Снег

и как же ты объясняешь снег на своей планете, который идёт день за днём, создавая пургу? и что ты прикажешь с девочкой этой делать, которая терпит, всё терпит твои метели, а внутри себя плачет про: "Больше так не могу!"?

и переплетается пальцами цепкими, как лоза, с чужим человеком, которого выжить хочет. но каждый раз заново давит на тормоза. и не замечая, как по щекам, подбородку стекла слеза, до одури и до безумия всё хохочет.

она просыпается рано, рассвет встречая, и думает - образ твой лишь приснился ей. и ходит по улицам, даже не замечая, что с самого-самого что ни на есть своего начала живет она, слышит, танцует, дышит на снежной планете твоей.

стирает и снова наносит румянец свой, ведь бледные щёчки её даже твой мороз не берёт. и каждый день, просыпаясь, живёт о весне мечтой (в каких только книгах могла прочитать о той?), а чужому тому говорит - не мечтает. врёт.

чужой человек ей завтраки носит в постель и заправляет кровать ленивой и грустной девчонке. а она опять достаёт из палитры своей пастель и, когда за окном успокаивается метель, огорчается, плачет, рвёт своим криком его барабанные перепонки.

когда ж ты спасёшь уже эту прокуренную истеричку? когда заберёшь к себе - коротать свой небесный срок? ты видишь?! она уже льёт бензин. забери ж у неё эти спички! ей плакать, горизонт нарезать на полотна давно уже стало привычкой. и пусть она думает - ты невозможен, но ты просто слишком высок.

и засыпая в полночь с хвостиком у причала, она просит: "ну хоть бы какой-нибудь самый маленький-маленький Бог, которого я так долго, упорно искала и про которого как-то в книгах читала, ну хоть бы он, хоть бы кто-нибудь мне помог!"

она возвратится с утра домой вон к тому, чужому, и в очередной ненароком предаст мечты. и опять о тебе, приснившимся, думает как о доме, но голову сносит тому, что ласкает и любит, ручному, не зная и не замечая, что её Бог - это ты.