Спасение

Мы вышли из машины. И мне казалось, что если бы я мог соединить все чувства, которые я испытывал за всю свою жизнь, в единое целое, то сила этих чувств,  была бы ничтожна по сравнению с тем, что я испытывал в эти несколько минут. Наш дом. Он ничуть не изменился с того времени, только сейчас он выглядел пустым и безжизненным.

Кое-где на серой каменной стене  разложил свои кудрявые ветки виноград. Они ползли вдоль изломанных вертикальных трещин. В некоторых местах они уже высохли, причем в таких же искривленных формах, как и сами трещины, словно они хотели сравняться с серым камнем.

Я медленно приближался к веранде. Сара шла прямо за мной и несла в руках пустые коробки. Ступив на каменный пол, я никак не мог поверить, что мне не суждено больше увидеть здесь ту жизнь, яркую и наполненную смыслом. 

Я остановился в прихожей, а Сара обошла меня и поставила коробки на пол. Я наблюдал, как она откашливается от пыли, раздвигая тяжёлые шторы, и открывает окна, чтобы пустить немного свежего воздуха. Первое, что я заметил, когда вошёл в гостиную была мебель. Она потускнела и как будто уменьшилась, стены омертвели, от комнаты веяло холодом. Или мне так показалось? Конечно, показалось. Я же запомнил это место совершенно другим. Живым.

Меня посетило странное чувство, что наверху кто-то был, я почти физически ощущал чье-то нетерпеливое желание меня видеть. И я был уверен , что  именно она желала меня видеть. Я хотел того же, и никак не мог убедить себя, что это иллюзия, обман и её там нет. Но мне совершенно не хотелось так думать, и даже зная, что в доме, кроме нас с Сарой никого нет, я всё равно продолжал верить в эту маленькую несбыточную мечту.

Наконец я поднялся по лестнице почти до самого верха, хватаясь рукой за перила. В какой-то момент мне показалось, что старые перила сломались, опора исчезла из под моих пальцев, и тогда я с невероятной скоростью стал падать вниз, ударяясь телом о деревянные ступени. Наваждение быстро прошло.

Я никогда не думал, что эти чувства – одиночество и страх – можно испытывать не только душевно, но буквально всем телом. И хоть я был ещё жив и на моей коже не было ни одной царапины, я всё равно чувствовал, как что-то бьёт меня изнутри. Где-то глубоко у меня в груди билась птица, которая стремилась вырваться наружу, разрывая меня на части. Она клевала меня, резала острыми крыльями, и казалось, оставляла внутри множество кровавых ран. Они горели, жгли меня и не давали сделать ни шагу. Всё тело мгновенно парализовало.

Несколько минут я просто смотрел на дверь нашей комнаты. С одной стороны, мне совершенно не хотелось её открывать, совершенно не хотелось видеть всё, что в ней осталось с того времени. Но с другой стороны я чувствовал равнодушие ко всему в этом доме. Оно было поверхностным, будто оно покрывало тонкой оболочкой моё тело, и если я сейчас открою дверь, эта оболочка разорвется и выпустит всё, что накопилось во мне за прошедший год.

С того времени я просто перестал принадлежать самому себе и принимал лишь незначительное участие в том, что со мной происходило.  Я был равнодушен ко всему, что меня окружало, хотя порой это были весьма значительные события.  От меня осталась только внешняя оболочка, которая просто дополняла собой пустой стул на дне рождения матери или на свадьбе моей подруги.

Когда я оставался один и погружался в свои мысли, я чувствовал, что мне не хватает сил для какого-то большого рывка,  вследствие которого моя жизнь изменится и всё станет видеться по-новому. Но мне никогда не удавалось сделать этот рывок и даже понять, что именно меня ждёт после него. Никакой ясной цели у меня не было, и я перестал стремиться к ней.

Мои пальцы коснулись холодной дверной ручки, я крепко сжал её и повернул. Дверь с тонким скрипом отворилась, являя мне мертво-сиреневую комнату. Шторы были задвинуты и оставляли одну единственную щелочку, через которую пробивался солнечный свет. Он ровной линией скользил по подоконнику, опускался на пол, тревожил пыль, которая кружилась мельчайшими хлопьями, словно снег.

Я вспомнил все те дни, все те моменты, которые проходили в этой комнате. Я провёл рукой по шкафу, с него посыпалась пыль.
- Тише, Мэй! Нас могут услышать, ты всё испортишь!
- Отпусти меня, Джеймс! Фу, у тебя рука воняет!
- Т-с-с! Они идут сюда! Если ты не хочешь, чтобы нас нашли...
- Ребята, все сюда! Джеймс здесь, я у него в заложниках! Помогите!

- Джеймс? – я почувствовал, как Сара положила на моё плечо свою руку.

Я развернулся к девушке лицом. В её глаза ясно читалось беспокойство. Конечно, она переживает за меня. До того момента, как она пришла, я словно растворился в пространстве и прекратил на несколько минут существовать. Пустил воспоминания в это место, и сам стал частью его. Сара вернула меня обратно в реальный мир.

- Я принесла тебе коробки, - продолжила она и ненадолго замолчала, - Хочешь, я сама всё здесь соберу?
- Нет, спасибо, я, правда, могу справиться с этим сам, - я натянул на себя улыбку, чтобы хоть как-то доказать ей, что я чувствую себя вполне нормально. Серьёзно, я в состоянии собрать все вещи в коробку.

- Ладно, - она вышла из комнаты, - если что, я на кухне.  Зови, если буду нужна.

Сделав резкий выдох, я принялся собирать вещи. Начал я с комода: упаковал лампу, несколько книг, пару пакетов с купленными, но до сих пор не использованными вещами. Я удивился, как быстро расправился с комодом, и даже не помнил, как складывал все эти вещи в коробку. В том же темпе я и вычистил шкаф. Хоть и вещей там осталось немного и некоторые из них даже принадлежали мне.

Когда я начал разбирать книжную полку, я на несколько секунд задержал в руках мягкого розового зайца. Эту игрушку подарил я. На тот момент Мэй исполнялось четырнадцать лет. Приятные, но колючие для сердца воспоминания.
Я положил игрушку рядом с другими вещами и продолжил разбирать полку дальше. В коробку полетели книги, игрушки, папки с рисунками. Похоже, это было всё. Я ещё раз оглядел всю комнату, чтобы убедиться, что я ничего не пропустил. Вдруг между шторами я заметил цветочный горшок.  Я вспомнил, что там когда-то там росло апельсиновое деревце – единственное растение в нашей комнате, за которым мы пытались ухаживать. Но получалось это у нас не очень хорошо.

Я подошёл ближе и увидел, что листики уже засохли. Какое-то время я просто смотрел на апельсин и бездействовал. Затем я всё-таки взял маленькую лейку, которая тоже стояла на подоконнике, и полил растение. Я помню, как Мэй злилась на меня за то, что я никогда не поливаю наш апельсин. Наверное, она и сейчас продолжает из-за этого злиться. Я обеими руками взял горшок и поставил его рядом с коробками. Заберу его с собой.

Вот теперь всё. Я ещё раз окинул взором комнату, как бы прощаясь с ней, но здесь мой взгляд вновь застыл на подоконнике. Я нахмурился и снова подошёл к окну. Там лежал аккуратный белый конверт. Я мог поклясться, что раньше его не было. Наверное, он лежал под цветочным горшком. Точно под ним, потому что сейчас на конверте было несколько капель от воды. Я взял конверт в руки. На задней стороне печатными буквами было написано «Для Джеймса». От кого оно?

- Сара, - уже спустившись вниз вместе с коробками, я позвал подругу. Сара тоже уже собрала все вещи и потихоньку относила их в машину, - Скажи, а новый владелец  уже смотрел дом?
- Ну да, смотрел, - девушка взяла следующую коробку и пошла к выходу. Сара всё дальше отдалялась, и из-за этого ей приходилось буквально кричать. Я услышал, как она с грохотом поставила коробку в багажник. - А почему ты спрашиваешь? Что-то не так?
- Нет-нет, всё нормально, - затараторил я, вытаскивая конверт из кармана, - Всё в полном порядке.
Я осторожно вскрыл конверт и вытащил сложенный листок бумаги. Этот почерк… моё сердце сжалось, кровь прилила к кончикам пальцев, обжигая их, мне показалось, что я перестал дышать, когда понял кто написал письмо. Без всяких сомнений, это была Мэй.