Овсянка. Роман. Глава 4

         Глава 3 http://www.stihi.ru/2017/06/26/7269               

  Местные болота имеют дурную славу. Немало людей и скотины в них сгинуло с давних времен. У самых болот был заброшенный скит. Когда точно, толком и никто не знал, поселилась в этом скиту одинокая старушка. Кто говорил-травница, кто-колдунья. Лечиться редко, кто у нее решался, но говорят, любую хворь могла излечить. Старушка эта вреда никому не приносила. Ее никто и не трогал, а некоторые побаивались и колдовства. Народ-то темный.
И вот как-то весной приехала к ней девочка лет пятнадцати, как говорили, ее дальняя родственница, оставшаяся одна, и прижилась у старушки. В деревню она не ходила и  слыла дикаркой. Чем они жили на болоте, никто не знал. Правда, старушка иногда выбиралась в большое село, где продавала свои травы и зелья для лечения людей и скота. Этим, наверное, и жили. Шло время. Девочка стала девушкой, как говорили, очень красивой. Красота ее была особой, какой-то неземной, свободной. Она, как вольная птица, порхала, где хотела, среди цветов и трав, не ведая о житейских работах и бедах. Довольствуясь не многим, она была воистину дитем природы. Старая родственница особо ее ничем не обременяла. Все хозяйство их - небольшой огород и несколько кур - не требовали больших трудов. Старуху звали Соломонией, а девушку – Олесей. Это уже потом узнали. А в то время называли их колдуньей и дикаркой. Олеся, когда кого-нибудь видела ,обычно убегала и пряталась. Думали, она больная, а это был просто страх, который ей внушили люди, принесшие немало боли и страданий в ее сиротском детстве. Соломония любила девушку, передавала ей свои знания, перешедшие к ней от ее предков. Она могла составить лекарства, мази, яды из различных сборов растений. Знала много заговоров. Болот все сторонились. Говорили, в середине их есть остров, где собираются нечистые силы – лешие, кикиморы и проводят свой шабаш. Так же верили, что нечистая сила, заманив человека или животного, утаскивала его в трясину.
На болоте и в самом деле был остров, который возвышался над  окружающей топью, заросшей кустарником и деревьями. Прохода к нему не было, лишь Соломония знала тайную тропку и ходила туда за нужными ей травами. Колдунья была язычницей, род ее жил в лесах и поклонялся идолам. Она это скрывала, но местный батюшка в приходском храме ее ни разу не видел и причислил к безбожникам, а отсюда и прозвали ее колдуньей. Язычество передавалось из поколения в поколение вместе с заговорами и секретами лечебных трав. В своем роду Соломония была последней, с ней должны были умереть знахарские тайны. Она попросила Олесю записывать многое из того, что она знала. Летом старуха ходила на остров на болоте, приносила жертву идолам, сжигала ее на костре, дым от которого еще больше пугал местных крестьян, сторонившихся болот.
Ничто не нарушало уединения Соломонии с Олесей. Так жили они в стороне от всех, охраняемые болотом и суеверием местных жителей. И вот однажды случай нарушил их спокойную жизнь. Было это осенью, когда стояла пора охоты. Местные помещики охотились на зайцев, волков, кабанов, устраивая шумные облавы с собаками загонщиками. Заядлым охотником был Яков Петрович Дымковский, чье поместье граничило с болотами. Он принимал участие в совместных охотах, любил и один повыслеживать дичь.
В тот день барин с Еремеичем, жившим при усадьбе, смотрящим за собаками, решил поохотиться в лесу, примыкавшему к болотам. Там крестьяне видели кабанов. Поутру, взяв несколько собак, на лошадях они отправились к опушке леса. Вскоре собаки напали на след и началось преследование. Оно привело к болоту, которое стало преградой для животных. Матерый секач, видя безвыходность положения, развернулся уставился на Дымковского. К нему бросилась одна из собак. В мгновенье разъяренный кабан распорол ей живот своими клыками. Яков Петрович выстрелил, лошадь неожиданно бросилась в сторону и он вывалился из седла. Положение было незавидным. Единственным оружием, которое осталось, был охотничий нож. Кабан бросился и сбил охотника с ног, при этом распоров ему правый бок и сам, смертельно раненый ножом, упал рядом. В этот момент показался Еремеич, лошадь его взбесилась и неслась к болоту. Он пытался ее остановить, но безрезультатно. Впереди была топь, в глазах верного слуги стоял ужас. Дымковский потерял сознание. Когда очнулся, не мог понять, где находится. Над ним был, почерневший от копоти, потолок, на стенах и у окна висели пучки трав. Какая-то старуха протягивала ему кружку с питьем.
- Выпей, барин, это тебе поможет. Рана у тебя, хоть и опасная, но я залечу.
- Где я? Где Еремеич?
- Ты, милок, у колдуньи, как меня здесь зовут, а Еремеич сгинул в болоте. Выстрел и крики услышала моя внучка Олеся. Она собирала ягоды неподалеку. Это тебя и спасло, барин! Видала она и то, как Еремеича с лошадью засосало болото, да ничем ему помочь не могла.
- А давно я здесь у вас?
- Пять дней ты пролежал без памяти, крови много потерял. Ну, теперь быстро пойдешь на поправку. В усадьбу о случившемся я передала в тот же день. Был здесь доктор. Он сказал, что перевозить тебя нельзя и с такими ранами вряд ли выживешь. С этим и уехал. Из слуг никто остаться здесь не захотел, боятся. Я думаю, дней через десять ты сможешь перебраться домой.
Выпив снадобье Соломонии, Яков Петрович уснул. Все десять дней он был в полузабытье или состоянии сна. Таково оказалось влияние снадобий, которыми лечила старуха. По окончании оговоренного срока она привела его в чувство, сознание прояснилось. Он смог встать, хоть был еще очень слаб. За все время пребывания у старухи Яков Петрович ни разу не видел Олесю, свою спасительницу. И, когда он поднялся, первые слова его были о ней. Он хотел выразить свою благодарность девушке и просил старуху позвать ее. Она вышла и вскоре привела трепещущую девушку.
Дымковский, видевший на своем веку немало женщин и девиц, был поражен необыкновенной красотой девушки. Эта красота была какой-то первозданной, выражение лица настолько открыто и искренне, что казалось, никакие пороки не коснулись души девушки. Худенькая, стройная, легкая, она казалась существом неземным. Огромные голубые глаза лучились добротой, какой-то отстраненной задумчивостью, легкие дуги бровей, длинные ресницы, нежный румянец на щеках, губы, дарящие скромную улыбку, темные каштановые волосы, заплетенные в косы, маленькие руки и ступни ног. Такой ее увидел Яков Петрович. Он, как юноша, смутился и покраснел. Заплетающимся голосом сказал:
-Я обязан Вам своею жизнью, мне хотелось бы Вас как-то отблагодарить.
-Не нарушайте нашего спокойствия с бабушкой Соломонией, мне большего не надо. Ее благодарите! Ведь это она Вас вылечила.
Девушка поклонилась и вышла, скромно опустив голову.
Вскоре подъехала бричка, запряженная парой вороных коней. Это управляющий имением приехал за своим хозяином. Дымковский с большой сердечностью поблагодарил Соломонию, дал ей сто рублей. Просил не стесняться и обращаться к нему, если что-то понадобится.
Бричка уехала и об этом происшествии еще долго говорили в округе.
Трагическая смерть Еремеича еще раз подтверждала, что на болотах - место нечистое. За Соломонией еще больше укрепилось прозвище колдуньи. Хоть она с внучкой спасла от смерти и вылечила неизлечимого, как считал доктор Дымковского, никто лечиться к ней не шел. А священник местного прихода отец Паисий говорил: «Что не от Бога, то от врага рода человеческого», намекая на то, что старуха и дикарка в храм не ходят.
Тем временем все шло обычным чередом. Яков Петрович окончательно поправился. Стали замечать, что он каждый день уезжал куда-то верхом на своем вороном, возвращался всегда задумчивым. Исчезла куда-то прежняя энергия, к делам стал относиться прохладнее. А секрет оказался прост. Неприступный красавец-мужчина, покорить которого уже отчаились местные красавицы, влюбился. В первое время он и сам себе не признавался в этом, но образ девушки с болот преследовал его и во сне, и наяву. Желание увидеть ее стало непреодолимым. В начале он наблюдал за ней издалека, прячась за деревьями и кустарниками. Подходить не решался, боясь спугнуть. С каждым днем чувство его росло. Он любил. Любовь захватила его полностью. А что, если девушка его не полюбит, откажется стать его женой, оттолкнет его… Это не укладывалось в его голове. Трезвый, здравомыслящий человек, сгорая от страсти, стремился к объекту своей любви и в то же время боялся приблизиться. Доверить кому-то свою тайну он не решался. До этого общительный, стал затворником. Соседи его удивлялись, связывая это со случаем на охоте, надеялись, что со временем это пройдет. Так прошли остаток осени и зима. На зиму Яков Петрович уезжал в Петербург.
 На этот раз ни друзья, ни развлечения столичной жизни  не принесли ему радости. И, когда зазвенели весенние капели, он собрался и поехал в поместье, которое именовалось по названию деревни- Овсянкой, но стояло от нее отдельно. Когда он приехал, снега уже сошли ,земля от солнечных лучей парила. Не за горами пахота, сев. На время дела отвлекли от мучивших его дум. Но вот сев закончен, все кругом расцвело, жизнь буйно заявляла о себе. Пьянящий дурман царил над лугами, полями, перелесками. Чувство, живущее в сердце, с новой силой заговорило о себе. Яков Петрович снова стал уезжать на своем вороном в сторону болот. В одну из таких поездок он встретился с Соломонией, идущей из торгового села.
- Здравствуй, барин! Как здоровье?-глядя на него снизу вверх, спросила старушка.
Яков Петрович спешился, приветливо ответил:
-Рана не болит и рубцов от нее почти не видно. Доктора в Петербурге удивлялись, узнав, кто меня лечил. Спина вот что-то стала беспокоить, очевидно повлияло падение с лошади. Врач советует ехать на грязи за границу.
- Брось, барин, зачем тебе заграница, приходи ко мне, я тебя быстро на ноги поставлю.
Дымковский обрадовался такому предложению. Договорились, что на следующий день он придет в скит на болотах. Он надеялся увидеть Олесю, а, если повезет, и заговорить с ней.
Утром следующего дня Яков Петрович, как было договорено, приехал к ним. Соломония поздоровалась с ним и провела внутрь.
- Ну, что, барин, рассказывай, где болит.
- Да вот спина на уровне пояса.
Старуха положила его на широкую скамью, стала жесткой рукой прощупывать позвонки, просила расслабиться. С неожиданной силой тряхнула, он даже вскрикнул. Натерла его мазью, от которой спину стало жечь, как от раскаленной печи.
- Ну, вот и все. Больше спина беспокоить не будет, - улыбаясь, сказала старуха, - не нужны никакие грязи, да они бы и не помогли, только боль сняли бы на время. Я тебе позвонок вправила на место, от него и спина болела.
- Спасибо Вам, Соломония, действительно, боль прошла, - поблагодарил Яков Петрович, - я вот тут гостинцев привез, чаю, конфет. Сколько я должен за лечение?
- Сколь душа твоя положит – ответила старуха.
Барин подал ей пятьдесят рублей.
При виде денег глаза старухи ровным счетом ничего не выразили, что сразу отметил Дымковский.
- А где же спасительница моя Олеся?
- Ушла по делу, скоро придет.
- Я уж ее подожду, если позволишь. В Петербурге купил ей кольцо и сережки в благодарность за свое спасение, хочу отдать.
- Что ж, барин, отдайте , коль от чистого сердца.
- Соломония, я не привык кривить душой. Я полюбил Вашу внучку и  хотел бы жениться на ней.
- Да как ты мог полюбить, когда видел-то ее всего один раз. Да и не пара она тебе. Бедная сирота, кроме меня у нее никого нет. Все ее образование в том, что умеет читать и писать. Не такая жена нужна тебе, барин! Одумайся, не сбивай девушку с толку. Погубишь ее и сам погибнешь.
Старуха замолчала, послышались легкие шаги , открылась дверь.
Вошла Олеся и удивленно посмотрела на Дымковского.
- Яков Петрович хотел с тобой поговорить, внучка. Пойдите, поговорите, а я пока приготовлю лекарство для натирания спины.
Олеся прошла к большому кусту сирени, что рос неподалеку от их невзрачного жилья. Дымковский, подойдя к ней, смутился. Все приготовленные и повторяемые много раз в душе, фразы, куда-то делись, он не знал, с чего начать. Наконец, промолвил:
Я Вас часто вспоминал, Олеся. Все это время мне ужасно хотелось увидеть Вас, поговорить с Вами. Я даже иногда наблюдал за Вами издалека, когда видел Вас в лесу. Все не решался подойти, думал, что это будет Вам неприятно, ведь Вы просили не нарушать Вашего спокойствия. Вы только меня не бойтесь. Я Ваш друг, а не враг. Я полюбил Вас и не мыслю жизни без Вас. Мне тридцать пять лет, у меня достаточное состояние. Как понимаете, я человек серьезный. Вполне обдуманно предлагаю Вам стать моей женой. Жить можно там, где вы захотите. Мое поместье-ближнее поселение от скита. Вы могли бы навещать Соломонию, по-прежнему гулять в лесу. Я ничем бы не сдерживал Вашу свободу.
Если же хотите, мы уедем отсюда. Только не лишайте меня надежды, что погубит меня.
Яков Петрович замолчал. Олеся, все это время стоявшая к нему спиной, повернулась. В глазах у нее стояли слезы, она трепетала, как рябинка на ветру. Дрогнувшим голосом промолвила:
-Оставьте меня сейчас. То, что Вы сказали, тк неожиданно. Вы ведь меня совсем не знаете. Дайте мне успокоиться, подумать. Я не могу так сразу Вам ответить. Встретимся через неделю на том месте, где я Вас нашла раненым.
Яков Петрович поклонился, достал из кармана маленькую коробочку, протянул ее Олесе.
-Это мой подарок Вам от всей души за то, что Вы спасли меня тогда.
Она не хотела брать, но взгляд Дымковского так умолял, что ей пришлось ему уступить и взять его подарок.
- Так, значит, через неделю,-тихо сказал он.
Она молча кивнула. Яков Петрович попрощался с Соломонией, взял у нее ,приготовленное ему ,лекарство и уехал.
Старуха, посмотрев на внучку, поняла, о чем был разговор.
Похвалила Дымковского.
-Хороший барин, справедливый. Коли все бы такими были, и крестьянам бы легче жилось. Я знаю, внучка, зачем он приезжал к тебе. Решай сама. Я тебе не указ и сколько я еще проживу, а тебе жить да жить.
               

                Глава 5  http://www.stihi.ru/2017/06/28/7520