Николай Гумилёв, Игорь Северянин

Стихотворения, романсы и песни
______________________________

Содержание

_Н. Гумилёв_
Жираф
Сада-якко
Маскарад
Отказ
Воспоминание
Сомнение
Любовники
Русалка
Умный дьявол
Корабль
Баллада
Это было не раз
Ягуар
Царица
Вечер
Современность
Ослепительное
Читатель книг
<У меня не живут цветы>
Дон Жуан
Она
Из логова змиева
Укротитель зверей
Отравленный
У камина
Оборванец
Абиссинские песни
  Занзибарские девушки
Я верил, я думал... / Китайская акварель
Сонет (<Я верно болен: на сердце туман>)
Капитаны
  <На полярных морях и на южных>
  <Вы все, паладины Зеленого Храма>
  <Только глянет сквозь утесы>
  <Но в мире есть иные области>
На Северном море
Стокгольм
Возвращение
Прапамять
Венеция
На острове
Пятистопные ямбы
Рабочий
 1Б 0ольной
Канцона первая (<В скольких земных океанах я плыл>)
 1Р 0оза
О тебе
Сон (<Застонал я от сна дурного>)
Рассыпающая звезды
Лес
Заблудившийся трамвай
 1С 0лонёнок
Китайская девушка
Волшебная скрипка
На мотивы Грига
Фра Беато Анджелико
Памяти Анненского
Однообразные мелькают...
Индюк
Девочка
<Нет тебя тревожней и капризней>
В Вашей спальне
<Я - танцовщица с древнего Нила>
Колдунья
Одиночество
Вилла Боргезе
<Как в этом мире дышится легко!>
<Лишь черный бархат>
Прогулка
<Я говорил: Ты хочешь, хочешь?>
<Из букета целого сиреней>
<Клонясь под волнами ветров>
Ночь
<Неизгладимы, нет, в моей судьбе>
<Нежно-небывалая отрада>
Персидская миниатюра

_И. Северянин_
О чем поет
Измена мая
Что такое греза?
Стансы (<Счастье жизни>)
Песенка о Настоящем
<Цветов! огня! вина и кастаньет!>
Хабанера II
Хабанера III
Рондо XX
Рондо XXI
Prelude II
<Почему бы не встречаться>
Виктория Регия
Поэза белой сирени
<Цветет сирень, благоухая>
Грациоза
Оттого и люблю
Всё по-старому
Маленькая элегия
Стансы (<Простишь ли ты мои упрёки>)
Томление бури
Романс (<О, знаю я, когда ночная тишь>)
Триолет (<В протяжных стонах самовара>)
Спустя пять лет
Весенняя яблоня
Сонет (<Пейзаж ее лица>)
Очам твоей души
Стансы (<Ни доброго взгляда, ни нежного слова>)
<Быть может, и любит, да только не скажет>
<Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет>
Янтарная элегия
Это все для ребенка
Примитивный романс
Поэза отказа
Ее монолог
Эксцессерка
Гурманка
Валентина
Все они говорят об одном
Посвящение
Отличной от других
Ведь только ты одна!
Последняя любовь
<Будь спокойна, моя деликатная>
<Сыграй мне из "Пиковой дамы">
Это страшно
Моя Россия
Спящая красавица
Классические розы
<Сегодня "красные", а завтра "белые">
Их образ жизни
Не более чем сон
Забуду ль вас?
Ахматова
Бетховен
Бунин
Врубелю
Дюма и Верди
Есенин
Лира Лохвицкой
Гений Лохвицкой
Поэза о "Mignon"
Пастернак
Пушкин
Россини
Тэффи
Цветаева
Чехов
Как хорошо...
Рондо о поцелуях
Сколько раз!..
Искренний романс
Могло быть так...
<Мы были вместе до рожденья>
Не улетай!
<Вот и уехала. Была - и нет>
Места...
Стареющий поэт
Капель
Грустный опыт
Чего-то нет...
Мне плакать хочется...
Это было у моря
Когда придет корабль
На строчку больше, чем сонет
Кензели
В лимузине
<Серебристое лето у холодного моря>
Поэза о тысяча первом знакомстве
Поэза алых туфель
Она критикует
Клуб дам
На Островах
Моя мечта
Любовь - беспричинность
Ноктюрн (<Бледнел померанцевый запад>)
Моя дача
Что шепчет парк
Весенний день
Русская
Пасха в Петербурге
--------


Николай Гумилёв (1886 - 1921)
ЖИРАФ

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
САДА-ЯККО

В полутемном строгом зале
Пели скрипки, вы плясали.
Группы бабочек и лилий
На шелку зеленоватом,
Как живые, говорили
С электрическим закатом,
И ложилась тень акаций
На полотна декораций.

Вы казались бонбоньеркой
Над изящной этажеркой,
И, как беленькие кошки,
Как играющие дети,
Ваши маленькие ножки
Трепетали на паркете,
И жуками золотыми
Нам сияло ваше имя.

И когда вы говорили,
Мы далекое любили,
Вы бросали в нас цветами
Незнакомого искусства,
Непонятными словами
Опьяняя наши чувства,
И мы верили, что солнце -
Только вымысел японца.

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
МАСКАРАД

В глухих коридорах и в залах пустынных
Сегодня собрались веселые маски,
Сегодня в увитых цветами гостиных
Прошли ураганом безумные пляски.

Бродили с драконами под руку луны,
Китайские вазы метались меж ними,
Был факел горящий и лютня, где струны
Твердили одно непонятное имя.

Мазурки стремительный зов раздавался,
И я танцевал с куртизанкой Содома,
О чем-то грустил я, чему-то смеялся,
И что-то казалось мне странно знакомо.

Молил я подругу: "Сними эту маску,
Ужели во мне не узнала ты брата?
Ты так мне напомнила древнюю сказку,
Которую раз я услышал когда-то.

Для всех ты останешься вечно чужою
И лишь для меня бесконечно знакома,
И верь, от людей и от масок я скрою,
Что знаю тебя я, царица Содома".

Под маской мне слышался смех ее юный,
Но взоры ее не встречались с моими.
Бродили с драконами под руку луны,
Китайские вазы метались меж ними.

Как вдруг под окном, где угрозой пустою
Темнело лицо проплывающей ночи,
Она от меня ускользнула змеею,
И сдернула маску, и глянула в очи.

Я вспомнил, я вспомнил - такие же песни,
Такую же дикую дрожь сладострастья
И ласковый, вкрадчивый шепот: "Воскресни,
Воскресни для жизни, для боли и счастья!"

Я многое понял в тот миг сокровенный,
Но страшную клятву мою не нарушу.
Царица, царица, ты видишь, я пленный,
Возьми мое тело, возьми мою душу!

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
ОТКАЗ

Царица - иль, может быть, только печальный ребенок, -
Она наклонялась над сонно-вздыхающим морем,
И стан ее стройный и гибкий казался так тонок,
Он тайно стремился навстречу серебряным зорям.

Сбегающий сумрак. Какая-то крикнула птица,
И вот перед ней замелькали на влаге дельфины;
Чтоб плыть к бирюзовым владеньям влюбленного принца,
Они предлагали свои глянцевитые спины.

Но голос хрустальный казался особенно звонок,
Когда он упрямо сказал роковое "не надо"...
Царица - иль, может быть, только капризный ребенок,
Усталый ребенок с бессильною мукою взгляда.

<Романтические цветы>
--------


Николай Гумилёв
ВОСПОМИНАНИЕ

Над пучиной в полуденный час
Пляшут искры, и солнце лучится,
И рыдает молчанием глаз
Далеко залетевшая птица.

Заманила зеленая сеть
И окутала взоры туманом,
Ей осталось лететь и лететь
До конца над немым океаном.

Прихотливые вихри влекут,
Бесполезны мольбы и усилья,
И на землю ее не вернут
Утомленные белые крылья.

И когда я увидел твой взор,
Где печальные скрылись зарницы,
Я заметил в нем тот же укор,
Тот же ужас измученной птицы.

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
СОМНЕНИЕ

Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас.

Возьмусь за книгу, но прочту: <она>, 1-
И вновь душа пьяна и смятена.

Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет... Нет, мне не спать, а ждать.

И, крадучись, я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну.

Вон там, у клумб, вы мне сказали <да>,
О, это <да> со мною навсегда.

И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,

Что ваше <да>, ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй - лишь бред весны и сны.

<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
ЛЮБОВНИКИ

Любовь их душ родилась возле моря,
В священных рощах девственных наяд,
Чьи песни вечно-радостно звучат,
С напевом струн, с игрою ветра споря.

Великий жрец... Страннее и суровей
Едва ль была людская красота,
Спокойный взгляд, сомкнутые уста
И на кудрях повязка цвета крови.

Когда вставал туман над водной степью,
Великий жрец творил святой обряд,
И танцы гибких, трепетных наяд
По берегу вились жемчужной цепью.

Средь них одной, пленительней, чем сказка,
Великий жрец оказывал почет.
Он позабыл, что красота влечет,
Что опьяняет красная повязка.

И звезды предрассветные мерцали,
Когда забыл великий жрец обет,
Ее уста не говорили "нет",
Ее глаза ему не отказали.

И, преданы клеймящему злословью,
Они ушли из тьмы священных рощ
Туда, где их сердец исчезла мощь,
Где их сердца живут одной любовью.

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
РУСАЛКА

[Посв. А.А. Горенко]

На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны,
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья.
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.

У русалки мерцающий взгляд,
Умирающий взгляд полуночи,
Он блестит, то длинней, то короче,
Когда ветры морские кричат.
У русалки чарующий взгляд,
У русалки печальные очи.

Я люблю ее, деву-ундину,
Озаренную тайной ночной,
Я люблю ее взгляд заревой
И горящие негой рубины...
Потому что я сам из пучины,
Из бездонной пучины морской.

<Путь конквистадоров>
--------


Н. Гумилёв
УМНЫЙ ДЬЯВОЛ

Мой старый друг, мой верный Дьявол,
Пропел мне песенку одну:
<Всю ночь моряк в пучине плавал,
А на заре пошел ко дну.

Кругом вставали волны-стены,
Спадали, вспенивались вновь,
Пред ним неслась, белее пены,
Его великая любовь.

Он слышал зов, когда он плавал:
"О, верь мне, я не обману..."
Но помни,- молвил умный Дьявол,-
Он на заре пошел ко дну>.

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
КОРАБЛЬ

<Что ты видишь во взоре моем,
В этом бледно-мерцающем взоре?>
<Я в нем вижу глубокое море
С потонувшим большим кораблем.

Тот корабль... Величавей, смелее
Не видали над бездной морской.
Колыхались высокие реи,
Трепетала вода за кормой.

И летучие странные рыбы
Покидали подводный предел
И бросали на воздух изгибы
Изумрудно-блистающих тел.

Ты стояла на дальнем утесе,
Ты смотрела, звала и ждала,
Ты в последнем веселом матросе
Огневое стремленье зажгла.

И никто никогда не узнает
О безумной, предсмертной борьбе
И о том, где теперь отдыхает
Тот корабль, что стремился к тебе.

И зачем эти тонкие руки
Жемчугами прорезали тьму,
Точно ласточки с песней разлуки,
Точно сны, улетая к нему.

Только тот, кто с тобою, царица,
Только тот вспоминает о нем,
И его голубая гробница
В затуманенном взоре твоем>.

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
БАЛЛАДА

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.

Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.

Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.

Там, на высях сознанья - безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичом,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.

В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.

И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня -
И Отчаянье было названье ему.

<Романтические цветы>
--------


Николай Гумилёв
ЭТО БЫЛО НЕ РАЗ

Это было не раз, это будет не раз
В нашей битве глухой и упорной:
Как всегда, от меня ты теперь отреклась,
Завтра, знаю, вернёшься покорной.

Но зато не дивись, мой враждующий друг,
Враг мой, схваченный тёмной любовью,
Если стоны любви будут стонами мук,
Поцелуи - окрашены кровью.

<Жемчуга>
--------


Н. Гумилёв
ЯГУАР

Странный сон увидел я сегодня:
Снилось мне, что я сверкал на небе,
Но что жизнь, чудовищная сводня,
Выкинула мне недобрый жребий.

Превращен внезапно в ягуара,
Я сгорал от бешеных желаний,
В сердце - пламя грозного пожара,
В мускулах - безумье содроганий.

И к людскому крался я жилищу
По пустому сумрачному полю
Добывать полуночную пищу,
Богом мне назначенную долю.

Но нежданно в темном перелеске
Я увидел нежный образ девы
И запомнил яркие подвески,
Поступь лани, взоры королевы.

"Призрак Счастья, Белая Невеста..." -
Думал я, дрожащий и смущенный,
А она промолвила: "Ни с места!" -
И смотрела тихо и влюбленно.

Я молчал, ее покорный кличу,
Я лежал, ее окован знаком,
И достался, как шакал, в добычу
Набежавшим яростным собакам.

А она прошла за перелеском
Тихими и легкими шагами,
Лунный луч кружился по подвескам,
Звезды говорили с жемчугами.

<Романтические цветы>
--------


Н. Гумилёв
ЦАРИЦА

Твой лоб в кудрях отлива бронзы,
Как сталь, глаза твои остры,
Тебе задумчивые бонзы
В Тибете ставили костры.

Когда Тимур в унылой злобе
Народы бросил к их мете,
Тебя несли в пустынях Гоби
На боевом его щите.

И ты вступила в крепость Агры,
Светла, как древняя Лилит,
Твои веселые онагры
Звенели золотом копыт.

Был вечер тих. Земля молчала,
Едва вздыхали цветники,
Да от зеленого канала,
Взлетая, реяли жуки;

И я следил в тени колонны
Черты алмазного лица
И ждал, коленопреклоненный,
В одежде розовой жреца.

Узорный лук в дугу был согнут,
И, вольность древнюю любя,
Я знал, что мускулы не дрогнут
И острие найдет тебя.

Тогда бы вспыхнуло былое:
Князей торжественный приход,
И пляски в зарослях алоэ,
И дни веселые охот.

Но рот твой, вырезанный строго,
Таил такую смену мук,
Что я в тебе увидел бога
И робко выронил свой лук.

Толпа рабов ко мне метнулась,
Теснясь, волнуясь и крича,
И ты лениво улыбнулась
Стальной секире палача...

<Жемчуга>
--------


Н. Гумилёв
ВЕЧЕР

Ещё один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.

И ты пришла... Ты гонишь прочь
Зловещих птиц - мои печали.
О, повелительница ночь,
Никто не в силах превозмочь
Победный шаг твоих сандалий!

От звёзд слетает тишина,
Блестит луна - твоё запястье,
И мне во сне опять дана
Обетованная страна -
Давно оплаканное счастье.

<Жемчуга>
--------


Н. Гумилёв
СОВРЕМЕННОСТЬ

Я закрыл  1" 0Илиаду 1" 0 и сел у окна 1.
На губах трепетало последнее слово 1.
Что-то ярко светило - фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.

Я так часто бросал испытующий взор
И так много встречал отвечающих взоров,
Одиссеев во мгле пароходных контор,
Агамемнонов между трактирных маркеров.

Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,
Застывают в серебряных льдах мастодонты,
Их глухая тоска там колышет снега,
Красной кровью - ведь их - зажжены горизонты.

Я печален от книги, томлюсь от луны,
Может быть, мне совсем и не надо героя 1...
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.

<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
ОСЛЕПИТЕЛЬНОЕ

Я тело в кресло уроню,
Я свет руками заслоню
И буду плакать долго, долго,
Припоминая вечера,
Когда не мучило "вчера"
И не томили цепи долга;

И в море врезавшийся мыс,
И одинокий кипарис,
И благосклонного Гуссейна,
И медленный его рассказ,
В часы, когда не видит глаз
Ни кипариса, ни бассейна.

И снова властвует Багдад,
И снова странствует Синдбад,
Вступает с демонами в ссору,
И от египетской земли
Опять уходят корабли
В великолепную Бассору.

Купцам и прибыль и почет.
Но нет; не прибыль их влечет
В нагих степях, над бездной водной;
О тайна тайн, о птица Рок,
Не твой ли дальний островок
Им был звездою путеводной?

Ты уводила моряков
В пещеры джиннов и волков,
Хранящих древнюю обиду,
И на висячие мосты
Сквозь темно-красные кусты
На пир к Гаруну-аль-Рашиду.

И я когда-то был твоим,
Я плыл, покорный пилигрим,
За жизнью благостной и мирной,
Чтоб повстречал меня Гуссейн
В садах, где розы и бассейн, -
На берегу за старой Смирной.

Когда же... Боже, как чисты
И как мучительны мечты!
Ну что же, раньте сердце, раньте, -
Я тело в кресло уроню,
Я свет руками заслоню
И буду плакать о Леванте.

<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
ЧИТАТЕЛЬ КНИГ

Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья,
Я их любил, те странные пути,
Где нет надежд и нет воспоминанья.

Неутомимо плыть ручьями строк,
В проливы глав вступать нетерпеливо
И наблюдать, как пенится поток,
И слушать гул идущего прилива!

Но вечером... О, как она страшна,
Ночная тень за шкафом, за киотом,
И маятник, недвижный, как луна,
Что светит над мерцающим болотом!

<Жемчуга>
--------


Николай Гумилёв

У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день-другой - и завянут,
У меня не живут цветы.

Да и птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А наутро - комочек из пуха...
Даже птицы здесь не живут.

Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.

Мне продавший их букинист,
Помню, был и горбатым, и нищим...
...Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.

<Жемчуга>
--------


Н. Гумилёв
ДОН ЖУАН

Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста;

А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста!

И лишь когда средь оргии победной
Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,
Испуганный в тиши своих путей,

Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом.

<Жемчуга>
--------


Н. Гумилёв
ОНА

Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.

Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.

Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.

Когда я жажду своеволий
И смел и горд - я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.

Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.

<Чужое небо>
--------


Николай Гумилёв
ИЗ ЛОГОВА ЗМИЕВА

Из логова змиева,
Из города Киева,
Я взял не жену, а колдунью.
А думал - забавницу,
Гадал - своенравницу,
Весёлую птицу-певунью.

Покликаешь - морщится,
Обнимешь - топорщится,
А выйдет луна - затомится,
И смотрит, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то,- и хочет топиться.

Твержу ей: <Крещёному,
С тобой по-мудрёному
Возиться теперь мне не в пору 1.
Снеси-ка истому ты
В  1д 0непровские омуты,
На грешную Лысую гору>.

Молчит - только ёжится,
И всё ей неможется,
Мне жалко её, виноватую,
Как птицу подбитую,
Берёзу подрытую
Над очастью, Богом заклятою.

<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
УКРОТИТЕЛЬ ЗВЕРЕЙ

[...Как мой китайский зонтик красен,
Натерты мелом башмачки!
Анна Ахматова]

Снова заученно-смелой походкой
Я приближаюсь к заветным дверям,
Звери меня дожидаются там,
Пестрые звери за крепкой решеткой.

Будут рычать и пугаться бича,
Будут сегодня еще вероломней
Или покорней... не все ли равно мне,
Если я молод и кровь горяча?

Только... я вижу все чаще и чаще
(Вижу и знаю, что это лишь бред)
Странного зверя, которого нет,
Он - золотой, шестикрылый, молчащий.

Долго и зорко следит он за мной
И за движеньями всеми моими,
Он никогда не играет с другими
И никогда не придет за едой.

Если мне смерть суждена на арене,
Смерть укротителя, знаю теперь,
Этот, незримый для публики, зверь
Первым мои перекусит колени.

Фанни, завял вами данный цветок,
Вы ж, как всегда, веселы на канате,
Зверь мой, он дремлет у вашей кровати,
Смотрит в глаза вам, как преданный дог.

<Чужое небо>
--------


ОТРАВЛЕННЫЙ (Твой бокал)
Музыка: А. Вертинский
Слова: Н. Гумилёв

<Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?>

Отвернулась печальной и гибкой...
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой
Все налитое ею вино.

А потом, когда свечи потушат,
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат, -
Я смертельный почувствую хмель...

И приду к ней, скажу: <Дорогая,
Видел я удивительный сон,
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.

Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду; далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.

Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня...
И мне сладко - не плачь, дорогая, -
Знать, что ты отравила меня>.
 
<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
У КАМИНА

Наплывала тень... Догорал камин 1.
Руки на груди, он стоял один,

Неподвижный взор устремляя вдаль,
Горько говоря про свою печаль:

<Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;

Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города,

И не раз из них в тишине ночной
В лагерь долетал непонятный вой.

Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.

Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний я отрыл храм из-под песка,
Именем моим названа река 1,

И в стране озер пять больших племен
Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна;

Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребенный здесь в четырех стенах;

Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны...>

И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.

<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
ОБОРВАНЕЦ

Я пойду по гулким шпалам,
Думать и следить
В небе желтом, в небе алом
Рельс бегущих нить.

В залы пасмурные станций
Забреду, дрожа,
Коль не сгонят оборванца
С криком сторожа.

А потом мечтой упрямой
Вспомню в сотый раз
Быстрый взгляд красивой дамы,
Севшей в первый класс.

Что ей, гордой и далекой,
Вся моя любовь?
Но такой голубоокой
Мне не видеть вновь!

Расскажу я тайну другу,
Подтруню над ним
В теплый час, когда по лугу
Вечер стелет дым.

И с улыбкой безобразной
Он ответит: <Ишь!
Начитался дряни разной,
Вот и говоришь>.

<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
АБИССИНСКИЕ ПЕСНИ

IV. ЗАНЗИБАРСКИЕ ДЕВУШКИ

Раз услышал бедный абиссинец,
Что далеко, на севере, в Каире
Занзибарские девушки пляшут
И любовь продают за деньги.

А ему давно надоели
Жирные женщины Габеша,
Хитрые и злые сомалийки
И грязные поденщицы Каффы.

И отправился бедный абиссинец
На своем единственном муле
Через горы, леса и степи
Далеко, далеко на север.

На него нападали воры,
Он убил четверых и скрылся,
А в густых лесах Сенаара
Слон-отшельник растоптал его мула.

Двадцать раз обновлялся месяц,
Пока он дошел до Каира
И вспомнил, что у него нет денег,
И пошел назад той же дорогой.

<Чужое небо>
--------


Н. Гумилёв
Я ВЕРИЛ, Я ДУМАЛ...

[Сергею Маковскому]

Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец:
Создав, навсегда уступил меня року Создатель;
Я продан! Я больше не Божий! Ушёл продавец,
И с явной насмешкой глядит на меня покупатель.

Летящей горою за мною несётся Вчера,
А Завтра меня впереди ожидает, как бездна,
Иду...  1Н 0о когда-нибудь в Бездну сорвётся Гора.
Я знаю, я знаю, дорога моя бесполезна.

И если я волей себе покоряю людей,
И если слетает ко мне по ночам вдохновенье,
И если я ведаю тайны - поэт, чародей,
Властитель вселенной 1, 0- тем будет страшнее паденье.

И вот мне приснилось, что сердце моё не болит,
Оно - колокольчик фарфоровый в жёлтом Китае
На пагоде пёстрой...  1В 0исит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.

А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая лёгкие, лёгкие звоны.

<Чужое небо>


КИТАЙСКАЯ АКВАРЕЛЬ
Музыка: А. Вертинский
Слова: Н. Гумилёв

И вот мне приснилось, что сердце моё не болит 1.
Оно - колокольчик фарфоровый в жёлтом Китае 1,
На пагоде пёстрой 1 в 0исит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.

А кроткая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мысли, без слов,
Внимательно слушает л 1ё 0гкие, л 1ё 0гкие звоны.

--------


Н. Гумилёв
СОНЕТ

Я верно болен: нА сердце туман,
Мне скучно все - и люди, и рассказы,
Мне снятся королевские алмазы
И весь в крови широкий ятаган.

Мне чудится (и это не обман):
Мой предок был татарин косоглазый,
Свирепый гунн... я веяньем заразы,
Через века дошедшей, обуян.

Молчу, томлюсь, и отступают стены:
Вот океан, весь в клочьях белой пены,
Закатным солнцем залитый гранит,

И город с голубыми куполами,
С цветущими жасминными садами,
Мы дрались там... ах да! я был убит.

<Чужое небо>
--------


Николай Гумилёв
КАПИТАНЫ

I

На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны 1 -
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель 1,

Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь

И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,

Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.

Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса -
Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.

Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат,

Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?


II

Вы все, паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де-Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!

Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
О ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!

А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в темном порту,
Скитальцы 1- 0арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!

И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!

Как странно, как сладко входить в ваши грезы,
Заветные ваши шептать имена
И вдруг догадаться, какие наркозы
Когда-то рождала для вас глубина!

И кажется - в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.

С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: <Скорей,
Здесь реют червонного золота пчелы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!>

И карлики с птицами спорят за гнезда,
И нежен у девушек профиль лица...
Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца!


III

Только глянет сквозь утесы
Королевский старый форт,
Как веселые матросы
Поспешат в знакомый порт.

Там, хватив в таверне сидру,
Речь ведет болтливый дед,
Что сразить морскую гидру
Может черный арбалет.

Темнокожие мулатки
И гадают, и поют,
И несется запах сладкий
От готовящихся блюд.

А в заплеванных тавернах
От заката до утра
Мечут ряд колод неверных
Завитые шулера.

Хорошо по докам порта
И слоняться, и лежать,
И с солдатами из форта
Ночью драки затевать.

Иль у знатных иностранок
Дерзко выклянчить два су,
Продавать им обезьянок
С медным обручем в носу.

А потом бледнеть от злости,
Амулет зажать в полу,
Все проигрывая в кости
На затоптанном полу.

Но смолкает зов дурмана,
Пьяных слов бессвязный лет,
Только рупор капитана
Их к отплытью призовет.


IV

Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастий,
Огни святого Эльма светятся,
Усеяв борт его и снасти.

Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною
В штурвал вцепляется - другою.

Как смерть, бледны его товарищи,
У всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарище 1 -
Невыразимо и угрюмо.

И если в час прозрачный, утренний
Пловцы в морях его встречали,
Их вечно мучил голос внутренний
Слепым предвестием печали.

Ватаге буйной и воинственной
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря -

О том, что где-то есть окраина -
Туда, за тропик Козерога! -
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога.

<Жемчуга>
--------


Н. Гумилёв
НА СЕВЕРНОМ МОРЕ

О да, мы из расы
Завоевателей древних,
Взносивших над Северным морем
Широкий крашеный парус

И прыгавших с длинных стругов
На плоский берег нормандский -
В пределы старинных княжеств
Пожары вносить и смерть.

Уже не одно столетье
Вот так мы бродим по миру,
Мы бродим и трубим в трубы,
Мы бродим и бьем в барабаны:

 1" 0Не нужны ли крепкие руки,
Не нужно ли твердое сердце
И красная кровь не нужна ли
Республике иль королю? 1"

Эй, мальчик, неси нам
Вина скорее,
Малаги, портвейну,
А главное - виски!
Ну, что там такое:
Подводная лодка,
Плавучая мина?
На это есть моряки!

О да, мы из расы
Завоевателей древних,
Которым вечно скитаться,
Срываться с высоких башен,
Тонуть в седых океанах
И буйной кровью своею
Поить ненасытных пьяниц -
Железо, сталь и свинец.

Но все-таки песни слагают
Поэты на разных наречьях,
И западных, и восточных;
Но все-таки молят монахи
В Мадриде и на Афоне,
Как свечи горя перед Богом,
Но все-таки женщины грезят -
О нас, и только о нас.

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
СТОКГОЛЬМ

Зачем он мне снился, смятенный, нестройный,
Рожденный из глуби не наших времен,
Тот сон о Стокгольме, такой беспокойный,
Такой уж почти и не радостный сон...

Быть может, был праздник, не знаю наверно,
Но только всё колокол, колокол звал.
Как мощный орган, потрясенный безмерно,
Весь город молился, гудел, грохотал.

Стоял на горе я, как будто народу
О чем-то хотел проповедовать я,
И видел прозрачную тихую воду,
Окрестные рощи, леса и поля.

"О Боже,- вскричал я в тревоге,- что, если
Страна эта - истинно родина мне?
Не здесь ли любил я и умер не здесь ли,
В зеленой и солнечной этой стране?"

И понял, что я заблудился навеки
В слепых переходах пространств и времен,
А где-то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен.

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
ВОЗВРАЩЕНИЕ

[Анне Ахматовой]

Я из дому вышел, когда все спали,
Мой спутник скрывался у рва в кустах.
Наверно, наутро меня искали,
Но было поздно, мы шли в полях.

Мой спутник был желтый, худой, раскосый.
О, как я безумно его любил!
Под пестрой хламидой он прятал косу,
Глазами гадюки смотрел и ныл.

О старом, о странном, о безбольном,
О вечном слагалось его нытье,
Звучало мне звоном колокольным,
Ввергало в истому, в забытье.

Мы видели горы, лес и воды,
Мы спали в кибитках чужих равнин,
Порою казалось - идем мы годы,
Казалось порою - лишь день один.

Когда ж мы достигли стены Китая,
Мой спутник сказал мне: "Теперь прощай 1.
Нам разны дороги: твоя - святая,
А мне - мне сеять мой рис и чай".

На белом пригорке, над полем чайным,
У пагоды ветхой сидел Будд 1А 0.
Пред ним я склонился в восторге тайном,
И было сладко, как никогда.

Так тихо, так тихо над миром дольным,
С глазами гадюки, он пел и пел
О старом, о странном, о безбольном,
О вечном, и воздух вокруг светлел.

<Колчан>
--------


Николай Гумилёв
ПРАПАМЯТЬ

И вот вся жизнь! Круженье, пенье,
Моря, пустыни, города,
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда.

Бушует пламя, трубят трубы,
И кони рыжие летят 1.
Потом волнующие губы
О счастье, кажется, твердят.

И вот опять восторг и горе,
Опять, как прежде, как всегда,
Седою гривой машет море,
Встают пустыни, города.

Когда же наконец, восставши
От сна, я буду снова я -
Простой индиец, задремавший
В священный вечер у ручья?

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
ВЕНЕЦИЯ

Поздно. Гиганты на башне
Гулко ударили три.
Сердце ночами бесстрашней 1.
Путник, молчи и смотри.

Город, как голос наяды,
В призрачно-светлом былом,
Кружев узорней аркады,
Воды застыли стеклом.

Верно, скрывают колдуний
Завесы черных гондол
Там, где огни на лагуне -
Тысячи огненных пчел.

Лев на колонне, и ярко
Львиные очи горят,
Держит Евангелье Марка,
Как серафимы 1, 0 крылат.

А на высотах собора,
Где от мозаики блеск,
Чу, голубиного хора
Вздох, воркованье и плеск.

Может быть, это лишь шутка,
Скал и воды колдовство,
Марево? Путнику жутко:
Вдруг... никого, ничего?

Крикнул. Его не слыхали,
Он, оборвавшись, упал
В зыбкие, бледные дали
Венецианских зеркал.

<Колчан>
--------


Н. Гумилёв
НА ОСТРОВЕ

Над этим островом какие выси,
  Какой туман!
И Апокалипсис был здесь написан,
  И умер Пан!
А есть другие: с пальмами, с лугами,
  Где весел жнец
И где позванивают бубенцами
  Стада овец.
И скрипку, дивно выгнутую, в руки,
  Едва дыша,
Я взял и слушал, как бежала в звуки
  Ее душа.
Ах, это только чары, что судьбою
  Я побежден,
Что ночью звездный дождь над головою,
  И стон, и звон.
Я вольный, снова верящий удачам,
  Я - тот, я - в том,
Целую девушку с лицом горячим
  И с жадным ртом.
Прерывных слов, объятий перемены
  Томят и жгут,
А милые нас обступили стены
  И стерегут.
Как содрогается она - в улыбке
  Какой вопрос!..
Увы, иль это только стоны скрипки
  Под взором звезд.

<Колчан>
--------


Н. Гумилёв
ПЯТИСТОПНЫЕ ЯМБЫ

[М.Л. Лозинскому]

Я помню ночь, как черную наяду,
В морях под знаком Южного Креста.
Я плыл на юг; могучих волн громаду
Взрывали мощно лопасти винта,
И встречные суда, очей отраду,
Брала почти мгновенно темнота.

О, как я их жалел, как было странно
Мне думать, что они идут назад
И не остались в бухте необманной,
Что дон Жуан не встретил донны Анны,
Что гор алмазных не нашел Синдбад
И Вечный Жид несчастней во сто крат.

Но проходили месяцы... Обратно
Я плыл и увозил клыки слонов,
Картины абиссинских мастеров,
Меха пантер - мне нравились их пятна -
И то, что прежде было непонятно, -
Презренье к миру и усталость снов.

Я молод был, был жаден и уверен,
Но дух земли молчал, высокомерен,
И умерли слепящие мечты,
Как умирают птицы и цветы.

Теперь мой голос медлен и размерен,
Я знаю, жизнь не удалась... И ты,
Ты, для кого искал я на Леванте
Нетленный пурпур королевских мантий,
Я проиграл тебя, как Дамаянти
Когда-то проиграл безумный Наль.
Взлетели кости, звонкие, как сталь,
Упали кости - и была печаль.

Сказала ты, задумчивая, строго:
"Я верила, любила слишком много,
А ухожу, не веря, не любя,
И пред лицом Всевидящего Бога,
Быть может, самое себя губя,
Навек я отрекаюсь от тебя".

Твоих волос не смел поцеловать я,
Ни даже сжать холодных, тонких рук.
Я сам себе был гадок, как паук,
Меня пугал и мучил каждый звук,
И ты ушла, в простом и темном платье,
Похожая на древнее Распятье.

То лето было грозами полно,
Жарой и духотою небывалой,
Такой, что сразу делалось темно
И сердце биться вдруг переставало,
В полях колосья сыпали зерно,
И солнце даже в полдень было ало.

И в реве человеческой толпы,
В гуденье проезжающих орудий,
В немолчном зове боевой трубы
Я вдруг услышал песнь моей судьбы
И побежал, куда бежали люди,
Покорно повторяя: "Буди, буди".

Солдаты громко пели, и слова
Невнятны были, сердце их ловило:
"Скорей вперед! Могила, так могила!
Нам ложем будет свежая трава,
А пологом - зеленая листва,
Союзником - архангельская сила".

Так сладко эта песнь лилась, маня,
Что я пошел, и приняли меня,
И дали мне винтовку и коня,
И поле, полное врагов могучих,
Гудящих грозно бомб и пуль певучих,
И небо в молнийных и рдяных тучах.

И счастием душа обожжена
С тех самых пор, веселием полна
И ясностью и мудростью; о Боге
Со звездами беседует она,
Глас Бога слышит в воинской тревоге
И Божьими зовет свои дороги.

Честнейшую честнейших херувим,
Славнейшую славнейших серафим,
Земных надежд небесное Свершенье
Она величит каждое мгновенье
И чувствует к простым словам своим
Вниманье, милость и благоволенье.

Есть нА море пустынном монастырь
Из камня белого, золотоглавый,
Он озарен немеркнущею славой.
Туда б уйти, покинув мир лукавый,
Смотреть на ширь воды и неба ширь...
В тот золотой и белый монастырь!

<Колчан>
--------


Н. Гумилёв
РАБОЧИЙ

Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек.

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
БОЛЬНОЙ

В моём бреду одна меня томит
Каких-то острых линий бесконечность,
И непрерывно колокол звонит,
Как бой часов отзванивал бы вечность.

Мне кажется, что после смерти так
С мучительной надеждой воскресенья
Глаза вперяются в окрестный мрак,
Ища давно знакомые виденья.

Но в океане первозданной мглы
Нет голосов и нет травы зеленой,
А только кубы, ромбы, да углы,
Да злые нескончаемые звоны.

О, хоть бы сон настиг меня скорей!
Уйти бы, как на праздник примиренья,
На желтые пески седых морей
Считать большие бурые каменья.

<Колчан>
--------


Н. Гумилёв
КАНЦОНА ПЕРВАЯ

В скольких земных океанах я плыл,
Древних, веселых и пенных,
Сколько в степях караваны водил
Дней и ночей несравненных...

Как мы смеялись в былые года
С вольною Музой моею 1...
Рифмы, как птицы, слетались тогда,
Сколько - и вспомнить не смею.

Только любовь мне осталась, струной
Ангельской арфы взывая,
Душу пронзая, как тонкой иглой,
Синими светами рая.

Ты мне осталась одна. Наяву
Видевший солнце ночное,
Лишь для тебя на земле я живу,
Делаю дело земное.

Да, ты в моей беспокойной судьбе -
Ерусалим пилигримов.
Надо бы мне говорить о тебе
На языке серафимов.

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
РОЗА

Цветов и песен благодатный хмель
Нам запрещен, как ветхие мечтанья.
Лишь девственные наименованья
Поэтам разрешаются отсель.

Но роза, принесенная в отель,
Забытая нарочно в час прощанья
На томике старинного изданья
Канцон, которые слагал Рюдель,-

Ее ведь смею я почтить сонетом:
Мне книга скажет, что любовь одна
В тринадцатом столетии, как в этом,

Печальней смерти и пьяней вина,
И, бархатные лепестки целуя,
Быть может, преступленья не свершу я?

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
О ТЕБЕ

О тебе, о тебе, о тебе,
Ничего, ничего обо мне!
В человеческой темной судьбе
Ты - крылатый призыв к вышине.

Благородное сердце твое -
Словно герб отошедших времен.
Освящается им бытие
Всех земных, всех бескрылых племен.

Если звезды, ясны и горды,
Отвернутся от нашей земли,
У нее есть две лучших звезды:
Это смелые очи твои.

И когда золотой серафим
Протрубит, что исполнился срок,
Мы поднимем тогда перед ним,
Как защиту, твой белый платок.

Звук замрет в задрожавшей трубе,
Серафим пропадет в вышине...
...О тебе, о тебе, о тебе,
Ничего, ничего обо мне!

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
СОН

Застонал я от сна дурного
И проснулся, тяжко скорбя 1;
Снилось мне - ты любишь другого
И что он обидел тебя.

Я бежал от моей постели,
Как убийца от плахи своей,
И смотрел, как тускло блестели
Фонари глазами зверей.

Ах, наверно, таким бездомным
Не блуждал ни один человек
В эту ночь по улицам тёмным,
Как по руслам высохших рек.

Вот стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.

Он обидел тебя, я знаю,
Хоть и было это лишь сном,
Но я всё-таки умираю
Пред твоим закрытым окном.

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
РАССЫПАЮЩАЯ ЗВЕЗДЫ

Не всегда чужда ты и горда
И меня не хочешь не всегда,

Тихо 1- 0тихо, нежно, как во сне,
Иногда приходишь ты ко мне.

Надо лбом твоим густая прядь,
Мне нельзя ее поцеловать,

И глаза большие зажжены
Светами магической луны.

Нежный друг мой, беспощадный враг,
Так благословен твой каждый шаг,

Словно по сердцу ступаешь ты,
Рассыпая звезды и цветы.

Я не знаю, где ты их взяла,
Только отчего ты так светла

И тому, кто мог с тобой побыть,
На земле уж нечего любить?

<Костёр>
--------


Н. Гумилёв
ЛЕС

В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы.

Из земли за корнем корень выходил,
Точно руки обитателей могил.

Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы,

И следы в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.

Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль Круглого Стола,

И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И пещерки не выкапывал монах 1.

Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,

Но в короне из литого серебра,
И вздыхала и стонала до утра,

И скончалась тихой смертью на заре,
Перед тем как дал причастье ей кюре.

Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа 1,

Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.

Я придумал это, глядя на твои
Косы - кольца огневеющей змеи,

На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза.

Может быть, тот лес - душа твоя,
Может быть, тот лес - любовь моя,

Или, может быть, когда умрем,
Мы в тот лес направимся вдвоем.

<Огненный столп>
--------


Н. Гумилёв
ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ

Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы, 1-
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик,- конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце моё стучит в ответ:
"Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?"

Вывеска... кровью налитые буквы
Гласят: "Зеленная",- знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мёртвые головы продают.

В красной рубашке 1, 0 с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь 1, 0 в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковёр ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла?

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шёл представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.

Понял теперь я: наша свобода -
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравье
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить...
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить!

<Огненный столп>
--------


Н. Гумилёв
СЛОНЁНОК

Моя любовь к тебе сейчас - слонёнок,
Родившийся в Берлине иль Париже
И топающий ватными ступнями
По комнатам хозяина зверинца.

Не предлагай ему французских булок,
Не предлагай ему кочней капустных -
Он может съесть лишь дольку мандарина,
Кусочек сахару или конфету.

Не плачь, о нежная, что в тесной клетке
Он сделается посмеяньем черни,
Чтоб в нос ему пускали дым сигары
Приказчики под хохот мидинеток.

Не думай, милая, что день настанет,
Когда, взбесившись, разорвёт он цепи
И побежит по улицам 1, 0 и будет,
Как автобус, давить людей вопящих.

Нет, пусть тебе приснится он под утро
В парче и меди, в страусовых перьях,
Как тот, Великолепный, что когда-то
Нёс к трепетному Риму Ганнибала.

<Огненный столп>
--------


Н. Гумилёв
КИТАЙСКАЯ ДЕВУШКА

Голубая беседка
Посредине реки,
Как плетеная клетка,
Где живут мотыльки.

И из этой беседки
Я смотрю на зарю,
Как качаются ветки,
Иногда я смотрю;

Как качаются ветки,
Как скользят челноки,
Огибая беседки
Посредине реки.

У меня же в темнице
Куст фарфоровых роз,
Металлической птицы
Блещет золотом хвост.

И, не веря в приманки,
Я пишу на шелку
Безмятежные танки
Про любовь и тоску.

Мой жених все влюбленней;
Пусть он лыс и устал,
Он недавно в Кантоне
Все экзамены сдал.

<Колчан>
--------


Николай Гумилёв
ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА

[Валерию Брюсову]

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры.
Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,
Что такое темный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,
У того исчез навеки безмятежный свет очей.
Духи ада любят слушать эти царственные звуки,
Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,
И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,
И когда пылает запад, и когда горит восток.

Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть,-
Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленье
В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось всё, что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительный испуг,
И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!
Но я вижу - ты смеешься, эти взоры - два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

<Жемчуга>
--------


Н. Гумилёв
НА МОТИВЫ ГРИГА

Кричит победно морская птица
Над вольной зыбью волны фиорда.
К каким пределам она стремится?
О чем ликует она так гордо?

Холодный ветер, седая сага
Так властно смотрят из звонкой песни,
И в лунной грезе морская влага
Еще прозрачней, еще чудесней.

Родятся замки из грезы лунной,
В высоких замках тоскуют девы,
Златые арфы так многострунны,
И так маняще звучат напевы.

Но дальше песня меня уносит,
Я всей вселенной увижу звенья,
Мое стремленье иного просит,
Иных жемчужин, иных каменьев.

Я вижу праздник веселый, шумный,
В густых дубравах ликует эхо,
И ты проходишь мечтой бездумной,
Звеня восторгом, пылая смехом.

А на высотах, столь совершенных,
Где чистых лилий сверкают слезы,
Я вижу страстных среди блаженных,
На горном снеге алеют розы.

И где-то светит мне образ бледный,
Всегда печальный, всегда безмолвный...
...Но только чайка кричит победно
И гордо плещут седые волны.

<Путь конквистадоров>
--------


Н. Гумилёв
ФРА БЕАТО АНДЖЕЛИКО

В стране, где гиппогриф веселый льва
Крылатого зовет играть в лазури,
Где выпускает ночь из рукава
Хрустальных нимф и венценосных фурий;

В стране, где тихи гробы мертвецов,
Но где жива их воля, власть и сила,
Средь многих знаменитых мастеров,
Ах, одного лишь сердце полюбило.

Пускай велик небесный Рафаэль,
Любимец бога скал, Буонаротти,
Да Винчи, колдовской вкусивший хмель,
Челлини, давший бронзе тайну плоти, -

Но Рафаэль не греет, а слепит,
В Буонаротти страшно совершенство,
И хмель да Винчи душу замутит,
Ту душу, что поверила в блаженство

На Фьезоле, средь тонких тополей,
Когда горят в траве зеленой маки,
И в глубине готических церквей,
Где мученики спят в прохладной раке.

На всем, что сделал мастер мой, печать
Любви земной и простоты смиренной.
О да, не все умел он рисовать,
Но то, что рисовал он, - совершенно.

Вот скалы, рощи, рыцарь на коне -
Куда он едет, в церковь иль к невесте?
Горит заря на городской стене,
Идут стада по улицам предместий;

Мария держит Сына Своего,
Кудрявого, с румянцем благородным;
Такие дети в ночь под Рождество
Наверно снятся женщинам бесплодным.

И так нестрашен связанным святым
Палач, в рубашку синюю одетый,
Им хорошо под нимбом золотым:
И здесь есть свет, и там - иные светы.

А краски, краски - ярки и чисты,
Они родились с ним и с ним погасли.
Преданье есть: он растворял цветы
В епископами освященном масле.

И есть еще преданье: серафим
Слетал к нему, смеющийся и ясный,
И кисти брал и состязался с ним
В его искусстве дивном... но напрасно.

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но все в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.

<Колчан>
--------


Н. Гумилёв
ПАМЯТИ АННЕНСКОГО

К таким нежданным и певучим бредням
  Зовя с собой умы людей,
Был Иннокентий Анненский последним
  Из царскосельских лебедей.

Я помню дни: я, робкий, торопливый,
  Входил в высокий кабинет,
Где ждал меня спокойный и учтивый,
  Слегка седеющий поэт.

Десяток фраз, пленительных и странных,
  Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в пространство безымянных
  Мечтаний - слабого меня.

О, в сумрак отступающие вещи
  И еле слышные духи,
И этот голос, нежный и зловещий,
  Уже читающий стихи!

В них плакала какая-то обида,
  Звенела медь и шла гроза,
А там, над шкафом, профиль Эврипида
  Слепил горящие глаза.

...Скамью я знаю в парке; мне сказали,
  Что он любил сидеть на ней,
Задумчиво смотря, как сини дали
  В червонном золоте аллей.

Там вечером и страшно и красиво,
  В тумане светит мрамор плит,
И женщина, как серна боязлива,
  Во тьме к прохожему спешит.

Она глядит, она поет и плачет,
  И снова плачет и поет,
Не понимая, что всё это значит,
  Но только чувствуя - не тот.

Журчит вода, протачивая шлюзы,
  Сырой травою пахнет мгла,
И жалок голос одинокой музы,
  Последней - Царского Села.

<Колчан>
--------


Николай Гумилёв
Однообразные мелькают...

Однообразные мелькают
Всё с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.

Но и она печальна тоже,
Мне приказавшая любовь,
И под её атласной кожей
Бежит отравленная кровь.

И если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдём на горные хребты,

Туда, где бродят только козы,
В мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И слушать мёртвых соловьёв.

--------


Н. Гумилёв
ИНДЮК

На утре памяти неверной
Я вспоминаю пестрый луг,
Где царствовал высокомерный,
Мной обожаемый индюк.

Была в нем злоба и свобода,
Был клюв его как пламя ал,
И за мои четыре года
Меня он остро презирал.

Ни шоколад, ни карамели,
Ни ананасная вода
Меня утешить не умели
В сознанье моего стыда.

И вновь пришла беда большая,
И стыд, и горе детских лет:
Ты, обожаемая, злая,
Мне гордо отвечаешь: "Нет!"

Но все проходит в жизни зыбкой,
Пройдет любовь, пройдет тоска,
И вспомню я тебя с улыбкой,
Как вспоминаю индюка.

--------


Н. Гумилёв
ДЕВОЧКА

Временами, не справясь с тоскою
И не в силах смотреть и дышать,
Я, глаза закрывая рукою,
О тебе начинаю мечтать.

Не о девушке тонкой и томной,
Как тебя увидали бы все,
А о девочке тихой и скромной,
Наклоненной над книжкой Мюссе.

День, когда ты узнала впервые,
Что есть Индия - чудо чудес,
Что есть тигры и пальмы святые,-
Для меня этот день не исчез.

Иногда ты смотрела на море,
А над морем сходилась гроза.
И совсем настоящее горе
Застилало туманом глаза.

Почему по прибрежьям безмолвным
Не взноситься дворцам золотым?
Почему по светящимся волнам
Не приходит к тебе серафим?

И я знаю, что в детской постели
Не спалось вечерами тебе.
Сердце билось, и взоры блестели,
О большой ты мечтала судьбе.

Утонув с головой в одеяле,
Ты хотела стать солнца светлей,
Чтобы люди тебя называли
Счастьем, лучшей надеждой своей.

Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась слепящей звездою,
Хоть не всем - только мне одному.

Но теперь ты не та, ты забыла
Всё, чем в детстве ты думала стать.
Где надежда? Весь мир - как могила.
Счастье где? Я не в силах дышать.

И таинственный твой собеседник,
Вот я душу мою отдаю
За твой маленький детский передник,
За разбитую куклу твою.

--------


Н. 1  0Гумилёв

Нет тебя тревожней и капризней,
Но тебе я предался давно,
Оттого, что много, много жизней
Ты умеешь волей слить в одно.

И сегодня небо было серо,
День прошел в томительном бреду,
За окном, на мокром дерне сквера,
Дети не играли в чехарду.

Ты смотрела старые гравюры,
Подпирая голову рукой,
И смешно-нелепые фигуры
Проходили скучной чередой.

Посмотри, мой милый, видишь - птица,
Вот и всадник, конь его так быстр,
Но как странно хмурится и злится
Этот сановитый бургомистр.

А потом читала мне про принца:
Был он нежен, набожен и чист,
И рукав мой кончиком мизинца
Трогала, повертывая лист.

Но когда дневные смолкли звуки
И взошла над городом луна,
Ты внезапно заломила руки,
Стала так мучительно бледна.

Пред тобой смущенно и несмело
Я молчал, мечтая об одном:
Чтобы скрипка ласковая спела
И тебе о рае золотом.

--------


Н. Гумилёв
В ВАШЕЙ СПАЛЬНЕ

Вы сегодня не вышли из спальни,
И до вечера был я один,
Сердце билось печальней, и дальний
Падал дождь на узоры куртин.

Ни стрельбы из японского лука,
Ни гаданья по книгам стихов,
Ни блок-нотов! Тяжелая скука
Захватила и смяла без слов.

Только вечером двери открылись,
Там сошлись развлекавшие Вас:
Вышивали, читали, сердились,
Говорили и пели зараз.

Я хотел тишины и печали,
Я мечтал вас согреть тишиной,
Но в душе моей чаши азалий
Вдруг закрылись и сами собой.

Вы взглянули - и, стула бесстрастней,
Встретил я Ваш приветливый взгляд,
Помня мудрое правило басни,
Что, чужой, не созрел виноград.

--------


Н. 1  0Гумилёв

Я - танцовщица с древнего Нила,
Мне плясать на песке раскаленном.
О, зачем я тебя полюбила,
А тебя не видала влюбленным!

Вечер близок, свивается парус
В пряном запахе мирры и нарда.
Я вплела в мои косы стеклярус
И склонилась на мех леопарда.

Но, как волны безмолвного Нила,
Все ты бродишь холодный и томный.
О, зачем я тебя полюбила,
А тебя не видала влюбленным!

--------


Н. Гумилёв
КОЛДУНЬЯ

Она колдует тихой ночью
У потемневшего окна
И страстно хочет, чтоб воочью
Ей тайна сделалась видна.

Как бред, мольба ее бессвязна,
Но мысль упорна и горда,
Она не ведает соблазна
И не отступит никогда.

Внизу... там дремлет город пестрый
И кто-то слушает и ждет,
Но меч, уверенный и острый,
Он тоже знает свой черед.

На мертвой площади, где серо
И сонно падает роса,
Живет неслыханная вера
В ее ночные чудеса.

Но тщетен зов ее кручины,
Земля всё та же, что была,
Вот солнце выйдет из пучины
И позолотит купола.

Ночные тени станут реже,
Прольется гул, как ропот вод,
И в сонный город ветер свежий
Прохладу моря донесет.

И меч сверкнет, и кто-то вскрикнет,
Кого-то примет тишина,
Когда усталая поникнет
У заалевшего окна.

--------


Н. 1  0Гумилёв
ОДИНОЧЕСТВО

Я спал, и смыла пена белая
Меня с родного корабля,
И в черных водах, помертвелая,
Открылась мне моя земля.

Она полна конями быстрыми
И красным золотом пещер,
Но ночью вспыхивают искрами
Глаза блуждающих пантер.

Там травы славятся узорами
И реки словно зеркала,
Но рощи полны мандрагорами,
Цветами ужаса и зла.

На синевато-белом мраморе
Я высоко воздвиг маяк,
Чтоб пробегающие на море
Далеко видели мой стяг.

Я предлагал им перья страуса,
Плоды, коралловую нить,
Но ни один стремленья паруса
Не захотел остановить.

Все чтили древнего оракула
И приговор его суда
О том, чтоб вечно сердце плакало
У всех, заброшенных сюда.

И надо мною одиночество
Возносит огненную плеть
За то, что древнее пророчество
Мне суждено преодолеть.

--------


Н. 1  0Гумилёв
Вилла Боргезе

Из камня серого иссеченные вазы,
И купы царственные ясени, и бук,
И от фонтанов ввысь летящие алмазы,
И тихим вечером баюкаемый луг.

В аллеях сумрачных затерянные пары
Так по-осеннему тревожны и бледны,
Как будто полночью их мучают кошмары
Иль пеньем ангелов сжигают душу сны.

Здесь принцы грезили о крови и железе,
А девы нежные - о счастии вдвоем,
Здесь бледный кардинал пронзил себя ножом...

Но дальше, призраки! Над виллою Боргезе
Сквозь тучи золотом блеснула вышина,-
То учит забывать встающая луна.

--------


Н. Гумилёв

Как в этом мире дышится легко!
Скажите мне, кто жизнью недоволен,
Скажите, кто вздыхает глубоко,-
Я каждого счастливым сделать волен.

Пусть он придет, я расскажу ему
Про девушку с зелеными глазами,
Про голубую утреннюю тьму,
Пронзенную лучами и стихами.

Пусть он придет! я должен рассказать,
Я должен рассказать опять и снова,
Как сладко жить, как сладко побеждать
Моря и девушек, врагов и слово.

А если все-таки он не поймет,
Мою прекрасную не примет веру
И будет жаловаться в свой черед
На мировую скорбь, на боль - к барьеру!

--------


Н. Гумилёв

Лишь черный бархат, на котором
Забыт сияющий алмаз,
Сумею я сравнить со взором
Её почти поющих глаз.

Её фарфоровое тело
Томит неясной белизной,
Как лепесток сирени белой
Под умирающей луной.

Пусть руки нежно-восковые,
Но кровь в них так же горяча,
Как перед образом Марии
Неугасимая свеча.

И вся она легка, как птица
Осенней ясною порой,
Уже готовая проститься
С печальной северной страной.

--------


Н. Гумилёв
ПРОГУЛКА

Мы в аллеях светлых пролетали,
Мы летели около воды,
Золотые листья опадали
В синие и сонные пруды.

И причуды, и мечты, и думы
Поверяла мне она свои,
Все, что может девушка придумать
О еще неведомой любви.

Говорила: "Да, любовь свободна,
И в любви свободен человек,
Только то лишь сердце благородно,
Что умеет полюбить навек".

Я смотрел в глаза ее большие,
И я видел милое лицо
В рамке, где деревья золотые
С водами слились в одно кольцо.

И я думал: "Нет, любовь - не это!
Как пожар в лесу, любовь - в судьбе,
Потому что даже без ответа
Я отныне обречен тебе".

--------


Н. Гумилёв

Я говорил: <Ты хочешь, хочешь?
Могу я быть тобой любим?
Ты счастье странное пророчишь
Гортанным голосом твоим.

А я плачУ за счастье много,
Мой дом - из звёзд и песен дом,
И будет сладкая тревога
Расти при имени твоём.

И скажут: "Что он? Только скрипка
Покорно плачущая - он,
Её единая улыбка
Рождает этот дивный звон".

И скажут: "То луна и море,
Двояко отражённый свет.-
И после:- О, какое горе,
Что женщины такой же нет!">

Но, не ответив мне ни слова,
Она задумчиво прошла.
Она не сделала мне злого,
И жизнь по-прежнему светла.

Ко мне нисходят серафимы,
Пою я полночи и дню,
Но вместо женщины любимой
Цветок засушенный храню.

--------


Н. Гумилёв

Из букета целого сиреней
Мне досталась лишь одна сирень,
И всю ночь я думал о Елене,
А потом томился целый день.

Всё казалось мне, что в белой пене
Исчезает милая земля,
Расцветают влажные сирени
За кормой большого корабля.

И за огненными небесами
Обо мне задумалась она,
Девушка с газельими глазами
Моего любимейшего сна.

Сердце прыгало, как детский мячик,
Я, как брату, верил кораблю,
Оттого, что мне нельзя иначе,
Оттого, что я ее люблю.

--------


Н. Гумилёв

Клонясь под вОлнами ветров,
Сирень глядит в мое окно,
Она моих не слышит слов -
Ей все равно, ей все равно.

Ни снов, ни радостей, ни бед,
Она, смеясь, стучит в стекло,
В ней вовсе состраданья нет -
Ей все равно, ей все равно.

Она беспечна и нежна,
В ней есть и солнце и тепло,
Но не поймет меня она -
Ей все равно, ей все равно.

Опять настанет новый день,
И все, что было, то прошло.
Тебе ведь нравится сирень,
И все равно, и все равно.

--------


Н. Гумилёв
НОЧЬ

Пролетала золотая ночь
И на миг замедлила в пути,
Мне, как другу, захотев помочь,
Ваши письма думала найти -

Те, что вы не написали мне...
А потом присела на кровать
И сказала: <Знаешь, в тишине
Хорошо бывает помечтать!

Та, другая, вероятно, зла,
Ей с тобой встречаться даже лень.
Полюби меня, ведь я светла,
Так светла, что не светлей и день.

Много расцветает черных роз
В потайных колодцах у меня,
Словно крылья пламенных стрекоз,
Пляшут искры синего огня.

Тот же пламень и в глазах твоих
В миг, когда ты думаешь о ней,
Для тебя сдержу я вороных
Неподатливых моих коней>.

Ночь, молю, не мучь меня! Мой рок
Слишком и без этого тяжел.
Неужели, если бы я мог,
От нее давно б я не ушел?

Смертной скорбью я теперь скорблю,
Но какой я дам тебе ответ,
Прежде чем ей не скажу <люблю>
И она мне не ответит <нет>.

--------


Н. Гумилёв

Неизгладимы, нет, в моей судьбе
Твой детский рот и смелый взор девический,
Вот почему, мечтая о тебе,
Я говорю и думаю ритмически.

Я чувствую огромные моря,
Колеблемые лунным притяженьем,
И сонмы звезд, что движутся горя
От века предназначенным движеньем.

О, если б ты всегда была со мной,
Улыбчиво-благая, настоящая,-
На звезды я бы мог ступить ногой
И солнце б целовал в уста горящие.

--------


Н. Гумилёв

Нежно-небывалая отрада
Прикоснулась к моему плечу,
И теперь мне ничего не надо,
Ни тебя, ни счастья не хочу.

Лишь одно бы принял я не споря -
Тихий-тихий золотой покой
Да двенадцать тысяч футов моря
Над моей пробитой головой.

Что же думать, как бы сладко нежил
Тот покой и вечный гул томил,
Если б только никогда я не жил,
Никогда не пел и не любил.

--------


Н. Гумилёв
ПЕРСИДСКАЯ МИНИАТЮРА

Когда я кончу наконец
Игру в cache-cache со смертью хмурой,
То сделает меня Творец
Персидскою миниатюрой.

И небо, точно бирюза,
И принц, поднявший еле-еле
Миндалевидные глаза
На взлет девических качелей.

С копьем окровавленным шах,
Стремящийся тропой неверной
На киноварных высотах
За улетающею серной.

И ни во сне, ни наяву
Невиданные туберозы,
И сладким вечером в траву
Уже наклоненные лозы.

А на обратной стороне,
Как облака Тибета чистой,
Носить отрадно будет мне
Значок великого артиста.

Благоухающий старик,
Негоциант или придворный,
Взглянув, меня полюбит вмиг
Любовью острой и упорной.

Его однообразных дней
Звездой я буду путеводной,
Вино, любовниц и друзей
Я заменю поочередно.

И вот когда я утолю,
Без упоенья, без страданья,
Старинную мечту мою -
Будить повсюду обожанье.

--------


Игорь Северянин (Игорь Лотарёв, 1887 - 1941)
О ЧЕМ ПОЕТ

О чем поет? поет о боли
Больного старика-отца,
Поет о яркой жажде воли,
О солнце юного лица.

О чем поет? о крае смутном,
Утерянном в былые дни,
О сне прекрасном и минутном,
Об апельсиновой тени...

О чем поет? о вероломстве
Филины, хрупкой как газель,
О нежном с Мейстером знакомстве,
О хмеле сладостных недель...

О чем поет мотив крылатый,
Огнем бегущий по крови?
О страстной ревности Сператы,
О торжестве ее любви!

О чем поет? о многом, многом,
Нам близком, нужном и родном,
О легкомысленном, о строгом,
Но вечно юном и живом!

--------


И. Северянин
ИЗМЕНА МАЯ

Я родился в мае, в месяце весеннем,
Звонком и веселом,
Шумном и душистом,
И сказали розы: "Мы тебя оденем
Светлым ореолом -
Как молитва, чистым".

Улыбнулось солнце, солнце засверкало,
Ласковым приветом
Чествуя рожденье;
Солнце загорелось, запылало ало
И зажгло поэтом
С искрой вдохновенья!

Разодет цветами с детской колыбели,
Я запел соловкой
Радостно и звонко,
Запечатлевая мир, где все скорбели,
Юною головкой
И душой ребенка.

Время шло,- и солнце потускнело в тучах,
Лаской не блестело,
Злоба песнь косила;
Опадали розы при ветрах летучих,
Истомилось тело,
Притупилась сила.

Время шло... И радость дней моих весенних
Растопилась в слезах,
Сердцу не внимая;
И теперь я плачу, плачу на коленях
О погибших грезах,
Об измене мая!

--------


ЧТО ТАКОЕ ГРЕЗА?
Музыка: М. Якобсон
Слова: И. Северянин

Что такое - греза? Что такое - греза?
Это мысль о розе. Но еще не роза...

Что такое - греза? Что такое - греза?
Это бархатисто-нежная мимоза...

Что такое - греза? Что такое - грезы?
Это серафима блещущие слезы!

--------


Игорь Северянин
СТАНСЫ

Счастье жизни - в искрах алых,
В просветленьях мимолетных,
В грезах ярких, но бесплотных,
И в твоих очах усталых.

Горе - в вечности пороков,
В постоянном с ними споре,
В осмеянии пророков
И в исканьях счастья - горе.

--------


И. Северянин
ПЕСЕНКА О НАСТОЯЩЕМ

Весёлую жизнь проводящим,
Живущим одним Настоящим
  Я песенку эту пою...
Не думайте вовсе о завтра -
Живите, как песенки автор,
  Сжигающий душу свою...

На свалку политику выбрось
И, ружья любого калибра
  Сломав, всем объятья раскрой.
Так думай, так действуй, так чувствуй,
Чтоб сердце изведало усталь
  От силы желанья порой!

Подумай, ведь только полвека
Отпущено на человека,
  Вся жизнь твоя - лет пятьдесят...
Заботами краткой не порти,
Живи, как проказливый чёртик:
  Хвосты у чертей не висят!..

Так что же ты нос свой повесил?
Будь смел, будь находчив, будь весел,
  Бездумен, как ангел в раю...
Весёлую жизнь проводящим,
Живущим одним Настоящим
  Я песенку эту пою!

--------


И. Северянин

Цветов! огня! вина и кастаньет!
Пусть блещет <да>, пусть онемеет <нет>!
Пусть рассмеется дерзновенное!
Живи, пока живешь. Спеши, спеши
Любить, ловить мгновенное!
Пусть жизнь за счастье сдачи даст гроши,-
Что толку в том, когда - все тленное?!
Пой! хохочи! танцуй! смеши!

Воспламенись! всех жги! и сам гори!
Сгори! - что там беречь?!
Рискуй! рубись! выигрывай пари!
В свой фаэтон сумей момент запрячь!
Сверкай мечом! орлом пари!
Бери!

--------


И. Северянин
ХАБАНЕРА II

[Синьоре Za]

Вонзите штопор в упругость пробки,-
И взоры женщин не будут робки!..
Да, взоры женщин не будут робки,
И к знойной страсти завьются тропки...

Плесните в чаши янтарь муската
И созерцайте цвета заката...
Раскрасьте мысли в цвета заката
И ждите, ждите любви раската!..

Ловите женщин, теряйте мысли...
Счёт поцелуям - пойди, исчисли!..
А к поцелуям финал причисли,-
И будет счастье в удобном смысле!..

--------


И. Северянин
ХАБАНЕРА III

От грез Кларета - в глазах рубины,
Рубины страсти, фиалки нег.
В хрустальных вазах коралл рябины
И белопудрый и сладкий снег.

Струятся взоры... Лукавят серьги...
Кострят экстазы... Струнят глаза...
- Как он возможен, миражный берег...-
В бокал шепнула синьора Za.

О, бездна тайны! О, тайна бездны!
Забвенье глуби... Гамак волны...
Как мы подземны! Как мы надзвездны!
Как мы бездонны! Как мы полны!

Шуршат истомно муары влаги,
Вино сверкает, как стих поэм...
И закружились от чар малаги
Головки женщин и кризантэм...

--------


И. Северянин
РОНДО XX

Пока не поздно, дай же мне ответ,
Молю тебя униженно и слезно,
Далекая, смотрящая мимозно:
Да или нет? Ответь - да или нет?
Поэзно <да>, а <нет> - оно так прозно!

Слиянные мечты, но бьются розно
У нас сердца: тускнеет в небе свет...
О, дай мне отзвук, отзнак, свой привет,
Пока не поздно.

Ты вдалеке. Жизнь превратилась в бред.
И молния, и гром грохочет грозно.
И так давно. И так десятки лет.
Ты вдалеке, но ты со мною грезно.
Дай отклик мне, пока я не скелет,
Пока не поздно!..

--------


И. Северянин
РОНДО XXI

Далёко-далёко, там, за скалами сизыми,
Где веет пустынями неверный сирокко,
Сменяясь цветочными и грезными бризами,
Далёко-далёко -

Ильферна, бесплотная царица востока,
Ласкает взор путника восходными ризами,
Слух - арфой, вкус - негою бананного сока...

Потом испаряется, опутав капризами
Случайного странника, и он одиноко
Тоскует над брошенными ею ирисами -
Далёко-далёко!

--------


И. Северянин
PRELUDE II

Мои стихи - туманный сон.
Он оставляет впечатление...
Пусть даже мне неясен он -
Он пробуждает вдохновение...

О люди, дети мелких смут,
Ваш бог - действительность угрюмая.
Пусть сна поэта не поймут -
Его почувствуют, не думая...

--------


И. Северянин

Почему бы не встречаться
Нам с тобой по вечерам
У озер, у сонных речек,
По долинам, по борам?

Отчего бы нам не грезить
От заката до зари?
Это что-то вроде счастья,
Что ты там ни говори!

--------


Игорь Северянин
Виктория Регия

Наша встреча - Виктория Регия:
  Редко, редко в цвету...
До и после нее жизнь - элегия
  И надежда в мечту.

Ты придешь - изнываю от неги я,
  Трепещу на лету.
Наша встреча - Виктория Регия:
  Редко, редко в цвету...

--------


И. Северянин
ПОЭЗА БЕЛОЙ СИРЕНИ

Белой ночью в белые сирени,
Призраком возникшие, приди!
И целуй, и нежь, и на груди
Дай упиться сонмом упоений,
И целуй, и нежь, и утруди...

Белой ночью белые приветы,
Ласк больных, весенних полусны,
И любовь, и веянье весны,
И полутемени, и полусветы,
И любовь, и чувства так лесны!..

Эта ночь совсем, совсем живая!
В эту ночь приди ко мне, приди!
И судьбу свою опереди!
А сирень цветет, слегка кивая!
А любовь растет, легка, в груди!

--------


И. Северянин

Цветет сирень, благоухая,
Томя, и нежа, и пьяня.
Какая радость! грусть какая
Сегодня в сердце у меня!

То я горю, то сладко гасну,
Всем отвечаю невпопад.
О, как невыносимо-страстно
Меня терзает аромат!

Я в исступленье! я до боли
В ноздрях вдыхаю целый день
Меня лишающие воли
Цветы под именем - Сирень!

Как призрачно! как белолистно!
Последней белой ночи мрак...
Любимая! ты - ненавистна!
Ты вражий друг! ты дружий враг!..

--------


Игорь Северянин
ГРАЦИОЗА

[Дмитрию Крючкову]

Я нежно хотел бы уснуть,
Уснуть - не проснуться...
Далеко-далеко уйти,
Уйти - не вернуться...

Хотел бы ее целовать,
Почти не целуя:
Словами ведь грубо сказать,
Как тонко люблю я...

Не страсти хочу, не огня,
Не боли слиянья -
Чтоб телом к ней в тело войти,
Войти без страданья...

Хочу я не тела ее,
Но лишь через тело
Прочувствовать душу могу
Всецело...

--------


И. Северянин
ОТТОГО И ЛЮБЛЮ

Я люблю сердечно, безрассудно,
Безотчетно всю, как есть, тебя!
Но за что люблю, я знаю смутно,
А верней - совсем не знаю я.

Как тебя целую! как милую!
Ты со мной - смеюсь, а нет - грущу...
Оттого тебя ведь и люблю я,
Что любви причины не ищу!..

--------


ВСЁ ПО-СТАРОМУ
Музыка: М. Багриновский / М. Якобсон
Слова: И. Северянин

<Всё по-старому...- сказала нежно.-
  Всё по-старому...>
Но смотрел я в очи безнадежно -
  Всё по-старому...

Улыбалась, мягко целовала -
  Всё по-старому...
Но чего-то всё недоставало -
  Всё по-старому!..

--------


МАЛЕНЬКАЯ ЭЛЕГИЯ
Музыка: Г. Холмский
Слова: И. Северянин

Она на пальчиках привстала
И подарила губы мне.
Я целовал ее устало
В сырой осенней тишине.

И слезы капали беззвучно
В сырой осенней тишине.
Гас скучный день - и было скучно,
Как всё, что только не во сне.

--------


И. Северянин
СТАНСЫ

Простишь ли ты мои упрёки,
Мои обидные слова?
Любовью дышат эти строки,
И снова ты во всём права!

Мой лучший друг, моя святая!
Не осуждай больных затей:
Ведь я рыдаю не рыдая,
Я человек не из людей!..

Не от тоски, не для забавы
Моя любовь полна огня:
Ты для меня дороже славы,
Ты - всё на свете для меня!

Я соберу тебе фиалок
И буду плакать об одном:
Не покидай меня! - я жалок
В своём величии больном...

--------


Игорь Северянин
ТОМЛЕНИЕ БУРИ

Сосны качались, сосны шумели,
Море рыдало в бело-седом,
Мы замолчали, мы онемели,
Вдруг обеззвучел маленький дом.

Облокотившись на подоконник,
В думе бездумной я застывал.
В ветре галопом бешеным кони
Мчались куда-то, пенился вал.

Ты на кровати дрожко лежала
В полуознобе, в полубреду.
Сосны гремели, море рыдало,
Тихо и мрачно было в саду.

Съежились листья желтых акаций.
Рыжие лужи. Карий песок.
Разве мы смели утром смеяться?
Ты одинока. Я одинок.

--------


Игорь Северянин
РОМАНС

О, знаю я, когда ночная тишь
Овеет дом, глубоко усыпленный,
О, знаю я, как страстно ты грустишь
Своей душой, жестоко оскорбленной!..

И я, и я в разлуке изнемог!
И я - в тоске! Я гнусь под тяжкой ношей...
Теперь я спрячу счастье под замок,-
Вернись ко мне: я все-таки хороший...

А ты - как в бурю снасть на корабле,-
Трепещешь мной, но не придешь ты снова:
В твоей любви нет ничего земного,-
Такой любви не место на земле!

--------


И. Северянин
ТРИОЛЕТ

В протяжных стонах самовара
Я слышал стон ее души.
Что было скрыто в песне пара -
В протяжных стонах самовара?
Венчалась ли она в глуши,
Иль умирала дочь Тамара?
Как знать! Но в воплях самовара
Я слышал вопль ее души.

--------


Игорь Северянин
СПУСТЯ ПЯТЬ ЛЕТ

Тебе, Евгения, мне счастье давшая,
Несу горячее свое раскаянье...
Прими, любившая, прими, страдавшая,
Пойми тоску мою, пойми отчаянье.

Вся жизнь изломана, вся жизнь истерзана.
В ошибке юности - проклятье вечное...
Мечта иссушена, крыло подрезано,
Я не сберег тебя,- и жизнь - увечная...

Прости скорбящего, прости зовущего,
Быть может - слабого, быть может - гения.
Не надо прошлого: в нем нет грядущего,-
В грядущем - прошлое... Прости, Евгения!

--------


Игорь Северянин
ВЕСЕННЯЯ ЯБЛОНЯ
Акварель

[Перу И.И. Ясинского посвящаю]

Весенней яблони, в нетающем снегу,
Без содрогания я видеть не могу:
Горбатой девушкой - прекрасной, но немой -
Трепещет дерево, туманя гений мой...

Как будто в зеркало, смотрясь в широкий плес,
Она старается смахнуть росинки слез
И ужасается, и стонет, как арба,
Вняв отражению зловещего горба.

Когда на озеро слетает сон стальной,
Бываю с яблоней, как с девушкой больной,
И, полный нежности и ласковой тоски,
Благоуханные целую лепестки.

Тогда доверчиво, не сдерживая слез,
Она касается слегка моих волос,
Потом берет меня в ветвистое кольцо,-
И я целую ей цветущее лицо.

--------


И. Северянин
СОНЕТ

Пейзаж ее лица, исполненный так живо
Вибрацией весны влюбленных душ и тел,
Я для грядущего запечатлеть хотел:
Она была восторженно красива.

Живой душистый шелк кос лунного отлива
Художник передать бумаге не сумел.
И только взор ее, мерцавший так тоскливо,
С удвоенной тоской, казалось, заблестел.

И странно: сделалось мне больно при портрете,
Как больно не было давно уже, давно.
И мне почудился в унылом кабинете

Печальный взор ее, направленный в окно.
Велик укор его, и ряд тысячелетий
Душе моей в тоске скитаться суждено.

--------


ОЧАМ ТВОЕЙ ДУШИ (ОЧАМ ДУШИ ТВОЕЙ)
Музыка: Д. Покрасс
Слова: И. Северянин

Очам твоей души - молитвы и печали,
Моя болезнь, мой страх, плач совести моей;
И всё, что здесь в конце, и всё, что здесь в начале,-
  Очам души твоей...

Очам души твоей - сиренью упоенье
И литургия - гимн жасминовым ночам;
Всё, всё, что дорого, что будит вдохновенье,-
  Души твоей очам!

Твоей души очам - видений страшных клиры...
Казни меня! Пытай! Замучай! Задуши! -
Но ты должна принять!.. И плач, и хохот лиры -
  Очам твоей души!..

--------


СТАНСЫ
Музыка: Г. Гольденберг
Слова: И. Северянин

Ни доброго взгляда, ни нежного слова -
Всего, что бесценно пустынным мечтам...
А сердце... а сердце все просит былого!
А солнце... а солнце - надгробным крестам!

И все - невозможно! и все - невозвратно!
Несбыточней бывшего нет ничего...
И ты, вся святая когда-то, развратна...
Развратна! - не надо лица твоего!..

Спуститесь, как флеры, туманы забвенья,
Спасите, укройте обломки подков...
Бывают и годы короче мгновенья,
Но есть и мгновенья длиннее веков!

--------


И. Северянин

Быть может, и любит, да только не скажет...
Да только не скажет и чувств не покажет.
А раз не покажет - так что в этом толку.
Да, что в этом толку - любить втихомолку.
Надеждой терзает, надеждой тревожит...
А может быть, вовсе не любит? Быть может!

--------


И. Северянин

Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
Луна серебреет...
Прозрачная тишь...
Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
И лес скелетеет...
Зачем ты молчишь?
Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
Не дышит, не веет
Озерный камыш...
Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
Поля осенеют...
О чем ты грустишь?
Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
И в луни светлеет
Изгорбленность крыш...
Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
И лик твой бледнеет...
Что в сердце таишь?
Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
Подняться не смеет
Летучая мышь...
Как в сказке... Как в сказке... Луна голубеет.
Мне хочется ласки!..
Откликнись! Пойми ж!

--------


И. Северянин
ЯНТАРНАЯ ЭЛЕГИЯ

[Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок.
А. Пушкин]

Вы помните прелестный уголок -
Осенний парк в цвету янтарно-алом?
И мрамор урн, поставленных бокалом
На перекрестке палевых дорог?

Вы помните студеное стекло
Зеленых струй форелевой речонки?
Вы помните комичные опенки
Под кедрами, склонившими чело?

Вы помните над речкою шалэ,
Как я назвал трехкомнатную дачу,
Где плакал я от счастья, и заплачу
Еще не раз о ласке и тепле?

Вы помните... О да! забыть нельзя
Того, что даже нечего и помнить...
Мне хочется Вас грезами исполнить
И попроситься робко к Вам в друзья...

--------


И. Северянин
Это все для ребенка

О, моя дорогая! ведь теперь еще осень, ведь теперь еще осень...
А увидеться с вами я мечтаю весною, бирюзовой весною...
Что ответить мне сердцу, безутешному сердцу, если сердце вдруг спросит,
Если сердце простонет: "Грезишь мраком зеленым? грезишь глушью лесною?"

До весны мы в разлуке. Повидаться не можем. Повидаться нельзя нам.
Разве только случайно. Разве только в театре. Разве только в концерте.
Да и то бессловесно. Да и то беспоклонно. Но зато - осиянным
И брильянтовым взором обменяться успеем...- как и словом в конверте...

Вы всегда под охраной. Вы всегда под надзором. Вы всегда под опекой.
Это все для ребенка... Это все для ребенка... Это все для ребенка...
Я в вас вижу подругу. Я в вас женщину вижу. Вижу в вас человека.
И мне дорог ваш крестик, как и ваша слезинка, как и ваша гребенка...

--------


И. Северянин
Примитивный романс

Моя ты или нет? Не знаю... не пойму...
Но ты со мной всегда, сама того не зная.
Я завтра напишу угрюмцу твоему,
Чтоб он тебя пустил ко мне, моя родная!

Боюсь, он не поймет; боюсь, осудит он;
Боюсь, тебя чернить он станет подозреньем...
Приди ж ко мне сама! Ты слышишь ли мой стон?
Ты веришь ли тоске и поздним сожаленьям?

Иль нет - не приходи! и не пиши в ответ!
Лишь будь со мной и впредь, сама того не зная.
Так лучше... так больней... Моя ты или нет?
Но я... я твой всегда, всегда, моя родная!

--------


ПОЭЗА ОТКАЗА (ГОЛУБОЕ ПИСЬМО)
Музыка: О. Строк
Слова: И. Северянин

Она мне прислала письмо голубое,
Письмо голубое прислала она.
И веют жасмины, и реют гобои,
И реют гобои, и льется луна.

О чем она пишет? Что в сердце колышет?
Что в сердце колышет усталом моем?
К себе призывает! - а больше не пишет,
А больше не пишет она ни о чем...

Но я не поеду ни завтра, ни в среду,
Ни завтра, ни в среду ответ не пошлю.
Я ей не отвечу, я к ней не поеду, -
Она опоздала: другую люблю!

--------


И. Северянин
ЕЕ МОНОЛОГ

Не может быть! вы лжете мне, мечты!
Ты не сумел забыть меня в разлуке...
Я вспомнила, когда в приливе муки
Ты письма сжечь хотел мои... сжечь!.. ты!..

Я знаю, жгут бесценные дары:
Жжет молния надменные вершины,
Поэт - из перлов бурные костры,
И фабрикант - дубравы для машины;

Бесчувственные люди жгут сердца,
Забывшие для них про все на свете;
Разбойник жжет святилище дворца,
Гордящегося пиршеством столетий;

И гении сжигают мощь свою
На алкоголе - символе бессилья...
Но письма сжечь,- где я тебе пою
Свою любовь! Где распускаю крылья!

Их сжечь нельзя - как вечной красоты!
Их сжечь нельзя - как солнечного неба!
В них отзвуки Эдема и Эреба...
Не может быть! Вы лжете мне, мечты!

--------


И. Северянин
Эксцессерка

Ты пришла в шоколадной шаплетке,
Подняла золотую вуаль.
И, смотря на паркетные клетки,
Положила боа на рояль.

Ты затихла на палевом кресле,
Каблучком молоточа паркет...
Отчего-то шепнула: <А если?..> -
И лицо окунула в букет.

У окна альпорозы в корзине
Чуть вздохнули,- их вздох витьеват.
Я не видел кузины в кузине,
И едва ли я в том виноват...

Ты взглянула утонченно-пьяно,
Прищемляя мне сердце зрачком...
И вонзила стрелу, как Диана,
Отточив острие язычком...

И поплыл я, вдыхая сигару,
Ткя седой и качелящий тюль,-
Погрузиться в твою Ниагару,
Сенокося твой спелый июль...

--------


И. Северянин
Гурманка
Сонет

Ты ласточек рисуешь на меню,
Взбивая сливки к тертому каштану.
За это я тебе не изменю
И никогда любить не перестану.

Все жирное, что угрожает стану,
В загоне у тебя. Я не виню,
Что петуха ты знаешь по Ростану
И вовсе ты не знаешь про свинью.

Зато когда твой фаворит-арабчик
Подаст с икрою паюсною рябчик,
Кувшин Шабли и стерлядь из Шексны,

Пикантно сжав утонченные ноздри,
Ты вздрогнешь так, что улыбнутся сестры,
Приняв ту дрожь за веянье весны...

--------


И. Северянин
ВАЛЕНТИНА

Валентина, сколько счастья! Валентина, сколько жути!
Сколько чары! Валентина, отчего же ты грустишь?
Это было на концерте в медицинском институте,
Ты сидела в вестибюле за продажею афиш.

Выскочив из ландолета, девушками окруженный,
Я стремился на эстраду, но, меня остановив,
Предложила мне программу, и, тобой завороженный,
На мгновенье задержался, созерцая твой извив.

Ты зашла ко мне в антракте (не зови его пробелом)
С тайной розой, с красной грезой, с бирюзовою грозой
Глаз восторженных и наглых. Ты была в простом и белом,
Говорила очень быстро и казалась стрекозой.

Этот день!.. С него - начало. Телефоны и открытки.
К начинаньям поэтессы я был очень милосерд,
И когда уже ты стала кандидаткой в фаворитки,
Ты меня сопровождала ежедневно на концерт.

А потом... Купе. Деревня. Много снега, леса. Святки.
Замороженные ночи и крещенская луна.
Домик. Нежно и уютно. Упоенье без оглядки.
Валентина безрассудна! Валентина влюблена!

Все прошло, как все проходит. И простились мы неловко:
Я "обманщик", ты сердита, то есть просто трафарет.
Валентина, плутоглазка! остроумная чертовка!
Ты чаруйную поэму превратила в жалкий бред!

--------


ВСЕ ОНИ ГОВОРЯТ ОБ ОДНОМ

[С.В. Рахманинову]

Соловьи монастырского сада,
Как и все на земле соловьи,
Говорят, что одна есть отрада
И что эта отрада - в любви...

И цветы монастырского луга
С лаской, свойственной только цветам,
Говорят, что одна есть заслуга:
Прикоснуться к любимым устам...

Монастырского леса озера,
Переполненные голубым,
Говорят: нет лазурнее взора,
Как у тех, кто влюблен и любим...

--------


И. Северянин
Посвящение

Тебя не зная - всюду, всюду
Тебя искал я, сердцем юн:
То плыл на голубую Суду,
То на нахмуренный Квантун...

Мне много женских душ дарило
Свою любовь, свою печаль...
В них не найдя тебя, ветрило
Я поднимал - и снова в даль!

Так за второй встречалась третья...
Но не было меж них тебя...
Я не отчаивался встретить
Тебя, владычица моя!

Тогда, бесплотная доныне,
Прияла ты земную плоть:
Весной, в полях, под небом синим,
С тобой нас съединил Господь.

Твой первый взгляд явил мне чудо
(Он - незабвенный амулет!):
И ты меня искала всюду,
Как я тебя, пятнадцать лет!

Найти друг друга - вот отрада!
А жизнь вдвоем - предтеча тьмы...
Нам больше ничего не надо:
Лишь друг вне друга - вместе мы!

--------


И. Северянин
ОТЛИЧНОЙ ОТ ДРУГИХ

Ты совсем не похожа на женщин других:
У тебя в меру длинные платья,
У тебя выразительный, сдержанный стих
И выскальзыванье из объятья.

Ты не красишь лица, не сгущаешь бровей
И волос не стрижешь в жертву моде.
Для тебя есть Смирнов, но и есть соловей,
Кто его заменяет в природе.

Ты способна и в сахаре выискать "соль",
Фразу - в только намекнутом слове...
Ты в Ахматовой ценишь бессменную боль,
Стилистический шарм в Гумилеве.

Для тебя, для гурманки стиха, острота
Сологубовского триолета,
И, что Блока не поцеловала в уста,
Ты шестое печалишься лето.

А в глазах оздоравливающих твоих -
Ветер с моря и поле ржаное.
Ты совсем не похожа на женщин других,
Почему мне и стала женою.

--------


И. Северянин
ВЕДЬ ТОЛЬКО ТЫ ОДНА!

Ни одного цветка, ни одного листка.
Закостенел мой сад. В моем саду тоска.

Взад и вперед хожу, по сторонам гляжу.
О чем подумаю, тебе сейчас скажу.

Ведь только ты одна всегда, всегда нежна,
В печальной осени душе всегда нужна.

И только стоит мне взглянуть в глаза твои -
Опять весна пришла и трелят соловьи.

И на устах моих затеплен юный стих
От прикасания живящих уст твоих.

И пусть в саду пустом ни одного цветка,
И пусть в бокале нет ни одного глотка,

И пусть в столе моем нет ни одной строки,-
Жду мановения твоей благой руки!

--------


И. Северянин
Последняя любовь

Ты влилась в мою жизнь, словно струйка Токая
В оскорбляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: <Так вот ты какая:
Вся такая, как надо!> В уста ль
Поцелую тебя иль в глаза поцелую -
Точно воздухом южным дышу.
И затем, что тебя повстречал я такую,
Как ты есть, я стихов не пишу.
Пишут лишь ожидая, страдая, мечтая,
Ошибаясь, моля и грозя.
Но писать после слов, вроде: <Вот ты какая:
Вся такая, как надо!> - нельзя.

--------


И. Северянин

Будь спокойна, моя деликатная,
Робко любящая и любимая:
Ты ведь осень моя ароматная,
Нежно-грустная, необходимая.

Лишь в тебе нахожу исцеление
Для души моей обезвопросенной
И весною своею осеннею
Приникаю к твоей вешней осени.

--------


И. Северянин

Сыграй мне из <Пиковой дамы>,
Едва ль не больнейшей из опер,
Столь трогательной в этой самой
Рассудочно-черствой Европе...

Сначала сыграй мне вступленье,
Единственное в своем роде,
Где чуть ли не до преступленья
Мечта человека доводит...

Мечта! Ты отринута миром:
Сестра твоя - Страсть - в осмеянье...
И сердцу, заплывшему жиром,
Не ведать безумства желаний...

О, все, что ты помнишь, что знаешь,
Играй мне, играй в этот вечер:
У моря и в северном мае
Чайковский особо сердечен...

--------


И. Северянин
ЭТО СТРАШНО

Это страшно!- все одно и то же:
Разговоры, колкости, обеды,
Зеленщик, прогулка, море, сон,
Граммофон, тоска, соседей рожи,
Почта, телеграммы про победы,
И в саду все тот же самый клен...

Из окна коричневая пашня -
Грандиозной плиткой шоколада
На зеленой скатерти травы.
Где сегодняшний и где вчерашний
Дни? Кому была от них услада?
Я не знаю! Знаете ли вы?

--------


И. Северянин
МОЯ РОССИЯ

[И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи...
Ал. Блок]

Моя безбожная Россия,
Священная моя страна!
Ее равнины снеговые,
Ее цыгане кочевые,-
Ах, им ли радость не дана?
Ее порывы огневые,
Ее мечты передовые,
Ее писатели живые,
Постигшие ее до дна!
Ее разбойники святые,
Ее полеты голубые
И наше солнце и луна!
И эти земли неземные,
И эти бунты удалые,
И вся их, вся их глубина!
И соловьи ее ночные,
И ночи пламно-ледяные,
И браги древние хмельные,
И кубки, полные вина!
И тройки бешено-степные,
И эти спицы расписные,
И эти сбруи золотые,
И крыльчатые пристяжные,
Их шей лебяжья крутизна!
И наши бабы избяные,
И сарафаны их цветные,
И голоса девиц грудные,
Такие русские, родные
И молодые, как весна,
И разливные, как волна,
И песни, песни разрывные,
Какими наша грудь полна,
И вся она, и вся она -
Моя ползучая Россия,
Крылатая моя страна!

--------


И. Северянин
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА

- Что такое Россия, мамочка?
- Это... впавшая в сон княжна...
- Мы разбудим ее, любимая?
- Нет, не надо: она - больна...

- Надо ехать за ней ухаживать...
- С нею няня ее... была...
Съели волки старушку бедную...
- А Россия что ж?
                - Умерла...

- Как мне больно, моя голубушка!..
Сердце плачет, и в сердце страх...
- О дитя! Ведь она бессмертная,
И воскреснет она... на днях!

--------


КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ
Музыка: А. Вертинский / О. Иванов
Слова: И. Северянин

[Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
И. Мятлев, 1843 г.]

В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!

Прошли лета - и всюду льются слёзы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут - уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп...
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!

--------


И. Северянин

Сегодня <красные>, а завтра <белые> -
Ах, не материи! Ах, не цветы!-
Людишки гнусные и озверелые,
Мне надоевшие до тошноты.
Сегодня пошлые и завтра пошлые,
Сегодня жулики и завтра те ж,
Они, бывалые, пройдохи дошлые,
Вам спровоцируют любой мятеж.
Идеи вздорные, мечты напрасные,
Что в _их_ теориях - путь к Божеству.
Сегодня <белые>, а завтра <красные> -
Они бесцветные по существу.

--------


И. Северянин
ИХ ОБРАЗ ЖИЗНИ

Чем эти самые живут,
Что вот на паре ног проходят?
Пьют и едят, едят и пьют -
И в этом жизни смысл находят...

Надуть, нажиться, обокрасть,
Растлить, унизить, сделать больно...
Какая ж им иная страсть?
Ведь им и этого довольно!

И эти-то, на паре ног,
Так называемые люди
<Живут себе>... И имя Блок
Для них, погрязших в мерзком блуде,-
Бессмысленный, нелепый слог...

--------


И. Северянин
НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ СОН

Мне удивительный вчера приснился сон:
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.
И слёзы капали. И вился русый локон.

И больше ничего мой сон не содержал...
Но, потрясённый им, взволнованный глубоко,
Весь день я думаю, встревоженно дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока...

--------


И. Северянин
ЗАБУДУ ЛЬ ВАС?

О, вы, поэзовечера,
Но не на блещущей эстраде,
А на лужайке у костра,
Не денег, а искусства ради,-
Признательный, забуду ль вас?
Благословен счастливый час,
Когда, свернув и спрятав лески,
Поужинав своей ухой,
Мы возвращаемся домой
Через лесок, где спят берёзки,
Петь соловьизы, как псалмы,
Петь, как умеем только мы:
Благоговейно, вдохновенно,
Переживая каждый слог.
О, жизнь простая, как цветок,
Да будешь ты благословенна!

--------


И. Северянин
Ахматова

Послушница обители Любви
Молитвенно перебирает четки.
Осенней ясностью в ней чувства четки.
Удел - до святости непоправим.

Он, _Найденный_, как сердцем ни зови,
Не будет с ней, в своей гордыне кроткий
И гордый в кротости, уплывший в лодке
Рекой из собственной ее крови...

Уж вечер. Белая взлетает стая.
У белых стен скорбит она, простая.
Кровь капает, как розы, изо рта.

Уже осталось крови в ней немного,
Но ей не жаль ее во имя Бога:
Ведь розы крови - розы для креста...

--------


И. Северянин
БЕТХОВЕН

Невоплощаемую воплотив
В серебряно-лунящихся сонатах,
Ты, одинокий, в непомерных тратах
Души, предвечный отыскал мотив.

И потому всегда ты будешь жив,
Окаменев в вспененностях девятых,
Как памятник воистину крылатых,
Чей дух - неумысляемый порыв.

Создатель Эгмонта и Леоноры,
Теперь тебя, свои покинув норы,
Готова славить даже Суета,

На светоч твой вперив слепые очи.
С тобой весь мир. В ответ на эту почесть -
Твоя презрительная глухота.

--------


И. Северянин
БУНИН

В его стихах - веселая капель,
Откосы гор, блестящие слюдою,
И спетая березой молодою
Песнь солнышку. И вешних вод купель.

Прозрачен стих, как северный апрель.
То он бежит проточною водою,
То теплится студеною звездою,
В нем есть какой-то бодрый, трезвый хмель.

Уют усадеб в пору листопада.
Благая одиночества отрада.
Ружье. Собака. Серая Ока.

Душа и воздух скованы в кристалле.
Камин. Вино. Перо из мягкой стали.
По отчужденной женщине тоска.

--------


И. Северянин
ВРУБЕЛЮ

Так тихо-долго шла жизнь на убыль
  В душе, исканьем обворованной...
Так странно-тихо растаял Врубель,
  Так безнадежно очарованный...

Ему фиалки струили дымки
  Лица трагически-безликого...
Душа впитала все невидимки,
  Дрожа в преддверии великого...

Но дерзновенье слепило кисти,
  А кисть дразнила дерзновенное...
Он тихо таял,- он золотистей
  Пылал душою вдохновенною...

Цветов побольше на крышку гроба:
  В гробу - венчанье!.. Отныне оба -
Мечта и кисть - в немой гармонии,
  Как лейтмотив больной симфонии.

--------


И. Северянин
Дюма и Верди

Дюма и Верди воедино
Слились, как два родных ручья.
Блистает солнце. Тает льдина.
Чья драма? музыка к ней чья?

Она дороже амулета
И для души, и для ума.
О Маргарита - Виолетта,
В тебе и Верди, и Дюма!

Душа элегией объята,
В ней музыкальное саше:
То вкрадчивая Травиата,
Прильнувшая к моей душе.

Элементарна? устарела?
Сладка? опошлена? бледна?
Но раз душа на ней горела,
Она душе моей родна!

Наивны сморщенные книги
Прадедушек, но аромат,
Как бы ни спорил Каратыгин,
Неподражаемый хранят.

Он, кстати, как-то в разговоре,
Пусть - полном едкого ума,
Поверг меня в большое горе,
Назвав "водицею"... Тома!

--------


И. Северянин
Есенин

Он в жизнь вбегал рязанским простаком,
Голубоглазым, кудреватым, русым,
С задорным носом и веселым вкусом,
К усладам жизни солнышком влеком.

Но вскоре бунт швырнул свой грязный ком
В сиянье глаз. Отравленный укусом
Змей мятежа, злословил над Исусом,
Сдружиться постарался с кабаком.

В кругу разбойников и проституток,
Томясь от богохульных прибауток,
Он понял, что кабак ему поган...

И Богу вновь раскрыл, раскаясь, сени
Неистовой души своей Есенин,
Благочестивый русский хулиган...

--------


И. Северянин
ЛИРА ЛОХВИЦКОЙ

Порыв натуры героичной,
Полет в бездонье голубом,
Меж строчек голос мелодичный -
Вот пафос этой лиры в чем!

Ее слеза слезой зовется
И выглядит она слезой,
И полным сердцем сердце бьется,
Гроза трепещет в нем грозой.

Изысканные полутоны
Есть полутоны, а не ноль.
Мучительны Агнессы стоны
И настоящая в них боль.

Виденье принца Вандэлина
Есть не слова, а - Вандэлин,
Возникновения причина
Кого - в рядах мирских причин.

И ведьма у нее есть ведьма,
А не - "нарочно", "для детей".
При том стихи бряцают медью
И веют запахом полей.

--------


И. Северянин
ГЕНИЙ ЛОХВИЦКОЙ

Я Лохвицкую ставлю выше всех:
И Байрона, и Пушкина, и Данта.
Я сам блещу в лучах ее таланта,
Победно обезгрешившего Грех.

Познав ее, познал, что нет ни зла,
Нет ни добра,- есть два противоречья,
Две силы, всех влекущие для встречи,
И обе - свет, душа познать могла.

О, Бог и Черт! Из вас ведь каждый прав!
Вы - символы предмирного контраста!
И счастлив тот, о ком заботясь часто,
Вселяются в него, других поправ.

И в ком вас одинаково, тот благ:
Тот знает страсть, блаженство и страданья,
Тот любит жизнь, со смертью ждет свиданья,
И тот велик, как чародей, как маг!

И грех, и добродетель - красота,
Когда их воспринять благоговейно.
Так Лохвицкая просто, беззатейно
Открыла двух богов и два креста.

--------


И. Северянин
ПОЭЗА О "MIGNON"

Не опоздайте к увертюре:
Сегодня ведь "Mignon" сама!
Как чаровательны, Тома,
Твои лазоревые бури!

"Mignon"!.. она со мной везде:
И в бледно-палевых гостиных,
И на форелевых стремнинах,
И в сновиденьях, и в труде.

Ищу ли женщину, с тоской
Смотрюсь ли в давнее былое,
Кляну ль позорное и злое,-
"Mignon"!.. она везде со мной!

И если мыслю и живу,
Молясь без устали Мадонне,
То лишь благодаря "Миньоне" -
Грезовиденью наяву...

Но ты едва ли виноват,
Ея бесчисленный хулитель:
Нет, не твоя она обитель.
О, Арнольдсон! о, Боронат!

--------


И. Северянин
Пастернак

Когда в поэты тщится Пастернак,
Разумничает Недоразуменье.
Мое о нем ему нелестно мненье:
Не отношусь к нему совсем никак.

Им восторгаются - плачевный знак.
Но я не прихожу в недоуменье:
Чем бестолковее стихотворенье,
Тем глубже смысл находит в нем простак.

Безглавых тщательноголовый пастырь
Усердно подновляет гниль и застарь
И бестолочь выделывает. Глядь,

Состряпанное потною бездарью
Пронзает в мозг Ивана или Марью,
За гения принявших заурядь.

--------


И. Северянин
Пушкин

Он - это чудное мгновенье,
Запечатленное в веках!
Он - воплощенье Вдохновенья,
И перед ним бессилен прах...

Лишь он один из всех живущих
Не стал, скончавшись, мертвецом:
Он вечно жив во всех поющих,
И смерть здесь не звучит "концом".

В его созданьях Красота ведь
Показывает вечный лик.
Его нам мертвым не представить
Себе, и этим он велик!

Пускай он стар для современья,
Но современье для него
Ничтожно: ведь его мгновенье -
Прекрасней века моего!

--------


И. Северянин
РОССИНИ
Сонет

Отдохновенье мозгу и душе
Для девушек и правнуков поныне...
Оркестровать улыбку Бомарше
Мог только он, эоловый Россини.

Глаза его мелодий ясно-сини,
А их язык понятен в шалаше.
Пусть первенство мотивовых клише
И графу Альмавиве, и Розине.

Миг музыки переживет века,
Когда его природа глубока,-
Эпиталамы или панихиды!

Россини - это вкрадчивый апрель,
Идиллия селян "Вильгельма Телль",
Кокетливая трель "Семирамиды".

--------


И. Северянин
Тэффи

С Иронии, презрительной звезды,
К земле слетела семенем сирени
И зацвела, фатой своих курений
Обволокнув умершие пруды.

Людские грезы, мысли и труды -
Шатучие в земном удушье тени -
Вдруг ожили в приливе дуновений
Цветов, заполонивших все сады.

О, в этом запахе инопланетном
Зачахнут в увяданье незаметном
Земная пошлость, глупость и грехи.

Сирень с Иронии, внеся расстройство
В жизнь, обнаружила благое свойство:
Отнять у жизни запах чепухи...

--------


И. Северянин
Цветаева

Блондинка с папироскою, в зеленом,
Беспочвенных безбожников божок,
Гремит в стихах про волжский бережок,
О в персиянку Разине влюбленном.

Пред слушателем, мощью изумленным,
То барабана дробный говорок,
То друга дева, свой свершая срок,
Сопернице вручает умиленной.

То вдруг поэт, храня серьезный вид,
Таким задорным вздором удивит,
Что в даме - жар и страха дрожь - во франте...

Какие там "свершенья" ни верши,
Мертвы стоячие часы души,
Не числящиеся в ее таланте...

--------


И. Северянин
ЧЕХОВ

Не знаю, как для англичан и чехов,
Но он отнюдь для русских не смешон,
Сверкающий, как искристый крюшон,
Печальным юмором серьезный Чехов.
Провинциалки, к цели не доехав,
Прощались с грезой. Смех их притушен.
И сквозь улыбку мукою прожжен
Удел людей разнообразных цехов.
Как и тогда, как много лет назад,
Благоухает нам вишневый сад,
Где чувства стали жертвой жалких чувствец...
Как подтвержденье жизненности тем -
Тем пошлости - доставлен был меж тем
Прах Чехова в вагоне из-под устриц...

--------


Игорь Северянин
КАК ХОРОШО...

Как хорошо, что вспыхнут снова эти
Цветы в полях под небом голубым!
Как хорошо, что ты живешь на свете
И красишь мир присутствием своим!

Как хорошо, что в общем вешнем шуме
Милей всего твой голос голубой,
Что, умирая, я еще не умер
И перед смертью встретился с тобой!

--------


Игорь Северянин
РОНДО О ПОЦЕЛУЯХ

Её уста сближаются с моими
В тени от барбарисного куста,
И делают все чувства молодыми
Её уста.

И снова жизнь прекрасна и проста,
И вновь о солнечном томится Крыме
С ума сводящая меня мечта!

Обрадованный, повторяю имя
Благоуханное, как красота,
И поцелуями томлю своими
Её уста...

--------


Игорь Северянин
Сколько раз!..

Сколько раз бывало: эта! эта!
Не иная. Вот она, мечта!
Но восторг весны сменяло лето,
И оказывалось - нет, не та...

Я не понимаю - в чём тут дело,
Только больно каждому из нас.
Ласково в глаза мои глядела,
Я любил её мерцанье глаз...

Пусть не долго - всё-таки родными
Были мы и счастье берегли,
И обычное любимой имя
Было лучшим именем Земли!

А потом подруга уходила,-
Не уйти подруга не могла.
Фимиам навеяло кадило,
Струйки свеяла сырая мгла...

И глаза совсем иного цвета
Заменяли прежние глаза,
И опять казалось: эта! эта!
В новой женщине всё было - _за_!

И опять цветы благоухали,
И другое имя в этот раз
Золотом сверкало на эмали,
Вознесённое в иконостас!

--------


Игорь Северянин
ИСКРЕННИЙ РОМАНС

Оправдаешь ли ты - мне других оправданий не надо!-
Заблужденья мои и метанья во имя Мечты?
В непробужденном сне напоённого розами сада,
Прижимаясь ко мне, при луне, оправдаешь ли ты?

Оправдаешь ли ты за убитые женские души,
Расцветавшие мне под покровом ночной темноты?
Ах, за всё, что я в жизни руками своими разрушил,
Осмеял, оскорбил и отверг, оправдаешь ли ты?

Оправдаешь ли ты, что опять, столько раз разуверясь,
Я тебе протянул, может статься, с отравой цветы,
Что, быть может, и ты через день, через год или через
Десять лет станешь чуждой, как все, оправдаешь ли ты?

--------


Игорь Северянин
Могло быть так...

Могло быть так: лет двадцать пять назад,
Там, на воспетой Пушкиным Неве,
Слегка желтел зелёный Летний сад,
В осенней было небо синеве.

И Мраморный дворец стоял в плюще,
Пустело поле Марсовых потех.
Я в мягкой чёрной шляпе и плаще
Дорожкой проходил с одной из тех...

И бонну с девочкою лет пяти
Мы у Крылова встретили тогда.
Дитя у нас сверкнуло на пути,
Как с неба падающая звезда.

Могло быть так. ...И вот, лаская Вас,
Отделаться от мыслей не могу:
Оно - одно: сиянье Ваших глаз
И - девочки на невском берегу!

--------


И. Северянин

Мы были вместе до рожденья,
До появленья на земле.
Не оттого ль в таком волненье
Тебя встречаю обомлев?
Мне все, мне все в тебе знакомо.
В тебе есть то, чего ни в ком.
Что значит дом? Лишь там я дома,
Где дышишь ты, где мы вдвоем.
Я север брошу, юг приемлю,
Немыслимое восприму,
Твою любить готовый землю,
Покорный зову твоему.

--------


Игорь Северянин
НЕ УЛЕТАЙ!

Бегут по морю голубому
Барашки белые, резвясь...
Ты медленно подходишь к дому,
Полугрустя, полусмеясь...

Улыбка, бледно розовея,
Слетает с уст, как мотылек...
Ты цепенеешь, морефея,
И взгляд твой близок и далек...

Ты видишь остров, дальний остров,
И паруса, и челноки,
И ты молчишь легко и просто,
И вот - крыло из-под руки!..

Не улетай, прими истому:
Вступи со мной в земную связь...
Бегут по морю голубому
Барашки белые, резвясь...

--------


Игорь Северянин

Вот и уехала. Была - и нет.
Как просто всё, но как невыразимо!
Ты понимаешь ли, как ты любима,
Какой в душе остался жгучий след?

Переворачивается душа:
Ещё вчера - вчера!- мы были двое,
И вот - один... Отчаянье такое,
Что стыну весь, не мысля, не дыша.

Мы всё переживали здесь вдвоём:
Природу, страсть, и чаянья, и грёзы.
"Ты помнишь, как сливались наши слёзы?"-
Спрошу тебя твоим же мне стихом.

Ты из своей весны шестнадцать дней
Мне радостно и щедро подарила.
Ты в эти дни так бережно любила...
Я женщины ещё не знал нежней!

--------


Игорь Северянин
МЕСТА...

Они тобой проникнуты, места,
С тех пор, как ты уехала отсюда:
Вот, например, у этого куста
Таились от людского пересуда.

Вот, например, по этому пути,
В очарованье платьица простого,
Ты в замок шла обычно от пяти,
Да, от пяти до полчаса шестого.

Вот, например, растущий на лугу
Поблекший чуть, голубенький цикорий.
На нём гадала ты. "Я не солгу",-
Он лепетал в прощающем укоре.

Здесь всё пропоцелуено насквозь,
И здесь слова такие возникали,
Что, если б влить в бокал их удалось,
Они вином заискрятся в бокале!

--------


Игорь Северянин
Стареющий поэт

Стареющий поэт... Два слова - два понятья.
Есть в первом от зимы. Второе - всё весна.
И если иногда нерадостны объятья,
Весна - всегда весна, как ни была б грустна.

Стареющий поэт... О, скорбь сопоставленья!
Как жить, как чувствовать и, наконец, как петь,
Когда душа больна избытком вдохновенья
И строфы, как плоды, ещё готовы спеть?

Стареющий поэт... Увлажнены ресницы,
Смущенье в голосе и притушённый вздох.
Всё чаще женщина невстреченная снится,
И в каждой встреченной мерещится подвох...

Стареющий поэт... Наивный, нежный, кроткий
И вечно юный, независимо от лет.
Не ближе ли он всех стареющей кокотке,
Любовь возведший в культ стареющий поэт?

--------


И. Северянин
КАПЕЛЬ

Вы понимаете, что значит
Просолнеченная капель?-
Зима, смеясь, от счастья плачет,
Весны качая колыбель.
О, зиму смерть не озадачит:
Растаять - план ее и цель...

...В глазах моих лучится влага -
Капель зимы души моей.
Ах, в ней отчаянья отвага:
Познать восторг последних дней.
Торопит смерть при спуске флага,
И я... я помогаю ей!

--------


Игорь Северянин
Грустный опыт

Я сделал опыт. Он печален.
Чужой останется чужим.
Пора домой; залив зеркален,
Идёт весна к дверям моим.

Ещё одна весна. Быть может,
Уже последняя. Ну что ж,
Она постичь душе поможет,
Чем дом покинутый хорош.

Имея свой, не строй другого.
Всегда довольствуйся одним.
Чужих освоить бестолково:
Чужой останется чужим.

--------


Игорь Северянин
Чего-то нет...

Мне хочется уйти куда-то,
В глаза кому-то посмотреть,
Уйти из дома без возврата
И там - там где-то - умереть.

Кому-то что-то о поэте
Споют весною соловьи.
Чего-то нет на этом свете,
Что мне сказало бы: живи!..

--------


Игорь Северянин
МНЕ ПЛАКАТЬ ХОЧЕТСЯ...

Мне плакать хочется о том, чего не будет,
Но что, казалось бы, свободно быть могло...
Мне плакать хочется о невозможном чуде,
В твои, Несбывная, глаза смотря светло...

Мне плакать хочется о празднике вселенском,
Где справедливость облачается в виссон...
Мне плакать хочется о чем-то деревенском,
Таком болезненном, как белый майский сон.

Мне плакать хочется о чем-то многом, многом,
Неудержимо, безнадежно, горячо,
О нелюбимом, о бесправном, о безногом,
Но большей частью - ни о ком и ни о чем...

--------


ЭТО БЫЛО У МОРЯ
Поэма-миньонет
Музыка: М. Багриновский
Слова: И. Северянин

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.

--------


КОГДА ПРИДЕТ КОРАБЛЬ (БРАЗИЛЬСКИЙ КРЕЙСЕР)
Музыка: А. Вертинский
Слова: И. Северянин

Вы оделись вечером кисейно
И в саду стоите у бассейна,
Наблюдая, как лунеет мрамор
И проток дрожит на нем муаром.
Корабли оякорили бухты:
Привезли тропические фрукты,
Привезли узорчатые ткани,
Привезли мечты об океане.
А когда придет бразильский крейсер,
Лейтенант расскажет Вам про гейзер
И сравнит... но это так интимно!..
Напевая нечто вроде гимна.
Он расскажет о лазори Ганга,
О проказах злых орангутанга,
О циничном африканском танце
И о вечном летуне - <Голландце>.
Он покажет Вам альбом Камчатки,
Где еще культура не в зачатке,
Намекнет о нежной дружбе с гейшей,
Умолчав о близости дальнейшей...
За моря мечтой своей зареяв,
Распустив павлиньево свой веер,
Вы к нему прижметесь в теплой дрожи,
Полюбив его еще дороже...

--------


И. Северянин
НА СТРОЧКУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СОНЕТ

К ее лицу шел черный туалет...
Из палевых тончайшей вязи кружев
На скатах плеч - подобье эполет...
Ее глаза, весь мир обезоружив,
Влекли к себе.

           Садясь в кабриолет
По вечерам, напоенным росою,
Она кивала мужу головой
И жаждала души своей живой
Упиться нив вечернею красою.

И вздрагивала лошадь, под хлыстом,
В сиреневой муаровой попоне...
И клен кивал израненным листом.
Шуршала мгла...

            Придерживая пони,
Она брала перо, фантазий страж,
Бессмертя мглы дурманящий мираж...

--------


И. Северянин
КЕНЗЕЛИ

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена -
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.

Для утОнченной женщины ночь всегда новобрачная...
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом -
Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники? И найдется ли пара Вам?

Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым -
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..

--------


И. Северянин
В ЛИМУЗИНЕ

Она вошла в моторный лимузин,
Эскизя страсть в корректном кавалере,
И в хрупоте танцующих резин
Восстановила голос Кавальери.

Кто звал ее на лестнице: "Manon?" -
И ножки ей в прохладном вестибюле,
Хотя она и бросила: "Mais non!"* -
Чьи руки властно мехово обули?

Да все же он - пустой, как шантеклер,
Проборчатый, офраченный картавец,
Желательный для многих кавалер,
Использованный многими красавец.

О женщина! Зови его в турне,
Бери его, пожалуй, в будуары...
Но не води с собою на Массне:
"Письмо" Массне... Оно не для гитары!..

*Но нет (франц.).
--------


И. Северянин

Серебристое лето у холодного моря
Орхидэи закатов заплетало в венок.
Вы смеялись, как флейта. Я кокетил, миноря,
Амуретным легато: <Ах, как я одинок!..>

Вы играли простушку ироньезно-корректно,-
А зрачки под вуалью так просили любви...
Я мурлыкал на ушко о тропинках Сорренто,
О петит-этуалью озарённой la vie.

Нас окутал порфирой сам божественный Август;
Догорали руины омятеженных туч,
Заливала полмира аргентинная тангость,
Исступлённо рубиня феерический луч.

Вы эффектно скучали на террасе отэля,
Истеричащих чаек изучая в лорнет.
Пели скрипки печали голосами Офелий,
Был изменчиво-чарен остывающий свет...

Мы расстались наутро у <Испано-Сюизы>.
Без надежды и злобы, в огнезарном бреду,
Я погибельно-утло, именинно-сюрпризно,-
Сам не знаю - чего бы?! - растревоженно жду.

--------


И. Северянин
ПОЭЗА О ТЫСЯЧА ПЕРВОМ ЗНАКОМСТВЕ

Лакей и сен-бернар - ах, оба баритоны! -
Встречали нас в дверях ответом на звонок.
Камелии. Ковры. Гостиной сребротоны.
Два пуфа и диван. И шесть бесшумных ног.

Мы двое к ней пришли. Она была чужою.
Он знал ее, но я представлен в этот раз.
Мне сдержанный привет, и сен-бернару Джою
Уйти куда-нибудь и не мешать - приказ.

Салонный разговор, удобный для аббата,
Для доблестной ханжи и столь же для гетер.
И мы уже не мы: Альфред и Травиата.
И вот уже оркестр. И вот уже партер.

Так: входим в роли мы совсем непроизвольно.
Но режет сердце мне точеный комплимент.
Как больно говорить! Как нестерпимо больно,
Когда предвидишь вот любой, любой момент!

Все знаем наперед: и будет то, что смято
Когда-то, кем-то, как и где - не все равно ль?
И в ужасе, в тоске, - Альфред и Травиата, -
Мы шутим - как тогда! Лелея нашу боль...

--------


И. Северянин
ПОЭЗА АЛЫХ ТУФЕЛЬ

Ало-атласные туфли были поставлены на стол,
Но со стола поднимались и прижимались к губам.
Создал сапожник-художник, а инженер вами хвастал.
Ало-атласные туфли глаз щекотали гостям.

Ало-атласные туфли, вы наподобие гондол,
Помните температуру требовательной ноги?
Ало-атласные туфли, сколько купивший вас отдал
Разума и капитала - знает один Ибрагим...

Ало-атласные туфли с дымчатым кроличьим мехом
Грелись кокетно в ладонях и утопали в коврах,
Топали в пламенном гневе, то содрогались вы смехом,
Вас на подносах носили на вакханальных пирах.

Плавали бурно в шампанском, кушали пряные трюфели,
Аэропланом взлетали, били мужчин по щекам,
Ало-атласные туфли, ало-атласные туфельки!
Вы, чьи носки к молодежи! чьи каблуки - к старикам!

--------


И. Северянин
ОНА КРИТИКУЕТ

- Нет, положительно искусство измельчало,
Не смейте спорить, граф, упрямый человек!
По пунктам разберем, и с самого начала;
Начнем с поэзии: она полна калек.
Хотя бы Фофанов: пропойца и бродяга,
А критика дала ему поэта роль...
Поэт! Хорош поэт... ходячая малага!..
И в жилах у него не кровь, а алкоголь.
Как вы сказали, граф? До пьянства нет нам дела?
И что критиковать мы можем только труд?
Так знайте ж, книг его я даже не смотрела:
Неинтересно мне!.. Тем более, что тут
Навряд ли вы нашли занятные сюжеты,
Изысканных людей привычки, нравы, вкус,
Блестящие балы, алмазы, эполеты,
О, я убеждена, что пишет он <en russe>.*
Естественно, что нам, взращенным на Шекспире,
Аристократам мысли, чувства и идей,
Неинтересен он, бряцающий на лире
Руками пьяными, безвольный раб страстей.
Ах, да не спорьте вы! Поэзией кабацкой
Не увлекусь я, граф, нет, тысячу раз нет!
Талантливым не может быть поэт
С фамилией - pardon! - такой... дурацкой.
И как одет! Mon Dieu!** Он прямо хулиган!..
Вчера мы с Полем ехали по парку,
Плетется он навстречу - грязен, пьян;
Кого же воспоет такой мужлан?.. кухарку?!
Смазные сапоги, оборванный тулуп,
Какая-то ужасная папаха...
Сам говорит с собой... Взгляд страшен, нагл и туп.
Поверите? Я чуть не умерла от страха.
Не говорите мне: <Он пьет от неудач!>
Мне, право, дела нет до истинной причины.
И если плачет он, смешон мне этот плач:
Сентиментальничать ли создан мужичина
Без положенья в обществе, без чина?!

*В русском духе (франц.).
**Мой Бог (франц.).
--------


И. Северянин
Клуб дам

Я в комфортабельной карете, на эллипсических рессорах,
Люблю заехать в златополдень на чашку чая в жено-клуб,
Где вкусно сплетничают дамы о светских дрязгах и о ссорах,
Где глупый вправе слыть не глупым, но умный непременно глуп...

О, фешенебельные темы! от вас тоска моя развеется!
Трепещут губы иронично, как земляничное желе...
- Индейцы - точно ананасы, и ананасы - как индейцы...-
Острит креолка, вспоминая об экзотической земле.

Градоначальница зевает, облокотясь на пианино,
И смотрит в окна, где истомно бредёт хмелеющий июль.
Вкруг золотеет паутина, как символ ленных пленов сплина,
И я, сравнив себя со всеми, люблю клуб дам не потому ль?..

--------


И. Северянин
НА ОСТРОВАХ

В ландо моторном, в ландо шикарном
Я проезжаю по Островам,
Пьянея встречным лицом вульгарным
Среди дам просто и - "этих" дам.

Ах, в каждой "фее" искал я фею
Когда-то раньше. Теперь - не то.
Но отчего же я огневею,
Когда мелькает вблизи манто?

Как безответно! Как безвопросно!
Как гривуазно! Но всюду - боль!
В аллеях сорно, в куртинах росно,
И в каждом франте жив Рокамболь.

И что тут прелесть? И что тут мерзость?
Бесстыж и скорбен ночной пуант.
Кому бы бросить наглее дерзость?
Кому бы нежно поправить бант?

--------


И. Северянин
МОЯ МЕЧТА

Моя мечта - моряк-скиталец...
Вспеняя бурный океан,
Не раз причаливал страдалец
Ко пристаням волшебных стран.
Не раз чарующие взоры
Сулили счастье моряку,
Но волн изменчивые горы
Вновь к океану-старику
Руль направляли у голландца,
И с местью тайною в глазах
Пускался он в морские танцы
На сумасшедших парусах.
Стремился он победоносно,
Своим безумьем смел и горд,
И, прорезая волны грозно,
Вплывал в разбуженный фиорд.
Еще встревоженные волны
Грозили смертью рыбакам,
Еще испуганные челны
Стремились в страхе к берегам,
Еще, как дьявольские трубы,
В горах не замерли гудки,-
А он, смеясь над сушей грубо,
В порыве злобы и тоски,
В своем отчаянье скитанья
И без надежды в якоря,
Спешил на новые страданья,
Стремился в новые моря.
Пусть мне грозит небесный палец,
Но дерзновенно я почту
Мечту - как он, моряк-скиталец,-
Мою гонимую мечту!

--------


И. Северянин
Любовь - беспричинность

Любовь - беспричинность. Бессмысленность даже, пожалуй.
Любить ли за что-нибудь? Любится - вот и люблю.
Любовь уподоблена тройке, взбешенной и шалой,
Стремящей меня к отплывающему кораблю.

Куда? Ах, неважно. Мне нравятся рейсы без цели.
Цветенье магнолий... Блуждающий, может быть, лед...
Лети, моя тройка, летучей дорогой метели
Туда, где корабль свой волнистый готовит полет!

Топчи, моя тройка, анализ, рассудочность, чинность!
Дымись кружевным, пенно-пламенным белым огнем!
Зачем? Беззачемно! Мне сердце пьянит беспричинность!
Корабль отплывает куда-то. Я буду на нем!

--------


И. Северянин
НОКТЮРН

Бледнел померанцевый запад,
В горах голубели туманы,
И гибко, и цепко сплетались
В объятьях над вами лианы.

Сквозь кружева листьев ажурных
Всплывали дворцов арабески,
Смеялись алмазы каскадов
Под их пробужденные плески.

Вам слышался говор природы,
Призывы мечтательных веток,
И вы восхищалися пляской
Стрекоз, грациозных кокеток.

Растенья дышали душисто
Вечерним своим ароматом,
И птицы, блаженствуя, пели -
Как вы, восхищаясь закатом.

Весь мир оживал при закате
По странной какой-то причуде...
И было так странно, так дивно
Вам, жалкие темные люди!

И было вам все это чуждо,
Но так упоительно ново,
Что вы поспешили... проснуться,
Боясь пробужденья иного...

--------


И. Северянин
МОЯ ДАЧА

Моя зеленая избушка -
В старинном парке над рекой.
Какое здесь уединенье!
Какая глушь! Какой покой!

Немного в сторону - плотина
У мрачной мельницы; за ней
Сонлива бедная деревня
Без веры в бодрость лучших дней.

Где в парк ворота - словно призрак,
Стоит заброшенный дворец.
Он обветшал, напоминая
Без драгоценностей ларец.

Мой парк угрюм: в нем много тени;
Сильны столетние дубы;
Разросся он; в траве дорожки;
По сторонам растут грибы.

Мой парк красив: белеют урны;
Видны с искусственных террас
Река, избушки, царский домик...
Так хорошо в вечерний час.

--------


И. Северянин
ЧТО ШЕПЧЕТ ПАРК

О каждом новом свежем пне,
О ветви, сломанной бесцельно,
Тоскую я душой смертельно,
И так трагично-больно мне.
Редеет парк, редеет глушь.
Редеют еловые кущи...
Он был когда-то леса гуще,
И в зеркалах осенних луж
Он отражался исполином...
Но вот пришли на двух ногах
Животные - и по долинам
Топор разнес свой гулкий взмах.
Я слышу, как, внимая гуду
Убийственного топора,
Парк шепчет: "Вскоре я не буду...
Но я ведь жил - была пора..."

--------


И. Северянин
ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ

[Дорогому К.М. Фофанову]

Весенний день горяч и золот,-
Весь город солнцем ослеплен!
Я снова - я: я снова молод!
Я снова весел и влюблен!

Душа поет и рвется в поле,
Я всех чужих зову на "ты"...
Какой простор! Какая воля!
Какие песни и цветы!

Скорей бы - в бричке по ухабам!
Скорей бы - в юные луга!
Смотреть в лицо румяным бабам,
Как друга, целовать врага!

Шумите, вешние дубравы!
Расти, трава! Цвети, сирень!
Виновных нет: все люди правы
В такой благословенный день!

--------


И. Северянин
РУССКАЯ

Кружевеет, розовеет утром лес,
Паучок по паутинке вверх полез.

Бриллиантится веселая роса.
Что за воздух! Что за свет! Что за краса!

Хорошо гулять утрами по овсу,
Видеть птичку, лягушонка и осу,

Слушать сонного горлана-петуха,
Обменяться с дальним эхом: "Ха-ха-ха!"

Ах, люблю бесцельно утром покричать,
Ах, люблю в березках девку повстречать,

Повстречать и, опираясь на плетень,
Гнать с лица ее предутреннюю тень,

Пробудить ее невыспавшийся сон,
Ей поведать, как в мечтах я вознесен,

Обхватить ее трепещущую грудь,
Растолкать ее для жизни как-нибудь!

--------


И. Северянин
ПАСХА В ПЕТЕРБУРГЕ

Гиацинтами пахло в столовой,
Ветчиной, куличом и мадерой,
Пахло вешнею Пасхой Христовой,
Православною русскою верой.

Пахло солнцем, оконною краской
И лимоном от женского тела,
Вдохновенно-веселою Пасхой,
Что вокруг колокольно гудела.

И у памятника Николая
Перед самой Большою Морскою,
Где была из торцов мостовая,
Просмоленною пахло доскою.

Из-за вымытых к Празднику стекол,
Из-за рам без песка и без ваты
Город топал, трезвонил и цокал,
Целовался, восторгом объятый.

Было сладко для чрева и духа.
Юность мчалась, цветы приколовши.
А у старцев, хотя было сухо,
Шубы, вата в ушах и галоши...

Поэтичность религии, где ты?
Где поэзии религиозность?
Все <бездельные> песни пропеты,
<Деловая> отныне серьезность...

Пусть нелепо, смешно, глуповато
Было в годы мои молодые,
Но зато было сердце объято
Тем, что свойственно только России!

--------