Жар-птица

Неспокойная душа
Не находит себе места,
Ни плоха ни хороша,
Ни жених и ни невеста.

Снится ей волшебный сон,
У огня лежит клубочком,
В маленьких ладошках он,
И она в сыночках-дочках.

Ну а вот, душа летит,
Прямо к цели или мимо,
Ею путь понятный свит
И судьба необратима.

А бывает не нужна,
Трется скромно у порога,
Не приятна, не важна
Сирота и недотрога.

Подозрительный субъект
Неуёмная душонка,
То пророчица из сект,
То скулит как собачонка.

То уверенности власть
Самовольного владыки,
То отчаяние всласть
Изошедшем в страшном крике.

Вот, затворница времен,
Страстотерпица участий,
Если духом не клеймен,
Не поймешь ее причастий.

То несчастный поводырь
На безжизненной дорожке,
То убийственный упырь
На кровавочерной ножке.

Нет, с тобой не совладать,
Ты свободна в заточеньи,
И телесная полать
Только призрак недвиженья.

Для мятущейся царицы –
Всё – невидимые лица,
Но ослепленные взоры
Словно в подземелье норы,
Ее тайные пути
Ни проехать ни пройти.

Ты живешь не вылезая,
Говоришь шипы вонзая,
Или сладостно поешь,
Или в крик: «Меня не трожь!»
Или скромницей-девицей
На стесненье мастерица,
Или пой душа, гори,
Все не жалко, все бери!

Ты хозяйка, не прислуга?
Чем взрослеешь, кем живешь,
То ревешь ты как белуга,
То щетинишься как еж,
Твои годы это оды
Или жалкие стишки,
Ты зависишь от погоды,
Обжигаешь ли горшки?
Ты ведешь или плетешься
За обозом долгих лет,
У судьбы сироткой мнешься
Или ты и есть завет.

Безответна, не видна,
И как перст совсем одна,
Ей бы раствориться в доле,
Развернуться  в чистом поле,
Пошушукать, пошептать,
И на век любимой стать,
Не грустить в златой темнице,
А взлететь златой жар-птицей,
За зеленые леса,
В голубые небеса.