Слово и дух

«Туда причаль, где одна любовь и одна печаль…»

   В 2017 году прекрасный саратовский поэт и литературовед  Кекова Светлана Васильевна провела несколько творческих встреч с читателями Саратова. Первая называлась «Нездешний гость» и прошла в январе в Радищевском музее на выставке «Вне канона», где в экспозиции саратовских художников были представлены две картины, навеянные поэзией Кековой. Вторая встреча прошла в феврале в Музее-усадьбе В.Э.Борисова-Мусатова, где открылась юбилейная выставка чудесной саратовской художницы, члена Союза
художников России Натальи Владимировны Леонтьевой «Любви исцеляющий взгляд». В название выставки положена строка из стихотворения Светланы Кековой «Последний свидетель».
   Все 30 картин и графических листов, а это и есть новый цикл Натальи Леонтьевой, связаны с поэзией Светланы Кековой и названы стихотворными строками поэта: «Вот ангел, вот крылья его за плечами…», «Я приехала в город ушедшей своей любви»,  «Любовь отбрасывает тень тоски и торжества»…
«Рыбак и рыба связаны водой,и воздухом, и шелковою сетью…»


Ссылка на видео «Нездешний гость»
https://www.youtube.com/watch?v=vuXVp8e-pJM
Ссылка на видео «Любви исцеляющий взгляд»: ГТРК-саратов.ру/новости/музей-усадьба Борисова-Мусатова представил новый проект

   Композиторы пишут песни на слова Светланы Васильевны, художники – картины, а вот, что говорит сама Светлана Кекова о поэтическом творчестве:
   «Еще в начале 1990-х в частной беседе поэт Елена Шварц (Санкт-Петербург) высказала мысль, что в наше время должны существовать «утаённые» стихи. Мне трудно расшифровать эту мысль в её полноте, но, как мне кажется, это стихи, где раскрывается, по слову апостола Павла, «сокровенный сердца человек». Благодаря такой прикровенной поэзии и возможно существование поэзии вообще. Мне кажется, тут можно провести определённую параллель.
Вот почему мир до сих пор существует?
Потому что есть несколько праведников, которые творят молитву о мире, и из-за них, из-за их молитвы Господь сохраняет мир. Никто о них не знает, свое дело они делают потаенно. Поэты в этом смысле тоже могут выполнять свою, аналогичную, миссию.
   Мы говорим о слове. Но вот проблема: насколько слово вообще живо в современном мире? В новейшее время меня преследует ощущение смерти слова. Мне это так страшно! Да-да. Когда настоящую поэзию читаешь, то не то что понимаешь, а погружаешься в какой-то мир, в тайну, с иными законами существования. Этот мир, эта тайна – собственно и есть то, что я всю жизнь пытаюсь постигнуть. Я понимаю, что приблизиться до конца нельзя, но хоть бы в какой-то мере, хоть немножко…  И возникает книга – от желания поделиться понятым. Рассказать другим об увиденном тобой.
   Ведь бывает так, что живая вера есть, но в слове воплотиться – дара нет. Я часто вспоминаю слова Семёна Франка, называвшего любого русского поэта религиозным мыслителем. Арсений Тарковский – то самое. Он действительно религиозный мыслитель. Хотя у него была и личная вера – об этом свидетельствуют, например, некоторые записи в его записных книжках, которые приводит его дочь Марина Тарковская в книге «Осколки зеркала». Через стихи Тарковского можно ощутить священную реальность, которая «просвечивает» сквозь предметы и явления земного мира».
     Основная идея, которую отражает в поэтических образах Светлана Васильевна, высказана ей самой с поразительной афористичностью поэта-философа: «Искусство – это ступень к христианству».
   Не о том же, пусть другими словами, говорят о творчестве Светланы Кековой и собратья по поэтическому цеху:
«Её поэзия – излучение нездешнего», «Её образность – тяжёлая вода метафизики», «Её поэзия – христианский космос»…
Андрей Арьев в своей речи при вручении Светлане Васильевне Кековой премии Аполлона Григорьева нашёл очень точные слова о творчестве поэта:
«Светлана Васильевна знает, что неопровержимей всего слово звучит в тишине и из неё приходит. Поэтому у неё и срывается: «Был дар молчанья равен дару речи…». Лучше всего она и пишет о том, о чём люди больше всего молчат. То есть о том, о чём не стоит говорить всуе».
   И это опять удивительным образом перекликается с тем, что сказано самой Светланой Васильевной:
«Всё, что мы говорим, не исчезает бесследно, не растворяется в воздухе, оно остаётся в некоем метафизическом пространстве языка».