Бестиарий Райдзю

Видишь, погода солнцем осенним дразнит, манит бежать на площадь у пароходов.

Нынче, чужак, для города важный праздник. Улицы в лентах, площадь полна народу — в день Карнавала здесь не ступить и шага, в этой толпе на сердце легко и колко. Крыши сияют под серебристым флагом, с флага на солнце скалится морда волка: в дом постучаться может любой бездомный, если флагшток оскалом зловещим занят.

Здесь он откуда — нынче никто не помнит, волк в этом веке только лишь краска в ткани. Волка живого здесь тыщу лет не встретишь… только откуда ж сказки берут истоки? Я расскажу, чужак, городской секретик, но обещай извлечь из него уроки.

***

… Линни шесть лет, мальчишка смышлён и светел, доброе сердце — память ему от предков. Шейла учила: будет добро на свете, если ты сам покажешь — оно не редкость.

Вот, посмотри, забег сорокаминутный — и попадёшь в разбитый друзьями лагерь. Линни бежит по полю и видит смутно: мелкий щенок дрожит и скулит в овраге. Куртку порвал, вот чёрт, ободрал колени — только щенок живой, вот он, лижет пальцы.

Уж от деревьев длинные пали тени и растворились в сумраке туч-скитальцев. Линни с щенком играет, да так смеётся, что облака хохочут в ответ со злостью. Он обещал прийти до заката солнца, только… гроза нежданной явилась гостьей, хмурится небо, быстро темнеет воздух, в поле искрит, и дует, и стены ливня. Линни, малыш, беги же, пока не поздно!.., но ничего не видит, не слышит Линни.

Вот он очнулся, мокрый, почти измотан. Бегать по грязи — тут уже не до смеха. Линни замёрз, устал.
Но огромный кто-то вдруг от дождя его закрывает мехом.

Буря бушует, мечется по посёлку, Шейла вдруг смутно видит во тьме фигуры: Линни стоит и тянет ладошку к волку.
Волк не рычит, не трусит.
Искрится шкура.

***

Лину семнадцать, войны пороги топчут, пахнет навеки дымом отцова куртка. Поезд проходит мимо, он цел и точен, Лин на ходу влезает смешной фигуркой — фронт не пускает несовершеннолетних, только для Лина важно быть там, сражаться. Сколько таких, как он, не достав билетов, прыгнут туда, погибнут в свои семнадцать? Скольких война сломает и перемелет, сколько уже не смогут пройти под гимном?

Лин за холмом лежит возле трупа Мела.
«О, помоги мне. Господи, помоги мне».

Только, конечно, нет от него ответа, не победить… Но что это? Залпы смолкли?
Волки сияют ярче огней рассветных, стаей летят по полю — быстрее молний. Лин поднимает лапами тучи пыли и не скрывает яростного оскала.
С той стороны опешили, отступили; враг не разбит, но нашей победа стала.

***

Эти легенды каждый ребёнок знает, в дни Карнавала спросишь — в свой лад расскажет. Город живёт — и в нём серебрится знамя, волк громовой извечно стоит на страже. Город наполнен магией праздных шествий, каждого любит, всё позволяет внукам.

Только, чужак, не трогай собачьей шерсти —
может случайно молнией дёрнуть в руку.