, вы спойте, как в дурмане,
На языке своем одну строку мою.

1967
--------


Арсений Тарковский

* * *
С безымянного пальца кольцо
В третий раз поневоле скатилось,
Из-под каменной маски светилось
Искажённое горем лицо.

Никому, никогда, ни при ком
Ни слезы, средь людей как в пустыне,
Одержимая вдовьей гордыней,
Одиночества смертным грехом.

Но стоит над могильным холмом
Выше облака снежной колонной
Царский голос её, просветлённый
Одиночества смертным грехом.

Отпусти же и мне этот грех.
Отпусти, как тебе отпустили.
Снег лежит у тебя на могиле.
Снег слетает на землю при всех.

1974
--------


Арсений Тарковский
Памяти Марины Цветаевой

I

Где твоя волна гремучая,
Душный, черный, морской прибой, -
Ты, крылатая, звезда падучая,
Что ты сделала с собой?

Как светилась ты, милостивица,
Все раздаривая на пути.
Встать бы, крикнуть бы, воспротивиться,
Подхватить бы да унести -

Не удержишь - и поздно каяться:
Задыхаясь, идешь ко дну.
Так жемчужина опускается
В заповедную глубину.

1941


II

Я слышу, я не сплю, зовешь меня, Марина,
Поешь, Марина, мне, крылом грозишь, Марина,
Как трубы ангелов над городом поют,
И только горечью своей неисцелимой
Наш хлеб отравленный возьмешь на Страшный суд,
Как брали прах родной у стен Иерусалима
Изгнанники, когда псалмы слагал Давид
И враг шатры свои раскинул на Сионе.
А у меня в ушах твой смертный зов стоит,
За черным облаком твое крыло горит
Огнем пророческим на диком небосклоне.

1946


V. КАК ДВАДЦАТЬ ДВА ГОДА ТОМУ НАЗАД

И что ни человек, то смерть, и что ни
Былинка, то в огонь и под каблук,
Но мне и в этом скрежете и стоне
Другая смерть слышнее всех разлук.

Зачем - стрела - я не сгорел на лоне
Пожарища? Зачем свой полукруг
Не завершил? Зачем я на ладони
Жизнь, как стрижа, держу? Где лучший друг,

Где божество мое, где ангел гнева
И праведности? Справа кровь и слева
Кровь. Но твоя, бескровная, стократ
Смертельней.
             Я отброшен тетивою
Войны, и глаз твоих я не закрою.
И чем я виноват, чем виноват?

1963


VI. ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ДВА ГОДА

Не речи, -
           нет, я не хочу
Твоих сокровищ - клятв и плачей, -
Пера я не переучу
И горла не переиначу, -

Не смелостью пред смертью, - ты
Все замыслы довоплотила
В свои тетради до черты,
Где кончились твои чернила, -

Не первородству, -
                я отдам
Свое, чтобы тебе по праву
На лишний день вручили там,
В земле, - твою земную славу, -

Не дерзости твоих страстей
И не тому, что все едино,
А только памяти твоей
Из гроба научи, Марина!

Как я боюсь тебя забыть
И променять в одно мгновенье
Прямую фосфорную нить
На удвоенье, утроенье
Рифм -
       и в твоем стихотворенье
Тебя опять похоронить.

1963
--------


А.Тарковский
Памяти А. А. Ахматовой

[И не с кем плакать, не с кем вспоминать...
А. Ахматова]

Все без нее не так. Приоткрывая,
Откладываю в сторону тетрадь,
И некому стихи мне прочитать;
И рукопись похожа беловая
На черновик. И первые ручьи
Подтачивают снежный пласт, который
Следы ее внимательного взора
В начале марта затаил. Ничьи
Теперь ее портреты: горбоносый
Антиохийский профиль. Горький рот
Среди живых подобий не найдет
И не ответит больше на вопросы
Полуулыбкой, для которой нет
Ни зеркала земного, ни сравнений.

Туман сквозит. Ни отзвука, ни тени,
И смутно льется белый ровный свет.

1966
--------


Арсений Тарковский
Памяти А. А. Ахматовой

I

Стелил я снежную постель,
Луга и рощи обезглавил,
К твоим ногам прильнуть заставил
Сладчайший лавр, горчайший хмель.

Но марта не сменил апрель
На страже росписей и правил.
Я памятник тебе поставил
На самой слезной из земель.

Под небом северным стою
Пред белой, бедной, непокорной
Твоею высотою горной

И сам себя не узнаю,
Один, один в рубахе черной
В твоем грядущем, как в раю.

1968


II

Когда у Николы Морского
Лежала в цветах нищета,
Смиренное чуждое слово
Светилось темно и сурово
На воске державного рта.

Но смысл его был непонятен,
А если понять - не сберечь,
И был он, как небыль, невнятен
И разве что - в трепете пятен
Вокруг оплывающих свеч.

И тень бездомовной гордыни
По черному Невскому льду,
По снежной Балтийской пустыне
И по Адриатике синей
Летела у всех на виду.

1966


III

Домой, домой, домой,
Под сосны в Комарове...
О, смертный ангел мой
С венками в изголовье,
В косынке кружевной,
С крылами наготове!

Как для деревьев снег,
Так для земли не бремя
Открытый твой ковчег,
Плывущий перед всеми
В твой двадцать первый век,
Из времени во время.

Последний луч несла
Зима над головою,
Как первый взмах крыла
Из-под карельской хвои,
И звезды ночь зажгла
Над снежной синевою.

И мы тебе всю ночь
Бессмертье обещали,
Просили нам помочь
Покинуть дом печали,
Всю ночь, всю ночь, всю ночь.
И снова ночь в начале.

1966


IV

ПО льду, пО снегу, по жасмину,
На ладони, снега бледней,
Унесла в свою домовину
Половину души, половину
Лучшей песни, спетой о ней.

Похвалам земным не доверясь,
Довершив земной полукруг,
Полупризнанная, как ересь,
Через полог морозный, через
Вихри света -
              смотрит на юг.

Что же видят незримые взоры
Недоверчивых светлых глаз?
Раздвигающиеся створы
Верст и зим иль костер, который
Заключает в объятья нас?

1967


V

Белые сосны
          поют: - Аминь! -
          Мой голубь - твоя рука.
Горек мой хлеб,
          мой голос - полынь,
          дорога моя горька.

В горле стоит
          небесная синь -
          твои ледяные _А_:
имя твое -
          Ангел и Ханаан,
          ты отъединена,

Ты отчуждена,
          пустыня пустынь,
          пир, помянутый в пост,
За семь столетий
          дошедший до глаз
          фосфор последних звезд.

1967


VI

И эту тень я проводил в дорогу
Последнюю - к последнему порогу,
И два крыла у тени за спиной,
Как два луча, померкли понемногу.

И год прошёл по кругу стороной.
Зима трубит из просеки лесной.
Нестройным звоном отвечает рогу
Карельских сосен морок слюдяной.

Что, если память вне земных условий
Бессильна день восстановить в ночи?
Что, если тень, покинув землю, в слове
Не пьёт бессмертья?
                Сердце, замолчи,
Не лги, глотни ещё немного крови,
Благослови рассветные лучи.

1967
--------


А.Тарковский
МОГИЛА ПОЭТА

[Памяти Н.А. Заболоцкого]

I

За мертвым сиротливо и пугливо
Душа тянулась из последних сил,
Но мне была бессмертьем перспектива
В минувшем исчезающих могил.

Листва, трава - все было слишком живо,
Как будто лупу кто-то положил
На этот мир смущенного порыва,
На эту сеть пульсирующих жил.

Вернулся я домой, и вымыл руки,
И лег, закрыв глаза. И в смутном звуке,
Проникшем в комнату из-за окна,

И в сумерках, нависших как в предгрозье,
Без всякого бессмертья, в грубой прозе
И наготе стояла смерть одна.

1958


II

Венков еловых птичьи лапки
В снегу остались от живых.
Твоя могила в белой шапке,
Как царь, проходит мимо них,
Туда, к распахнутым воротам,
Где ты не прах, не человек,
И в облаках за поворотом
Восходит снежный твой ковчег.

Не человек, а череп века,
Его чело, язык и медь.

Заката огненное веко
Не может в небе догореть.

1959
--------


А.Тарковский
ПЕРЕВОДЧИК

Шах с бараньей мордой - на троне.
Самарканд - на шахской ладони.
У подножья - лиса в чалме
С тысячью двустиший в уме.
Розы сахаринной породы,
Соловьиная пахлава.
Ах, восточные переводы,
Как болит от вас голова.

Полуголый палач в застенке
Воду пьет и таращит зенки.
Все равно. Мертвеца в рядно
Зашивают, пока темно.
Спи без просыпу, царь природы,
Где твой меч и твои права?
Ах, восточные переводы,
Как болит от вас голова.

Да пребудет роза редифом,
Да царит над голодным тифом
И соленой паршой степей
Лунный выкормыш - соловей.
Для чего я лучшие годы
Продал за чужие слова?
Ах, восточные переводы,
Как болит от вас голова.

Зазубрил ли ты, переводчик,
Арифметику парных строчек?
Каково тебе по песку
Волочить старуху-тоску?
Ржа пустыни щепотью соды
Ни жива шипит, ни мертва.
Ах, восточные переводы,
Как болит от вас голова.

1960
--------


А.Тарковский
К СТИХАМ

Стихи мои, птенцы, наследники,
Душеприказчики, истцы,
Молчальники и собеседники,
Смиренники и гордецы!

Я сам без роду и без племени
И чудом вырос из-под рук,
Едва меня лопата времени
Швырнула на гончарный круг.

Мне вытянули горло длинное,
И выкруглили душу мне,
И обозначили былинные
Цветы и листья на спине,

И я раздвинул жар березовый,
Как заповедал Даниил,
Благословил закал свой розовый
И как пророк заговорил.

Скупой, охряной, неприкаянной
Я долго был землей, а вы
Упали мне на грудь нечаянно
Из клювов птиц, из глаз травы.

1960
--------


А.Тарковский
ПОЗДНЯЯ ЗРЕЛОСТЬ

Не для того ли мне поздняя зрелость,
Чтобы, за сердце схватившись, оплакать
Каждого слова сентябрьскую спелость,
Яблока тяжесть, шиповника мякоть,

Над лесосекой тянувшийся порох,
Сухость брусничной поляны, и ради
Правды - вернуться к стихам, от которых
Только помарки остались в тетради.

Всё, что собрали, сложили в корзины, -
И на мосту прогремела телега.
Дай мне ещё наклониться с вершины,
Дай удержаться до первого снега.

1965
--------


А.Тарковский

* * *
Мне опостылели слова, слова, слова,
Я больше не могу превозносить права
На речь разумную, когда всю ночь о крышу
В отрепьях, как вдова, колотится листва.
Оказывается, я просто плохо слышу
И неразборчива ночная речь вдовства.
Меж нами есть родство. Меж нами нет родства.
И если я твержу деревьям сумасшедшим,
Что у меня в росе по локоть рукава,
То, кроме стона, им уже ответить нечем.

1963, 1968
--------


А.Тарковский
МАЛИНОВКА

Душа и не глядит
          на рифму конопляную,
Сидит, не чистит перышек,
          не продувает горла:
Бывало, мол, и я
          певала над поляною,
Сегодня, мол, не в голосе,
          в зобу дыханье сперло.

Пускай душа чуть-чуть
          распустится и сдвинется,
Хоть на пятнадцать градусов,
          и этого довольно,
Чтобы вовсю пошла
          свистать, как именинница,
И стало ей, малиновке,
          и весело и больно.

Словарь у нас простой,
          созвучья - из пословицы.
Попробуйте подставьте ей
          сиреневую ветку,
Она с любым из вас
          пошутит и условится
И с собственной тетрадкою
          пойдет послушно в клетку.

1957
--------


А.Тарковский
СВЕРЧОК

Если правду сказать,
          я по крови - домашний сверчок,
Заповедную песню
          пою над печною золой,
И один для меня
          приготовит крутой кипяток,
А другой для меня
          приготовит шесток золотой.

Путешественник вспомнит
          мой голос в далеком краю,
Даже если меня
          променяет на знойных цикад.
Сам не знаю, кто выстругал
          бедную скрипку мою,
Знаю только, что песнями
          я, как цикада, богат.

Сколько русских согласных
          в полночном моем языке,
Сколько я поговорок
          сложил в коробок лубяной,
Чтобы шарили дети
          в моем лубяном коробке,
В старой скрипке запечной
          с единственной медной струной.

Ты не слышишь меня,
          голос мой - как часы за стеной,
А прислушайся только -
          и я поведу за собой,
Я весь дом подыму:
          просыпайтесь, я сторож ночной!
И заречье твое
          отзовется сигнальной трубой.

1940
--------


А.Тарковский
ЗАГАДКА С РАЗГАДКОЙ

Кто, еще прозрачный школьник,
Учит Музу чепухе
И торчит, как треугольник,
На шатучем лопухе?

Головастый внук Хирона,
Полувсадник-полуконь,
Кто из рук Анакреона
Вынул скачущий огонь?

Кто, Державину докука,
Хлебникову брат и друг,
Взял из храма ультразвука
Золотой зубчатый лук?

Кто, коленчатый, зеленый
Царь, циркач или божок,
Для меня сберег каленый,
Норовистый их смычок?

Кто стрекочет, и пророчит,
И антеннами усов
Пятки времени щекочет,
Как пружинками часов?

Мой кузнечик, мой кузнечик,
Герб державы луговой!
Он и мне протянет глечик
С ионийскою водой.

1960
--------


А.Тарковский
МАЛЮТКА-ЖИЗНЬ

Я жизнь люблю и умереть боюсь.
Взглянули бы, как я под током бьюсь
И гнусь, как язь в руках у рыболова,
Когда я перевоплощаюсь в слово.

Но я не рыба и не рыболов.
И я из обитателей углов,
Похожий на Раскольникова с виду.
Как скрипку, я держу свою обиду.

Терзай меня - не изменюсь в лице.
Жизнь хороша, особенно в конце,
Хоть под дождём и без гроша в кармане,
Хоть в Судный день - с иголкою в гортани.

А! Этот сон! Малютка-жизнь, дыши,
Возьми мои последние гроши,
Не отпускай меня вниз головою
В пространство мировое, шаровое!

1958
--------


А.Тарковский
СТЕПНАЯ ДУДКА

I

Жили, воевали, голодали,
Умирали врозь, по одному.
Я не живописец, мне детали
Ни к чему, я лучше соль возьму.

Из всего земного ширпотреба
Только дудку мне и принесли:
Мало взял я у земли для неба,
Больше взял у неба для земли.

Я из шапки вытряхнул светила,
Выпустил я птиц из рукава.
Обо мне земля давно забыла,
Хоть моим рифмовником жива.

1962


II

На каждый звук есть эхо на земле.
У пастухов кипел кулеш в котле,
Почесывались овцы рядом с нами
И черными стучали башмачками.

Что деньги мне? Что мне почет и честь
В степи вечерней без конца и края?
С Овидием хочу я брынзу есть
И горевать на берегу Дуная,
Не различать далеких голосов,
Не ждать благословенных парусов.

1960


III

Где вьюгу на латынь
Переводил Овидий,
Я пил степную синь
И суп варил из мидий.

И мне огнем беды
Дуду насквозь продуло,
И потому лады
Поют, как Мариула,

И потому семья
У нас не без урода
И хороша моя
Дунайская свобода.

Где грел он в холода
Лепешку на ладони,
Там южная звезда
Стоит на небосклоне.

1964


IV

Земля неплодородная, степная,
Горючая, но в ней для сердца есть
Кузнечика скрипица костяная
И кесарем униженная честь.

А где мое грядущее? Бог весть.
Изгнание чужое вспоминая,
С Овидием и я за дестью десть
Листал тетрадь на берегу Дуная.

За желть и жёлчь любил я этот край
И говорил: - Кузнечик мой, играй! -
И говорил: - Семь лет пути до Рима!

Теперь мне и до степи далеко.
Живи хоть ты, глоток сухого дыма,
Шалаш, кожух, овечье молоко.

1962
--------


А.Тарковский
ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ

I

Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.


II

Живите в доме - и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом,-
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.


III

Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас, в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.

Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.

1965
--------


Арсений Тарковский
Музыка: А. Суханов

* * *
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.

Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Всё горело светло.
Только этого мало.

Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала,
Мне и вправду везло.
Только этого мало.

Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло,
Только этого мало.

1967
--------


А.Тарковский
Музыка: А. Суханов

* * *
Пляшет перед звездами звезда,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет перед скинией Давид.

Плачет птица об одном крыле,
Плачет погорелец на золе,
Плачет мать над люлькою пустой,
Плачет крепкий камень под пятой.

1968
--------


Арсений Тарковский

* * *
Меркнет зрение - сила моя,
Два незримых алмазных копья;
Глохнет слух, полный давнего грома
И дыхания отчего дома;
Жестких мышц ослабели узлы,
Как на пашне седые волы;
И не светятся больше ночами
Два крыла у меня за плечами.

Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова
Загореться посмертно, как слово.

1977
--------


А.Тарковский

* * *
Мне бы только теперь до конца не раскрыться,
Не раздать бы всего, что напела мне птица,
Белый день наболтал, наморгала звезда,
Намигала вода, накислила кислица,
На прожиток оставить себе навсегда
Крепкий шарик в крови, полный света и чуда,
А уж если дороги не будет назад,
Так втянуться в него и не выйти оттуда,
И - в аорту, неведомо чью, наугад.

1967
--------


А.Тарковский

* * *
В последний месяц осени,
                На склоне
Горчайшей жизни,
Исполненный печали,
                Я вошел
В безлиственный и безымянный лес.
Он был по край омыт
                Молочно-белым
Стеклом тумана.
               По седым ветвям
Стекали слезы чистые,
                Какими
Одни деревья плачут накануне
Всеобесцвечивающей зимы.
И тут случилось чудо:
                На закате
Забрезжила из тучи синева,
И яркий луч пробился, как в июне,
Из дней грядущих в прошлое мое.
И плакали деревья накануне
Благих трудов и праздничных щедрот
Счастливых бурь, клубящихся в лазури,
И повели синицы хоровод,
Как будто руки по клавиатуре
Шли от земли до самых верхних нот.

1978
--------


А. Тарко1вский
ТИТАНИЯ*

Прямых стволов благословение
И млечный пар над головой,
И я ложусь в листву осеннюю,
Дышу подспудицей грибной.

Мне грешная моя, невинная
Земля моя передает
Свое терпенье муравьиное
И душу крепкую, как йод.

Кончаются мои скитания.
Я в лабиринт корней войду
И твой престол найду, Титания,
В твоей державе пропаду.

Что мне в моем погибшем имени?
Твой ржавый лист - моя броня.
Кляни меня, но не гони меня,
Убей, но не гони меня.

*Из <Сна в летнюю ночь> Шекспира.
1958
--------


А.Тарковский

* * *
О, только бы привстать, опомниться, очнуться
И в самый трудный час благословить труды,
Вспоившие луга, вскормившие сады,
В последний раз глотнуть из выгнутого блюдца
Листа ворсистого
                Хрустальный мозг воды.

Дай каплю мне одну, моя трава земная,
Дай клятву мне взамен - принять в наследство речь,
Гортанью разрастись и крови не беречь,
Не помнить обо мне и, мой словарь ломая,
Свой пересохший рот моим огнем обжечь.

1965
--------


А.Тарковский
БАБОЧКА В ГОСПИТАЛЬНОМ САДУ
Музыка: С. Труханов

Из тени в свет перелетая,
Она сама и тень и свет.
Где родилась она такая,
Почти лишённая примет?
Она летает, приседая,
Она, должно быть, из Китая,
Здесь на неё похожих нет,
Она из тех забытых лет,
Где капля малая лазори -
Как море синее во взоре.

Она клянётся: навсегда! -
Не держит слова никогда,
Она едва до двух считает,
Не понимает ничего,
Из целой азбуки читает
Две гласных буквы -
                _А_
                и
                _О_.
А имя бабочки - рисунок,
Нельзя произнести его.
И для чего ей быть в покое?
Она как зеркальце простое.
Пожалуйста, не улетай,
О госпожа моя, в Китай!
Не надо, не ищи Китая,
Из тени в свет перелетая.
Душа, зачем тебе Китай?
О госпожа моя цветная,
Пожалуйста, не улетай!

1945
--------


А.Тарковский

* * *
Под сердцем травы тяжелеют росинки,
Ребенок идет босиком по тропинке,
Несет землянику в открытой корзинке,
А я на него из окошка смотрю,
Как будто в корзинке несет он зарю.

Когда бы ко мне побежала тропинка,
Когда бы в руке закачалась корзинка,
Не стал бы глядеть я на дом под горой,
Не стал бы завидовать доле другой,
Не стал бы совсем возвращаться домой.

1933
--------


А.Тарковский

* * *
Да не коснутся тьма и тлен
Июньской розы на окне,
Да будет улица светла,
Да будет мир благословен
И благосклонна жизнь ко мне,
Как столько лет назад была!

Как столько лет назад, когда
Едва открытые глаза
Не понимали, как им быть,
И в травы падала вода,
И с ними первая гроза
Ещё училась говорить.

Я в этот день увидел свет,
Шумели ветви за окном,
Качаясь в пузырях стекла,
И стала на пороге лет
С корзинами в руках, и в дом,
Смеясь, цветочница вошла.

Отвесный дождь упал в траву,
И снизу ласточка взвилась,
И этот день был первым днём
Из тех, что чудом наяву
Светились, как шары, дробясь
В росе на лепестке любом.

1933
--------


А.Тарковский

* * *
В пятнах света, в путанице линий
Я себя нашел, как брата брат:
Шмель пирует в самой сердцевине
Розы четырех координат.

Я не знаю, кто я и откуда,
Где зачат - в аду или в раю,
Знаю только, что за это чудо
Я свое бессмертье отдаю.

Ничего не помнит об отчизне,
Лепестки вселенной вороша,
Пятая координата жизни -
Самосознающая душа.

1975
--------


А.Тарковский

* * *
Душу, вспыхнувшую на лету,
Не увидели в комнате белой,
Где в перстах милосердных колдуний
Нежно теплилось детское тело.

Дождь по саду прошел накануне,
И просохнуть земля не успела;
Столько было сирени в июне,
Что сияние мира синело.

И в июле, и в августе было
Столько света в трех окнах, и цвета
Столько в небо фонтанами било
До конца первозданного лета,
Что судьба моя и за могилой
Днем творенья, как почва, прогрета.

1976
--------


А.Тарковский

* * *
Был домик в три оконца
В такой окрашен цвет,
Что даже в спектре солнца
Такого цвета нет.

Он был еще спектральней,
Зеленый до того,
Что я в окошко спальни
Молился на него.

Я верил, что из рая,
Как самый лучший сон,
Оттенка не меняя,
Переместился он.

Поныне домик чудный,
Чудесный и чудной,
Зеленый, изумрудный,
Стоит передо мной.

И ставни затворяли,
Но иногда и днем
На чем-то в нем играли
И что-то пели в нем,

А ночью на крылечке
Прощались и впотьмах
Затепливали свечки
В бумажных фонарях.

1976
--------


А.Тарковский
1914

Я в детстве боялся растений:
Листва их кричала мне в уши,
Сквозь окна входили, как тени,
Их недружелюбные души.
Бывает, они уже в мае
Свой шабаш справляют. В июле -
Кто стебли, кто ветви ломая -
Пошли, будто спирту хлебнули:
Акация - хмель - медуница -
Медвежье ушко - клещевина -
Мать-мачеха - ясень - кислица -
Осина - крушина - калина...
Одни - как цыганские плечи,
Со свистом казачьим - другие.
Гроза им бенгальские свечи
Расшвыривала по России.
Таким было только начало.
Запутавшись в гибельном споре,
То лето судьба увенчала
Венцом всенародного горя.

--------


А.Тарковский

* * *
Еще в ушах стоит и гром и звон:
У, как трезвонил вагоновожатый!

Туда ходил трамвай, и там была
Неспешная и мелкая река -
Вся в камыше и ряске.
                Я и Валя

Сидим верхом на пушках у ворот
В Казенный сад, где двухсотлетний дуб,
Мороженщики, будка с лимонадом
И в синей раковине музыканты.

Июнь сияет над Казенным садом.

Труба бубнит, бьют в барабан, и флейта
Свистит, но слышно, как из-под подушки:
В полбарабана, в полтрубы, в полфлейты
И в четверть сна, в одну восьмую жизни.

Мы оба
       (в летних шляпах на резинке,
В сандалиях, в матросках с якорями)
Еще не знаем, кто из нас в живых
Останется, кого из нас убьют,
О судьбах наших нет еще и речи,
Нас дома ждет парное молоко,
И бабочки садятся нам на плечи,
И ласточки летают высоко.

1976
--------


А.Тарковский
ГРЕЧЕСКАЯ КОФЕЙНЯ

Где белый камень в диком блеске
Глотает синьку вод морских,
Грек Ламбринуди в красной феске
Ждал посетителей своих.

Они развешивали сети,
Распутывали поплавки
И, улыбаясь точно дети,
Натягивали пиджаки.

- Входите, дорогие гости,
Сегодня кофе - как вино! -
И долго в греческой кофейне
Гремели кости
              Домино.

А чашки разносила Зоя,
И что-то нежное и злое
Скрывала медленная речь,
Как будто море кружевное
Спадало с этих узких плеч.

1958
--------


А.Тарковский

* * *
Кухарка жирная у скаред
На сковородке мясо жарит,
И приправляет чесноком,
Шафраном, уксусом и перцем,
И побирушку за окном
Костит и проклинает с сердцем.

А я бы тоже съел кусок,
Погрыз бараний позвонок
И, как хозяин, кружку пива
Хватил и завалился спать:
Кляните, мол, судите криво,
Голодных сытым не понять.

У, как я голодал мальчишкой!
Тетрадь стихов таскал под мышкой,
Баранку на два дня делил:
Положишь на зубок ошибкой...
И стал жильем певучих сил,
Какой-то невесомой скрипкой.

Сквозил я, как рыбачья сеть,
И над землею мог висеть.
Осенний дождь, двойник мой серый,
Долдонил в уши свой рассказ,
В облаву милиционеры
Ходили сквозь меня не раз.

А фонари в цветных размывах
В тех переулках шелудивых,
Где летом шагу не ступить,
Чтобы влюбленных в подворотне
Не всполошить!.. Я, может быть,
Воров московских был бесплотней,

Я в спальни тенью проникал,
Летал, как пух из одеял,
И молодости клясть не буду
За росчерк звезд над головой,
За глупое пристрастье к чуду
И за карман дырявый свой.

1957
--------


А.Тарковский
НА БЕРЕГУ

Он у реки сидел на камыше,
Накошенном крестьянами на крыши,
И тихо было там, а на душе
Еще того спокойнее и тише.
И сапоги он скинул. И когда
Он в воду ноги опустил, вода
Заговорила с ним, не понимая,
Что он не знает языка ее.
Он думал, что вода - глухонемая
И бессловесно сонных рыб жилье,
Что реют над водою коромысла
И ловят комаров или слепней,
Что хочешь мыться - мойся, хочешь - пей,
И что в воде другого нету смысла.

И вправду чуден был язык воды,
Рассказ какой-то про одно и то же,
На свет звезды, на беглый блеск слюды,
На предсказание беды похожий.
И что-то было в ней от детских лет,
От непривычки мерить жизнь годами,
И от того, чему названья нет,
Что по ночам приходит перед снами,
От грозного, как в ранние года,
Растительного самоощущенья.

Вот какова была в тот день вода
И речь ее - без смысла и значенья.

1954
--------


А.Тарковский
ЯЛИК

Что ты бредишь, глазной хрусталик?
Хоть бы сам себя поберег.
Не качается лодочка-ялик,
Не взлетает птица-нырок.

Камыши полосы прибрежной
Достаются на краткий срок.
Что ты бродишь, неосторожный,
Вдалеке от больших дорог?

Все, что свято, все, что крылато,
Все, что пело мне: "Добрый путь!" -
Меркнет в желтом огне заката.
Как ты смел туда заглянуть?

Там ребенок пел загорелый,
Не хотел возвращаться домой,
И качался ялик твой белый
С голубым флажком над кормой.

1940
--------


А.Тарковский

* * *
Позднее наследство,
Призрак, звук пустой,
Ложный слепок детства,
Бедный город мой.

Тяготит мне плечи
Бремя стольких лет.
Смысла в этой встрече
На поверку нет.

Здесь теперь другое
Небо за окном -
Дымно-голубое,
С белым голубком.

Резко, слишком резко,
Издали видна,
Рдеет занавеска
В прорези окна,

И, не узнавая,
Смотрит мне вослед
Маска восковая
Стародавних лет.

1955
--------


А.Тарковский

* * *
Третьи сутки дождь идет,
Ковыряет серый лед
И вороне на березе
Моет клюв и перья мнет
(Дождь пройдет).
                Недаром к прозе
(Все проходит)
               сердце льнет,
К бедной прозе на березе,
На реке и за рекой
(Чуть не плача),
                к бедной прозе
На бумаге под рукой.

1966
--------


А.Тарковский

* * *
Просыпается тело,
Напрягается слух.
Ночь дошла до предела,
Крикнул третий петух.

Сел старик на кровати,
Заскрипела кровать.
Было так при Пилате.
Что теперь вспоминать.

И какая досада
Сердце точит с утра?
И на что это надо -
Горевать за Петра?

Кто всего мне дороже,
Всех желаннее мне?
В эту ночь - от кого же
Я отрекся во сне?

Крик идет петушиный
В первой утренней мгле
Через горы-долины
По широкой земле.

1976
--------


А.Тарковский
БОБЫЛЬ

Двор заполонила сорная,
Безнадзорная, узорная,
Подзаборная трава,
Дышит мятой и паслёном,
Шелком шитые зеленым
Простирает рукава.

На дворе трава некошена,
С похорон гостей непрошено,
И бобыль один в избе
Под окошком с крестовиной,
Заплетенным паутиной,
Спит с цигаркой на губе,

Видит сон про птицу райскую,
Про свою вину хозяйскую
Перед Богом и женой,
Про невзбитую подушку,
Непочатую чекушку
И про тот платок цветной.

1977
--------


А.Тарковский

* * *
Соберемся понемногу,
Поцелуем мертвый лоб,
Вместе выйдем на дорогу,
Понесем сосновый гроб.

Есть обычай: вдоль заборов
И затворов на пути
Без кадил, молитв и хоров
Гроб по улицам нести.

Я креста тебе не ставлю,
Древних песен не пою,
Не прославлю, не ославлю
Душу бедную твою.

Для чего мне теплить свечи,
Петь у гроба твоего?
Ты не слышишь нашей речи
И не помнишь ничего.

Только слышишь - легче дыма
И безмолвней трав земных
В холоде земли родимой
Тяжесть нежных век своих.

1932
--------


А.Тарковский

* * *
Стол накрыт на шестерых,
Розы да хрусталь,
А среди гостей моих
Горе да печаль.

И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.

Как двенадцать лет назад,
Холодна рука,
И немодные шумят
Синие шелка.

И вино поет из тьмы,
И звенит стекло:
"Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло!"

Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:

- Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И звучат из-под земли
Наши голоса.

1940
--------


А.Тарковский
ЗВЕЗДНЫЙ КАТАЛОГ

До сих пор мне было невдомек -
Для чего мне звездный каталог?
В каталоге десять миллионов
Номеров небесных телефонов,
Десять миллионов номеров
Телефонов марев и миров,
Полный свод свеченья и мерцанья,
Список абонентов мирозданья.
Я-то знаю, как зовут звезду,
Я и телефон ее найду,
Пережду я очередь земную,
Поверну я азбуку стальную:

- А-13-40-25.
Я не знаю, где тебя искать.

Запоет мембрана телефона:
- Отвечает альфа Ориона.
Я в дороге, я теперь звезда,
Я тебя забыла навсегда.
Я звезда - денницына сестрица,
Я тебе не захочу присниться,
До тебя мне дела больше нет.
Позвони мне через триста лет.

1945
--------


А.Тарковский

* * *
Ночью медленно время идет.
Завершается год високосный.
Чуют жилами старые сосны
Вешних смол коченеющий лед.

Хватит мне повседневных забот,
А другого мне счастья не надо.
Я-то знаю: и там, за оградой,
Чей-нибудь завершается год.

Знаю: новая роща встает
Там, где сосны кончаются наши.
Тяжелы черно-белые чаши,
Чуют жилами срок и черед.

1976
--------


А.Тарковский
МАРТОВСКИЙ СНЕГ

По такому белому снегу
Белый ангел альфу-омегу
Мог бы крыльями написать
И лебяжью смертную негу
Ниспослать мне как благодать.

Но и в этом снежном застое
Еле слышно о непокое
Сосны черные говорят:
Накипает под их корою
Сумасшедший слезный разлад.

Верхней ветви - семь верст до неба,
Нищей птице - ни крошки хлеба,
Сердцу - будто игла насквозь:
Велика ли его потреба -
Лишь бы небо впору пришлось.

А по тем снегам из-за лога
Наплывает гулом тревога,
И чужда себе, предо мной
Жизнь земная, моя дорога
Бредит под своей сединой.

1974
--------


А.Тарковский

* * *
А все-таки я не истец,
Меня и на земле кормили:
- Налей ему прокисших щец,
Остатки на помойку вылей.

Всему свой срок и свой конец,
А все-таки меня любили:
Одна: - Прощай! - и под венец,
Другая крепко спит в могиле,

А третья у чужих сердец
По малой капле слез и смеха
Берет и складывает эхо,
И я должник, а не истец.

1977
--------