Одноклассники 30 лет спустя...

"Одноклассники...30 лет спустя",
акварель, бумага, 2017 г.

I

     Степан Андреевич Куролесов, будучи насильно уволенным в запас по сокращению штатов в чине подполковника, работая уже в другой организации, но почти с тем же коллективом, от двенадцатилетнего безделья и обеспеченной жизни продолжал медленно, но верно морально разлагаться и в итоге допилил сук, на котором сидел, стремительно рухнув прямо в звериную пасть рыночной экономики.
     Образование теперь не имело никакого значения, диплом можно было просто купить, отличники - одноклассники работали охранниками,  троечники быстро перестроились и разбогатели, а двоечники руководили фирмами, предприятиями и страной.
     Куролесов тоже был не против разбогатеть, но он не умел воровать, не был наглым и циничным, а деньги не зарабатывал, а просто два раза в месяц расписывался в их получении в небольшом окошечке кассы финансового управления своей конторы.
     Благодаря хорошему образованию, правильно ориентированному к Её Величеству Системе уму, он занимал для своего тогдашнего возраста очень неплохие и уютные должности.
     Так, "получая", а не "зарабатывая", его жизнь текла размеренно и без потрясений, на погоны регулярно падали новые звёзды, была уверенность в завтрашнем дне и в безбедной старости.
     Из Системы он выпал внезапно, по собственной инициативе (глупости))), как птенец из гнезда; ум его был заточен совсем по-другому, не под купи-продай, и всё было вроде на месте, но что-то не так, чего-то не хватало, совсем чуть-чуть… гибкости, что-ли…
     Даже картины, которые он иногда писал в качестве хобби получались слишком правильными и однозначными, как комсомольцы 70-х. 
     Как и он сам в те годы и как его речи на  комсомольских, а позже и партийных собраниях…
     Степан Андреевич тогда ещё удивлялся и недоумевал – как так может быть - Президент страны всего на 4 года старше его, а он, Степан Куролесов, КУРОЛЕСОВ!!! - всего лишь Главный инженер. Причём удивлялся и недоумевал совершенно искренне, не скрывая и возмущаясь в открытую.

     По ещё комсомольской привычке, да и по комсомольской натуре, он принимался критиковать и обличать то, что обличать было уже просто смешно. Но, зная его незлобливый характер и искреннее желание добиться правды, ему снисходительно всё прощалось, благо в коллективе его знали давно.
     Но однажды на солидном банкете Степан Андреевич перегнул, перекуролесил, перенаговорил, речь лилась зловеще стройно и агрессивно, как когда-то на партийных собраниях; он критиковал и изобличал не только своё руководство, но и руководство страны, лидеров партии Единая Россия, прошёлся по верхушке руководителей ключевых министерств и ведомств, приплёл жидомасонскую ложу и апартеид, Рокфеллера и Моргана, публично обозвав в конце замминистра политической проституткой...
     Такой апартеид высшее руководство господину Куролесову не простило и вышвырнуло его «по собственному желанию» за борт прямиком в товарищи, сказав вежливо на прощание: «Нам с Вами, товарищ Куролесов, не по пути!».
     В своём родном коллективе ему только посочувствовали, но против министра не попрёшь…
     Короче говоря, из уважаемого Степана Андреевича Куролесова он в одночасье превратился просто в Стёпку.
     В итоге «жидомасонский» фрегат вальяжно пошел по волнам дальше, а Стёпка растворился среди прочего народа, выброшенного в этой стране за борт.
     Вообщем, тщеславие и гордыня сделали своё дело и отвалили, а Степан впал в уныние и пессимизм, запивая их то коньяком, то водкой, то пивом, а то и чем попало…
     Разложение личности обещало быть полным и необратимым.
     Он с непреодолимой тоской вспоминал своё прошлое и никак не мог привыкнуть к тому, что его поезд уже ушёл, что ему вот-вот пятьдесят!!! Он не мог смириться с тем, что лет с двадцати  его уже тогда звали по имени-отчеству, а фамилия Куролесов придавала его имиджу некий шарм лихой гусарской удали.

     А теперь: «Привет, Стёпка!», «Здорово, Андреич!» «Как в шоферской. Или на стройке», - думалось с отвращением Степану Андреевичу.


II

    Тем не менее, Стёпка выплыл. Возможно, благодаря остаткам разума, возможно, был у него про запас некий пресловутый стержень, но, скорее всего, его спасла Она!
    Светка позвонила ему совершенно случайно, когда поздравляла друзей и знакомых с наступающим Новым годом, набрав старый номер, но попала на его родителей и выпросила у них его телефон.
     Родители любезно притворились, что её, конечно же, прекрасно помнят.
- Привет, Свистоплясов! – весело зазвенела в ухе Куролесова Светка.
     Куролесов пил. Уже третью неделю.
     После унизительной, с его точки зрения, работы на Олимпиаде в Сочи он решил, что ему необходим отпуск, чтобы в уединении пропить бОльшую часть честно заработанного.
     Голос, как ни странно,  возымел своё действие на Стёпку, где-то в закоулках памяти что-то ёкнуло, возбудилось, но наружу выдало только:
- И-и-ик….Это хто?
- Конь Пихто! Света Мухина… Не помнишь? На задней парте слева! Я теперь Каштанкина!
- Поздравляю..О-ох… выдохнул Стёпка…Ты что-ль?
- Да я, я.. С Наступающим!...
- И ик. …Не помню.. А мы это…
- Нет. В школе мы почти не общались, - успокоила его Светка.
- И-и-ик, - протяжно-вопросительно икнул Стёпка. Иии што?
- Что-что. Ты отмечаешь уже? Слабо встретиться?
- Не, не слабо, всё еще плохо соображая и желая отвязаться, заверил Стёпка.
- Завтра в три  на ступеньках «Кишлака», ага?
- Ага..
- Запиши, а то забудешь, - радостно подсказала Светка….

     «Каштанка у Кишлака…в три»…,- прочёл наутро Куролесов, очумело глядя на клочок промасленной от вяленого леща газеты..
     «Оба-на, - Стёпка пошарил рукой под столом в поисках недопитого пива.. Пиво не нашарилось.
     «Мрази», - безадресно обращаясь в пустоту, мрачно, но от души выразился Стёпка, надевая на босую ногу ботинок. «Заснул в джинсах, застёгнутых на все пуговицы и молнии. С ремнём. Стало быть, вчера ничего особенного не происходило», - сделав такой вывод, Стёпка сосредоточился, привстал и неуверенно повлёкся в магазин.
- Пакет надо? - автоматически выдав фразу, кассирша подняла глаза…А, это ты.. Стёп, ведь нормальный мужик был, сейчас смотреть тошно!.. Остановись!.. Сто шесть рублей…
     Выйдя на улицу, он залпом опустошил одну бутылку, и мир начал раскрашиваться в разноцветные краски.
     Полегчало. «Вторую дома!», - мелькнула здравая мысль при приближении полицейской машины ДПС. Стёпка ускорил шаг и скрылся в подъезде. 
     Он раньше просто презирал ментов, не считал их за людей, а теперь приходилось бояться. Без своего удостоверения офицера спецслужбы, которое за годы работы буквально приросло к телу, он чувствовал себя до сих пор неуютно, как будто почва ушла из-под ног.
     Любой паршивый сержантишка мог его забрать  в отделение за распитие пива на улице, а он, ОН!!! - Степан Андреевич Куролесов…ничего не смог бы поделать!
     «Ку-ро-ле-сов…», - просчитав вслух четыре ступеньки, он вошёл в дверь.
     «Ку-ро-ле-сов…» - спустился он обратно…
Когда-то важно звучавшая фамилия сейчас звучала жалко и издевательски… «Как будто курица в лесу заблудилась», - мрачно усмехнувшись, Стёпка осел в кресло.
     «Каштанка… у Кишлака…в три», - прочёл уже более осмысленно Степан. Всё ясно. По крайней мере ясно, где и когда… А кто, посмотрим! Даже по приколу! И, допив пиво, Куролесов принялся собираться. Предстояла нешуточная работа – привычка хорошо выглядеть ещё пока спасала его личность от окончательного краха…

     Через час что-то похожее на Степана Андреевича проявилось в зеркале.
Куролесов ещё раз почистил зубы, сунул в рот мятный леденец и двинулся навстречу судьбе…


III

- Каштанка, ты? – Куролесов развернул девушку к себе лицом и ткнул в Светкин нос розой..
- Свистоплясов… Абалдеть! Только я Света. А Каштанкина – это фамилия такая теперь! – заливалась от смеха Светка..
- Да, хорош! Пил сегодня? – почти серьёзно спросила Светка.
- Ну…так…
- Ясно, -  отодвинув от себя Стёпку и привстав на носки кед, поправила ему галстук.
- Одет как денди, но остальное ни к чёрту. Будем работать! - решительно резюмировала Мухина - Каштанкина. Для начала завязываем пить. Ты где сейчас работаешь? Уже из Канады волнуются, что пропадает отличник – красавЕц, ёпрст! Привет тебе! От Ани!
- Пасиб! Нигде…Отпуск у меня, - уклончиво ответил недоделанный денди, - его стало подташнивать от такого напора.
- Ясно. Так и сказали. Пропадает, мол, человек. Надо спасать!
Куролесова затошнило пуще прежнего.
- Пойдём! – она схватила его за палец и, семеня кедами, потащила за собой как буксир баржу. 
- Живее, - командовала она и пошла быстрее. Куролесов стал чаще перебирать ногами, но скорость при этом не увеличивалась. Чтоб не так тошнило, Куролесов задрал голову вверх и открыл рот. Непроизвольно в уголок рта перевалился язык.
     Со стороны могло показаться, что уже утопшего срочно заново ведут топить, потому как с первого раза недотопили… Причём жертва была очень даже не против этого, исправно сгибая и разгибая колени в четыре раза реже, чем впереди семенящие кеды..
     Перед пешеходным переходом Светка резко тормознула и сделала обратный реверс, так что Степка сначала пролетел по инерции метра два, потом будто отпружинил метра на три, затем развернулся всем телом и обмяк на Светке, целиком поглотив её фигуру своей.
- Ммм…ы куда? – промычал Куролесов.
- В парк. Тебе продышаться надо для начала, - проговорила Каштанкина из-под Куролесова, в Кусково.
- Ой… переться ещё, - пробубнил Андреич, высвобождая Мухину.
- Ладно, садись! – скинув с себя Куролесова на скамейку, выдохнула выносливая Каштанкина. «Не зря спортом занимаюсь – чтоб Куролесить с Куролесовым на закорках!», - промелькнуло весело у неё в голове.
- Жди, …собака!! – твердо, но ласково приказала она.
- Какая такая собака?!! – возмутился Куролесов в стиле Ивана Васильевича, но Каштанкина уже скрылась за стеклянными дверьми магазина.
- На. Пей! Зелёный совсем, - протянула она ему банку пива.
- О как. Ладно, сработаемся, - начал уже шутить Куролесов, но отглотнув пару раз из банки, выпучил глаза как у краба, раздул щёки и через мгновенье пенные фонтаны у него брызнули даже из ушей…
- Не пошлО, - резюмировал спокойно Куролесов, немного отдышавшись. Но, как ни странно, полегчало! – он первый раз улыбнулся…
- О!! Пациент скорее жив, чем мёртв, - успокоилась наконец Светка, как бы поставив точку.
- Куда  дальше? – спросил Стёпка.
- Дальше некуда, - быстро и серьезно ответила Светка, - будем тебя возвращать в человеческий вид. Будем отращивать крылья! - всерьёз сказала Мухина, глядя ему в глаза.

«Звезданутая!» - подумал он.
«Дурак!» - ответила она.

     Они встали и пошли.
     Они!! Взявшись за руки, вчера ещё совершенно чужие люди, которых случайно объединили и Светкино  настроение, и этот почти случайный звонок,  её упорство и задор, и даже его «аристократический», как он потом выразится, запой.
     Да-да! Если бы не это неприятное дополнение ко всему, они бы, может, так никогда и не встретились вовсе.
     А теперь они шли рука об руку…   
     И так они пройдут до конца своих дней, вместе, ссорясь и мирясь, плача от счастья и досады, и сохранив неповторимые во вселенной такие отношения, имя которым еще никем на свете не придумано…
     Но сейчас они не отдают себе отчёт в том, что сегодня произошло и даже не догадываются, что их ждёт впереди…

IV


   - Так! - со знанием дела начала Мухина - Каштанкина, отмотав Свистоплясова - Куролесова по их родным, знакомым до боли где-то там внутри, местам, дабы выморозить из последнего остатки горячительного.
     Она вела его зигзагами вдоль знакомого с детства проспекта,  периодически останавливаясь и пытаясь определить состояние испытуемого… На ногах Куролесов стоял крепко, но вот что было в воспалённом этилонасыщенном  мозгу, она никак не могла предвидеть.
     Чуть не доходя до Напольного, Куролесов по-юношески резво и не терпя возражений крепко схватил Каштанкинскую руку и рванул через Свободный в дубки – известное место школьных свиданий далёких уже восьмидесятых.
     Хотя, судя по возрасту дубков, они ещё в восемнадцатом веке уже всё изведали и сейчас стояли мочаливыми исполинами, снисходительно глядя на Куролесова и парившую над землёй Мухину ввиду маленького роста и невозможности на больших скоростях доставать ногами до земли.
     «Если в школе мы не …это..того.., - значит, надо наверстать упущенное время, пока есть возможность и проверенные годами дубки, они не предавали никогда…» - что-то подобное металось в воспалённом мозгу Свистоплясова, но дубы нахлестали по щекам, укоризненно напомнив Куролесову некоторые моменты из жизни Свистоплясова, и Куролесов сник, затормозив у замерзших Терлецких прудов…
     Мухина через некоторое время приземлилась рядом, издав глухой звук упавшего в сугроб мешка с цементом…Хррр…
-  И что? – спросила Светка – Каштанкина,
- Ничто. Домой идешь! – промолвил Куролесов…Я тебе не Свистоплясов, - и поволок Каштанкину по льду Сапожкиного пруда в Ивановское…
- Зато ведь погулял и освежился. Ведь правда? - аккуратно осведомилась Светка, вылезая из сугроба.
     Причём сначала из сугроба вылезли кеды, потом рюкзак, следом рука с телефоном, зажатым насмерть, как в мемориале про связиста в Сталинграде, и уж потом отчего-то, известного только ей, радостная Каштанкина…

- Ага. На год вперёд, - ответил почти трезвый и вследствие этого злой Свистоплясов. Домой иди!...
- Теперь я тебя провожаю! – задорно предложила было Каштанкина, подпрыгивая на снегу, но увидев лишь только силуэт Свистоплясова, резко передумала.
    
     Смеркалось.
    
     Замученный беготнёй и похмельем Куролесов-Свистоплясов проводил Мухину - Каштанкину до подъезда, поцеловав в лоб, чтоб не утруждать свой измученный организм излишними поклонами, и, так как ничего интересного в ближайший час не предполагалось, сопровождаемый икотой, он побрёл домой.
     Проходя через дубки по знакомой ещё с детства тропе домой, он ругнулся вначале типа: «Мрази», а что он сказал им потом, никто не знает и никогда, наверное, не узнает.

А вот что сказали дубки, можно только предположить. И с гораздо большей вероятностью…

     Подходя к своему дому, он почувствовал вдруг какую-то незащищённость и неуверенность в себе, но, с охотой приняв похмелье за оправдание этого состояния, сорвав через голову галстук, и, остановившись на одном носке, глубоко и крепко заснул.
     Ему снились вековые дубы и замёрзшие лунки рыболовов на Терляках, где, говорят,  при большом желании можно поймать за хвост удачу…
Но не в виде русалки, как может по недоумию своему или просто наспех, опрометчиво предположить читатель, а в виде очаровательной таксы с примесью всеми любимой во дворе обычной дворняжки…
     Если, конечно, перед Новым годом и Рождеством, стоя поздним вечером на Ивановских Терляках, при этом повернуться лицом на северо-восток, где проживает, а, может, и живёт этакое любимое существо…


V


     «День Сурка», - первое, что пришло в голову Куролесову, то он умом и принял…
     «Мрази», - вырвалось было по привычке у Куролесова, но тут же ворвалось обратно…
     «Что-то не то», - надоумилось ему вдруг в состоянии полусна-полубреда, переходящего в диагноз. Изменилось что-то, но он пока не понимал, но чувствовал.
     «А…, - почувствовал облегчение Куролесов, - заснул не только в джинсах, застёгнутых на все пуговицы и молнии, с ремнём, а ещё и в плаще!!. День Сурка отменяется!.  Стало быть, пока я на этом свете», - резонно предположил он.

    Будучи по гороскопу рыбой, а рыба, как известно, скользкая и мерзкая (хотя, как известно, претендовала на роль кота), он обладал противоречивым характером, а также спонтанностью принятия каких-либо решений, пока это не касалось его лично…
     В нём прекрасно одновременно уживались инь и янь, белое и чёрное, рогатое и с Аурой, но только до того момента, когда это всёя нервотрёпка не касалось его …
     Он врал, когда говорил правду, и говорил правду, когда врал. Но врать – это говорить неправду, не так-ли?.. А он врал молча..
     У него был чёткий водораздел, который был неведом никому, и никто не влезал в его душу хотя бы на мизинец более…
     Он противоречил и нагло врал, причём не в ущерб себе и не в ущерб другим, он противоречил и врал не со зла, а так, чтоб только отстали. И, если повезёт, отстали навсегда.
     Он из тех, кто раньше любил Калининский, а теперь предпочитает Арбат, из тех, кто обожал в отрочестве «Фрегат Паллада», а теперь им по душе «Обломов»…
Метаморфоза? Нет. Это жизнь.. Хотя… – метаморфоза жизни приводит некоторых на Голгофу, гильотину, толкает в петлю или просто наводит порчу под названием «Любовь», хотя никто до сих пор не может объяснить толком, что это такое…
     И не объяснит, потому как это – внеземное понятие, которое сводит с ума самых умных и совершенно равнодушно к тем, у кого ума нет, потому как не с чего сводить…
     Итак, продолжим…

     Стёпка для подтверждения отсутствия шизофрении снова, как вчера, провёл рукой под столом, надеясь на пиво…. Пива, как было понятно из вчерашнего, снова не было. Но рука натолкнулась на нечто такое, чего не могло быть в квартире на полу у Стёпки…

- Проснулся? – завтрак!
- А…Кошкодавкина? – спросил он молча…
-Ага, я тебя провожала. Только я не Кошкодавкина, вернее, Каштанкина, но для тебя всегда - Мухина…Я – твои крылья!
- Мухинские?...Слышал вчера. Обоснуй…
- Ну это…как бы мы, я..
- Ясно. Что дальше?
- Ищем работу.
- Не вопрос. Я – только «За»!… Звони в любое время!

     «Этого мне достаточно, спи пока!», - сказали крылья и улетели…
С этого момента, почувствовав, что «Если не я, то кто?», Мухина-Каштанкина начала действовать. Она пачками скидывала с Интернета вакансии, в которых сама не разбиралась.
     Но дело было не в этом. Она изо всех своих сил пыталась отправить Обломова на Фрегат «Паллада», и ей это удалось, потому что он верил только ей и никому больше….

     Он устраивался на работу, надо отдать ему очередное «должное», работал добросовестно, пока ему это нравилось и было интересно… А как только Стёпка осваивал все подробности и тонкости очередного рабочего места (а период адаптации был довольно коротким, потому как Степан был неплохо образован даже по советским строгим понятиям), и работодатель не мог нарадоваться хорошим приобретением, вот тогда Стёпкин характер и раскрывался во всей красе.
     От отсутствия дальнейшего интереса он быстро охладевал к работе и от скуки начинал изгаляться на все лады, рискуя потерять очередную работу, не говоря уже о каких-то карьерных перспективах…


VI (первый вариант)

     Весенним утром Степан Андреевич Куролесов, как всегда, сытно позавтракав, дежурно и без эмоций поцеловав жену и детей, вышел к подъезду элитного дома на набережной Москвы, опять же дежурно поругав водителя и охранника, что подали авто напротив лужи, пробубнил что-то невнятное и опять же дежурное, на что уже никто не обращал внимания…
     Он привычно зашёл в кабинет, лёгким кивком головы отображая участие… Затем небрежно просмотрел почту… «Мрази» - лениво отразилось на его лице.
- Вас, Степан Андреевич! Говорят, что лично Вы разрешили звонить в любое время! - прощебетала секретарша.
- Куролесов! – прохрипел Стёпка в трубку.
- Ой, любимый мой, дорогой, Стёпочка! Как ты, я не звонила, но нашла твой прямой… Позвони, я скучаю!
- Запишитесь у секретаря с 8 до 11-ти, - буркнул Куролесов и положил трубку.

«Зоя!!! Иди сюда!», - повелел Куролесов и, обняв Зою за талию, не подняв даже своего тела из кресла, приказал: «Эту сумасшедшую не соединять!».

    Выйдя из офиса в сопровождении охранника и своего приятеля-подельника, заехавшего по мелким делишкам, Куролесов, обычно глядя только перед собой, заметил Светку- Мухину – Каштанкину…
Она кинулась к нему, как на амбразуру, но охранник встал на пути…
    Да.. Это его работа…
- Кто это? - спросил партнёр по делишкам…
-Так… Никто, - ответил равнодушно Куролесов, удобно пристроившись на заднем сиденье своего «Bently». – Охрана, если ЭТА ещё придет, не пускайте её на нашу территорию!..

VI (второй вариант)

. Куролесов стоял на улице в окружении бомжей с миской в одной руке и черпаком в другой...
 Иногда он сам участвовал в раздаче пищи бездомным. В таком виде он и предстал перед ней.

Светка удивлённо смотрела на него, разинув рот.

- Стёпа, мне говорили, что пьешь, но ...чтобы так..
Куролесов невольно расхохотался. Он представил всю картину: морозный вечер, пар от горячего супа ,вокруг бомжи, и он во всей красе, в цветастом замызганном фартуке.

Подошёл водитель.
- Степан Андреич, звонили из Госдумы, Вас ждут.
- Дума подождёт. Там бездельников и без меня хватает! Едем!!- решительно скинув фартук, скомандовал водителю...

Уже в машине он краем глаза поймал на себе внимательный, изучающий взгляд Светки.

- Стёпа, а куда мы едем?
- В Грибоедовский!



На заставке - "Одноклассники...30 лет спустя",
акварель, бумага, 2017 г.