victima

...я с простреленной грудью падаю на песок.
Запах пороха не перебьет аромат сирени. Видишь, Господи, видишь теперь ты свое творенье, распростертое в пыли и грязи у чьих-то ног, видишь, Боже как цвет твой, разбуженный и весенний отстоять ни удачи своей ни любви не смог?

...был наш ковен сильнейшим, сильнейшим из ворожей, по единому слову в степи поднимался ветер, и стелились дымы по долинам, вели приметы ко двору и границе, поставленной на меже.
Но палач беспощадный пришел - и палач в ответе за сестер неразлучных, что умерли от ножей.
Инквизитор поднес к нашим юбкам глоток огня, и я сжала ладони, клянясь тебя не покинуть. Полыхали дрова, кнут соленый нам резал спины, но мы чары творили, друг друга от бед храня.
Убиенными будучи в похоти и гордыне обещались друг друга на вечность не променять.

Мы рождались иными - и шли за ночной порог, вороша и леса, и границы, и все пески - и
мы седлали коней и верблюдов, трубили в рог, оставляя за спинами сто, миллион дорог.
Я пешком обошла флорейтийские мастерские, кучу римских холмов, корабли, берегла морские, но искать тебя где - мне сказать ни один не смог.

Мы рождались блудницами, пленницами и леди - в коридорах дворцов и в садах и средь синих волн я искала ее - шла на голос, на песнь, на звон, становясь героиней и эпосов и трагедий.
Раз за разом седая явь превращалась в сон и на месте гор злата лежала лишь горстка меди.

Я шагаю по плитам четвертого этажа.
Столько лет. Столько стен. Столько слов тебя не вернули.
В той войне мы ища друг друга пошли под пули - и уже не смогли неизбежного избежать.
Я не знаю теперь, я найду ли тебя, верну ли, и в любом из раскладов мне жаль.
Мне безумно жаль.

Но вот голос зовет, этот милый мне голосок , что провел сквозь века, чьи мелодии не забыты.
Я спешу на него, с новой верой, с войной, с визитом, и свет солнца опять не погашен, но чист, высок.
Но у белой стены ожидает наш инквизитор и взведенный курок из руки мне глядит в висок.
Постарайся, чтоб песни мои были не забыты.

я с простреленной грудью падаю на песок.